Роза Люксембург и левая традиция в период Реставрации

Яркий очерк Йорна Шютрумпфа «Между любовью и гневом: Роза Люксембург» (в кн. «Роза Люксембург или: цена свободы», Берлин, 2006 г.) вводит нас в центр острых проблем истории левого движения. Ярко написанный, этот очерк будит мысль и ставит вопросы, которые волновали революционеров не только прошлого ХХ века, но и начала века нынешнего.

 

Между правым национализмом и советской ортодоксией

 

Судьба наследия Розы Люксембург, одной из наиболее ярких фигур в немецком левом движении начала ХХ века, на рубеже ХХ-ХХI века разделила судьбу самой левой традиции — в особенности «неортодоксальной». Это наследие, как и сама левая традиция, в наши дни оказалась между двух огней – огнем победившего в период «реставрации» в мире реального социализма правого национализма (национал-консерватизма) и советской ортодоксией.

Вряд ли следует ожидать интереса к наследию Розы Люксембург от современных официальных «консерваторов» – правых националистов — например, в Прибалтике или в России. Более типичной будет радость по поводу того, что эти лидеры немецкой революции не пришли к власти и даже («к счастью») погибли. Таковы цитируемые Й.Шютрюмпфом откровения организатора убийства Р. Люксембург и К. Либкнехта — офицера немецкой тайной полиции Вальдемара Пабста, который и в 1962 г. считал, что санкционированное им убийство, хотя и не является «правовым», «вполне может быть оправдано также и с морально-теологической точки зрения».

Сходную позицию занимает и российский консерватизм (правый национализм). Типичной для него является мысль, что большевики, как и все прочие революционеры, произвели «разрушение России» (см., напр., Н.Стариков, От декабристов до моджахедов.Кто кормил наших революционеров,Спб, 2008, его же Ликвидация России, М.,2009 и проч.). Это отношение российский правый национализм (консерватизм) переносит на всех левых 20 века. Поэтому на вопрос, на чьей стороне был бы современный российский «консерватор», например, в Чили начала 1970-х гг., – за Альенде или за Пиночета – он скорее всего вслед за известным российским телеведущим первого канала Михаилом Леонтьевым предпочтет Пиночета. (см. http://www.24news.ru/news/world/1430833182s.html). Современный правый национализм стоит на стороне контрреволюций. Для него типична также радость по поводу смерти (и убийства) левых революционеров.

С другой стороны, как известно, Роза Люксембург не была принята и советской ортодоксией. В СССР ее работы публиковались лишь до начала 1930-х гг. После критического к Р. Люксембург (и вульгарного по сути) письма Сталина 1931 г. (вызвавшего острую реакцию Л. Троцкого – «Руки прочь от Розы Люксембург») последовал почти 60-летний перерыв в публикациях наследия «красной Розы» в России. Сборник работ Розы Люксембург «О социализме и русской революции» вышел в Москве лишь в 1991 г., то есть уже после распада СССР.

Этот факт говорит сам за себя, ясно показывая отношение официальной идеологии реального социализма (прежде всего советского сталинизма) к левой традиции, в особенности неортодоксальной. Советский сталинизм, пронизанный, как выражался Троцкий, «духом бюрократии» и откровенно заигрывавший с правым национализмом, официально сохранял «букву» революционной идеологии (например, в названиях предприятий), реально же во многом оказывался враждебен творческому содержанию марксизма.

Между тем наследие Розы Люксембург приобрело новую актуальность в период начатых советской перестройкой конца 1980-х гг плюралистических перемен в мире «реального социализма». Как известно, защищая левую программу и «социализм», Роза Люксембург в то же время была защитником политических свобод («свободы для инакомыслящих») при новом строе. Это было одной из причин того, что, активно используя в пропаганде имя выдающейся революционерки, советские традиционалисты (идеологи сталинистского типа) не только не углублялись в анализ ее произведений, но фактически стремились замолчать и не публиковать ее работы.

 

Являлся ли альтернативой старый социал-демократизм?

Экономический анализ Р. Люксембург и современный западный кризис

 

С другой стороны, наследие Р. Люксембург стремилась приспособить к своим задачам социал-демократия, которая уже в 1920-х гг пыталась использовать определенные ноты критики Р.Люксембург большевистской диктатуры для оправдания своего пути, реально связанной с интеграцией в правый истеблишмент. Однако социал-демократическую альтернативу большевизму современная левая теория не может считать реальным выходом – тем более для мира бывшего реального социализма.Отстаивая как будто идеи плюрализма, социал-демократия еще в начале ХХ века начала свое сотрудничество с мировым правым истеблишментом (и «врастание» в него), которое стало еще более очевидным в последующих переломных событиях ХХ — начала ХХI века. Характерным примером такого сотрудничества является и эстонская социал-демократия, склоняющаяся к правому национализму и активно участвовавшая, например, в организации «бронзовых» событий.

Роза Люксембург стремилась к разрыву с «интегрированной» в правый истеблишмент частью социал-демократии, представляя ту левую часть этого течения, которая двигалась в сторону большевизма. Несмотря на свою позицию плюрализма и «свободы для инакомыслящих», высказанную в последней неоконченной работе о русской революции, Р. Люксембург фактически не была сторонником немецкого Национального собрания — аналога российского Учредительного собрания. (Об этом также: Драбкин Я.С. Человек, Мыслитель и революционер. В кн. Р. Люксембург. О социализме и русской революции.М.,Политиздат, 1991, с.16). Она выступала за Советы как орган укрепления революции и диктатуры пролетариата – то есть по сути дела отстаивала ту, по-видимому, единственно возможную в то время форму реального социализма, которую представлял большевизм.

Весьма интересен критический анализ Р. Люксембург экономической теории социал-демократического реформизма, в частности Э. Бернштейна. Этот анализ («Социальная реформа или революция») затрагивает и вопросы капиталистических кризисов, вновь ставшие актуальными в современной ситуации начала 21 века. Весьма свежо звучит, например, мысль Р. Люксембург о кризисах в связи с проблемой кредитов, способствующих, как считал Бернштейн, едва ли не преодолению проблем капиталистического производства. Критикуя Бернштейна и отстаивая классическую марксистскую теорию, Р. Люксембург отмечала, что «кредит далеко не является средством устранения или хотя бы только смягчения кризисов, а, напротив, представляет собой особый и могущественный фактор создания кризисов». (Р. Люксембург. О социализме и русской революции, с.25, курс. мой ). Разве не применима эта мысль к нынешнему американскому кризису?

 

Революция: порыв нового строя к свободе и насилие контрреволюции

 

 

Обсуждение творчества Розы Люксембург обнаруживает ряд дилемм левого движения 20 века. Одна из них: спор левых демократов и левых сторонников диктатуры начала ХХ века. Суть этого спора (до середины конца ХХ века) – должны ли революционеры быть «диктаторами» или «демократами»? Факты как будто говорят в пользу «диктаторов» и авторитаристов. Демократов (от Люксембург до Альенде) убивают; сторонники «сильной руки» (диктаторы и авторитаристы) чаще торжествуют над своими противниками.

Большевизм на начальном своем этапе строился как диктатура, но он создал реальный социализм, отрицать существенную роль которого в ХХ веке (несмотря на все противоречия этого строя) левой традиции не следует. Эпоха кризисов реального социализма (начиная с венгерского и чехословацкого) поставила вопрос о переходе этого общества к новым плюралистическим формам, полное развитие которых, как представляется, еще не закончено. Возможно, именно это развитие и должно выйти за рамки победившей к настоящему времени в мире реального социализма реставрации «традиционного» западного общества.

Трагическая судьба Розы Люксембург, убитой правыми в 1919 г., оказалось прообразом (моделью) трагической судьбы первого поколения европейских революционеров – как при режиме правых диктатур, так и при сталинском режиме. В ней можно увидеть прообраз многочисленных жертв правого террора в ХХ и ХХI веке.В январе 1919 г. Роза Люксембург погибла от руки немецких правых националистов – тех, кто в дальнейшем стоял у истоков национал-социалистического режима в Германии. Но также – заметим,- и предшественников современных «реставраторских» идеологов и практиков в мире реального социализма. По словам известного исследователя левой традиции Исаака Дойчера, с убийством Р.Люксембург К. Либкнехта «свой последний триумф праздновала кайзеровская Германия, и первый — нацистская».

 

Другой репрессивной силой по отношению к левой традиции и левым политикам 20 века оказался сталинский режим, обвиненный Троцким в «термидорианстве». В эпоху сталинского террора конца 1930-х гг погибла едва ли не большая часть лидеров неортодоксальных российских левых и почти вся европейская верхушка 3-го Интернационала. Пойдя на оппортунистическое и предательское с точки зрения раннего большевизма сближение с Гитлером, сталинисты передали последнему 500 немецких антифашистов (М.Бубер-Нейман. Мировая революция и сталинский режим.М., Аиро-ХХ, 1995, с. 258).

При этом ни враждебное правое окружение, ни сталинизм не смогли помешать победе советского реального социализма во второй мировой войне. Эта победа привела к образованию ГДР – неоднозначного немецкого государства, погибшего вместе с берлинской стеной, история и идеология которого, однако, требует, возможно, иного подхода, чем официальный западный (консервативно-либеральный) подход. Можно указать, например, что в этой стране стремились изучать левую традицию (в том числе и немецкую) иначе, чем это делалось на Западе.Это касается и идейного наследия Розы Люксембург.

Правая традиция не имеет фигур столь высокой «положительной» идейности. Немецкие правые в начале 20 века дали скорее представителей яростной репрессии и жестокой контрреволюции. При активной помощи правого немецкого шюцкора в 1918 г. была подавлена (ценой жизни нескольких десятков тысяч человек, в том числе, по-видимому и эстонского левого Ю. Вильмса) революция в Финляндии. Такую же репрессивную жестокость проявили немецкие правые и у себя на родине. Однако каков был результат их замечательных политических и моральных (по мнению палача В. Пабста) деяний? Результатом этого стал немецкий национал-социализм и военная трагедия как Германии, так и всей Европы.

Факт гибели Р. Люксембург не отменяет ее моральной победы над противниками. Эта моральная победа возвышает маленькую женщину и великого революционера над оппортунизмом и репрессивностью правого истеблишмента.

 

 

Национальный вопрос: между национализмом и интернационализмом

 

 

В ряде вопросов Роза Люксембург оказывалась «левее», чем большевизм. В числе таких вопросов – национальный вопрос, где она не поддерживала в достаточной мере идею создания независимых государств (например, Польши) после распада европейских империй, критикуя отстаивавшееся большевизмом право наций на самоопределение.(Например, Р. Люксембург. О социализме и русской революции.М., Политиздат, 1991, с.317-320). Как показал опыт 20 века, левые сторонники подобного подхода – в том числе и лидеры Эстляндской трудовой коммуны 1919 г.– совершали серьезную ошибку, отдавая в руки правых важнейший для подавлявшихся имперской политикой народов лозунг своей государственности.

Читая Й.Шютрумпфа, нельзя обойти и еврейскую тему. Перед революционерами еврейского происхождения в Европе, в том числе Германии, России и Польше, стояла дилемма – идти по пути В.Жаботинского, т.е. строить свое национальное государство, опираясь в основном на идеи еврейского национал-консерватизма (правого национализма), или выбрать позицию «интернационализма» — участвовать в революциях 20 века вместе с европейскими народами. Выбирая вторую позицию, левые революционеры еврейского происхождения как будто отказывались от «своей» национальной идеи, предпочитая этой идее идею «мировую»– несмотря на противоречия и даже трагизм такого выбора. Правая критика и сегодня продолжает обвинять еврейских революционеров (как и сторонников интернационального подхода других наций) в «ненациональности» (в т.ч. «нееврействе»), а то и вовсе в национальном предательстве, которым, однако, как можно показать, гораздо чаще оборачивается правый национализм.

 

 

За что боролись немецкие левые начала 20 века?

 

 

За что боролись немецкие левые в 1918-19 году? Имеет ли с позиций сегодняшнего дня их борьба хоть какое-то оправдание? Или перед нами, говоря словами А.Антонова-Овсеенко, — «напрасный подвиг»? (А. Антонов-Овсеенко, Напрасный подвиг, М.,Аст, 2003).

В настоящее время острого кризиса левых идей и провала реального социализма на рубеже 1990-х гг 20 века сам разговор о победе революции в Германии в 1920-х гг кажется наивным и даже едва ли не кощунственным. Однако попытаемся возразить как сталинизму, так и победоносному консерватизму. Даже спустя 20 лет после падения берлинской стены и поглощения немецкого «реального социализма» ФРГ вопрос о победе в Германии 1920-х гг – этого «красного» социализма может быть предметом обсуждения.

В самом деле, является фактом, что в Германии 1918-19 г. «красная» немецкая революция реально стояла на повестке дня. Были ли шансы у этой революции? Наверно, эти шансы были невелики. Их сводили до минимума преобладание правого истеблишмента в этой части Европы, отсутствие революционной партии (в варианте, сравнимом с российским большевизмом), организационные слабости, постоянные провалы, ошибочные ранние выступления (говорящие о контроле тайной полиции за оппозицией). С другой стороны, всего лишь через полтора года, летом 1920 г. к границам Германии приближалась Красная армия. Правда, попасть в Германию она могла, только пройдя Польшу, где под Варшавой в августе-сентябре 1920 г.эта армия (не без помощи такой фигуры, как Сталин) потерпела поражение.

Что могла дать Германии и Европе ранняя победа немецкого аналога большевизма в 1919-20 м гг? Не вызывает сомнения, что первой формой социализма была авторитарная форма его – «реальный социализм», она же диктатура пролетариата. (Мы отстаиваем мнение, что такова была закономерная историческая форма нового строя).

Однако, во-первых, даже такой реальный социализм мог иметь различные формы – например, авторитарную форму не только сталинского или брежневского, но также «титовского» и нынешнего «китайского» типа.

Во-вторых, следует иметь в виду главное: именно то, что очевидной альтернативой красной европейской революции стали европейские правые диктатуры и немецкий национал-социализм. Следовательно, вопрос надо поставить так: могла ли победа (пусть и маловероятная) «красного большевизма» в Германии 1920-30-х гг предотвратить победу коричневого немецкого национал-социализма (он же правый национализм, национал-консерватизм)?

Если бы «красная» революция предотвратила немецкий национал-социализм, это тем не менее скорее всего не остановило бы вторую мировую войну (таковой, по-видимому, требовал мировой правый истеблишмент). Однако данная революция могла помешать Германии стать центром этой войны. В этом случае красная революция спасла бы жизни многим миллионам немцев, десяткам миллионов жителей СССР и многих миллионов европейцев. «Социализм или варварство» — говорила Р. Люксембург.Немецкий национал-социализм – созданный в том числе и западными демократиями – и был таким варварством.

Мы должны признать таким образом, что наибольшим злом для Европы и ее народов была вовсе не красная революция – даже в ранних диктаторских ее формах — но бело-коричневая контрреволюция и правый национализм («национал-консерватизм»). Поэтому борьба немецких левых и антифашистов была не напрасной. Это была пусть неудачная, но героическая попытка предотвратить нацистскую государственную и военную катастрофу в Европе.

Лево-демократическая теория