Крах консерватизма, Глава XI. Заключение

XI. ПОСЛЕ КОНСЕРВАТИЗМА. ПРАВЫЙ ИСТЕБЛИШМЕНТ И ЛЕВОЕ КРЫЛО РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ. ЛЕВОЦЕНТРИСТСКАЯ АЛЬТЕРНАТИВА.   

Кризис консерватизма ставит вопрос об альтернативе существующему правому и консервативному российскому порядку.

Речь идет о необходимости выхода за пределы нового российского порядка, а, значит, и за пределы консерватизма.  То есть преодолении всей правой консервативно-либеральной идеологии – не только  правого либерализма, но и правого консерватизма.

 Пусть правые консерваторы восстанавливают дореволюционную Россию, которую они потеряли. За их риторикой стоит сдача остатков советского наследства и неспособность развить позитивное в этом наследстве. Главная задача современной левой идеологии – та же, что  стояла перед советской перестройкой конца 1980-х гг — положительная реформа мира бывшего «реального социализма» ( «посткоммунизма»), которая выходит за рамки простой Реставрации в этом мире традиционного западного общества.

 

1. Отношение левых демократов к имеющимся российским партиям.  Партии власти  в России – Единая России и ЛДПР.  Отношение к либералам. Попытки создания официальных либеральных группировок

 

Партию власти  (и а также фактически и мировой правый истеблишмент в современной   России)  представляют партии консервативного блока — Единая Россия и Либерально-демократическая партия В.Жириновского (ЛДПР).

ЛДПР с начала своего появления (еще в последние советские годы) была партией радикального консерватизма (правого национализма), целью которой было нанесение максимального ущерба левому проекту реформ в России и СССР.  ЛДПР появилась еще в перестроечный (советский) период  очевидно «сверху» (судя по ее проталкиванию на еще советское телевидение в период цензуры) и была, вероятно, сформирована консервативными (скорее всего правонационалистическими) группировками советских спецслужб. Таковые, очевидно представляли не силы реформ реального социализма, но силы его развала и, вполне вероятно, манипулировались извне. Как мы доказываем, группировками внешнего контроля в мире бывшего реального социализма являются  не только праволиберальные, но и  правоконсервативные (националистические) группировки. Позицию положительных реформ реального социализма, по нашему мнению, отстаивали в перестроечной России «неофициальные» левые группировки – от Демплатформы в КПСС до социал-демократов.

Что касается ЛДПР, то несмотря на постоянные и многолетние скандалы, очевидна непотопляемость партии и ее лидера. В. Жириновский и его партия нужна влиятельным покровителям правого проекта в России. За более чем 20 летней национал-патриотической клоунадой «Жирика» стоят  консервативно-шовинистические  силовики, а возможно также и иные силы. Отсюда поддержка Жириновским ГКЧП, приведшего к подрыву горбачевских реформ и отстаивание этой партией в 1990-х  гг.   позиций радикального национализма  (теории национальной революции и проч.). ЛДПР — участник многочисленных провокаций  от включения в партию криминальных и коррумпированных бизнесменов, алкогольных махинаций до истории А.Лугового. Все эти провокации неизменно сходили данной партии с рук. С начала 2000-х гг.ЛДПР становится главным сателлитом Единой России по борьбе с либеральной и левой оппозицией.

Характерно, что в апреле ЛДПР в числе других партий Госдумы инициировала возбуждение прокурорского расследования против Михаила Горбачева «за распад СССР». http://thechechenpress.com/lenta-novostej/6401-2014-04-10-19-38-57.html. Справедливо было бы однако провести расследование о роли в распаде СССР консерватизма (правого национализма) и его группировок.

 Нынешнюю партию власти — Единую Россию   поддерживает основная часть постсоветской российской бюрократии. Данная партия имеет преимущество перед предшествующими консервативными группировками – во-первых, как единая общероссийская организация, обеспечивающая стабильное (хотя и правое) развитие,  во-вторых,  ориентированное скорее на «респектабельный», чем радикальный консерватизм.

 Правый и консервативный курс Единой России является вовсе не случайным и имеет поддержку правых сил —  причем, вероятно,  не только внутренних.  Вопреки риторике  консервативных идеологов, все консервативные группировки постсоветских стран (не исключая, по-видимому  и российские) поддерживаются мировым правым истеблишментом. Особо опасным для сил Нового мирового порядка является возможный  поворот российской политической элиты влево. Понятно, что такой поворот не будет поддерживаться  этими силами. Они, напротив, будут пытаться всячески противостоять такому развитию событий.

Нельзя отрицать, что часть консервативной элиты Единой России стремится к защите своего государства и пытается добиваться этого в том числе и в рамках консерватизма. Следует иметь в виду также, что Единая Россия является партией умеренного консерватизма по сравнению с радикалами «Родины», ЛДПР и проч.  Разделение российского консерватизма на умеренное (единороссовское) и радикальное течение произошло в 2005-6 г. (см. глава 8). Традиционные (2007-2013) три платформы Единой России (консервативная, либеральная и левая) говорят о попытке партии усидеть на нескольких идеологических стульях.  Главной платформой среди указанных однако остается правоконсервативная. Этому соответствует и активная «антилиберальная» риторика официального консерватизма, еще более обострившаяся после активизации в рамках выборного кризиса в России (с 2011-2 гг) праволиберальной оппозиции.

  Задача  лево-демократической оппозиции – поддержка   левых и левоцентристских сил в России,  в том числе и в партии Единая Россия. Судя по некоторым заявлениям представителей единороссов (например,  ряд выступлений О. Морозова и  А. Исаева) такие силы в партии имеются. Однако  право-консервативная часть Единой России ( как и поддерживающие ее  силы) вряд ли без серьезных усилий уступят свои ведущие идеологические и политические позиции.  Следует учитывать также мимикрию весьма значительной части находящихся при власти политиков, для которых главное – сама власть и ее блага, а не какие-либо программы. Если ситуация будет склоняться влево (а судя по последнему политическому кризису в России тенденция именно такова), данные фигуры быстро поменяют свою позицию и будут доказывать, что они на самом деле «всегда были левыми».

Что касается отношения официального единороссовского консерватизма к либерализму, то это отношение остается достаточно сложным. С одной стороны консерватизм (в том числе и в единороссовском варианте) продолжает вести активную антилиберальную риторику. Эпоха «нулевых» постоянно противопоставляется им как «позитивная» по сравнению с «отрицательной» эпохой  1990-х гг. – времени классического ( номенклатурного) правого либерализма в России ельцинской эпохи.

Эта антилиберальная риторика особенно активна в радикальном консерватизме.  Согласно таковой, в частности, «капитализм» в целом является продуктом «либерализма» и «либералов». Сами же консерваторы, как «динамические», так и иные,  по их собственным соображениям,  к «капитализму» вообще и его российскому варианту в частности не имеют якобы никакого отношения. Консерватизм  (правый национализм) представляется его идеологами чуть ли не главным «антикапиталистическим» течением.  На «либералов» списываются «плохие» особенности капитализма, в частности социал-дарвинизм. «Хорошие»   особенности капитализма консерваторы, напротив, пытаются приписать себе.

С другой стороны официальный (правый) консерватизм во многих отношениях связан с правым либерализмом. Среди единороссовских политических платформ до сих пор официально существует  т.н. «либеральная» (В. Плигин).  Особенно тесно консервативный истеблишмент был связан с правым либерализмом в первые годы своего  становления в постсоветской России – а фактически в первые два президентских срока В. Путина. Начинавшую свою деятельность Единую Россию активно поддержал, в частности,   праволиберальный СПС, созданный в 1999 г. и прекративший свою деятельность в 2008 г.

В течение ряда лет при «консервативном» по риторике руководстве Единой России   активно действовала  (и отчасти продолжает действовать  до настоящего времени)группа официальных либералов – от А.Чубайса и Е.Гайдара до Г.Грефа. Указанные либералы играли важную роль в разработке «как бы консервативной» (реально в то же время и либеральной) экономической политики последнего десятилетия в России.  Консервативные деятели, в частности, в лице В. Суркова, делали попытки контактов с либералами- интеллигентами (Л.Радзиховский и др). О своей приверженности либеральным ценностям заявлял и сам В. Путин. ( В. Путин назвал себя настоящим либералом,  19.01.14, http://www.mr7.ru/articles/97511/  ).

В то же время официальный консерватизм в России в течение длительного периода ведет активную антилиберальную риторику и препятствует попыткам создания праволиберальной группировки при власти. Как уже показывалось, начиная с 2003 г. либералы  — не без усилий   официальных консервативных структур – были отстранены от участия в работе Госдумы.  Представители данного течения обвиняются не только в недостаточном  патриотизме, но и  в антигосударственной деятельности. На либералов ряд консервативных идеологов пытался свалить просчеты консервативно-диберальной элиты в целом.

Консервативный истеблишмент в России вплоть до настоящего времени рассматривает оппозиционных либералов как противников режима и поступает с ними соответственно – держит на коротком поводке, подвергает репрессиям и  силовому воздействию. Характерна в этой связи история  попыток восстановления в 2011 г. партии «Правое дело» и деятельность «Гражданской платформы» М. Прохорова.

 

2. Праволиберальная оппозиция консерватизму. Либерализм и консерватизм — противоречия и единство.  Либералы- оппозиционеры.  От союза правых сил к Гражданской платформе.

 

При этом в современной  в России существуют  активные праволиберальные группировки,  оппозиционные консервативному руководству современной России, отношение с которым у указанного руководства является конфликтным.

На праволиберальной основе в основном строилась оппозиция правоконсервативному истеблишменту и официальному консерватизму в 2011-3 гг (в частности «болотная»). Это подтверждает деятельность оппозиционных силовой элите демократических (праволиберальных) группировок в России  — «Другой России», «Правого дела», «Яблока», «Гражданской платформы» и проч.  Они опираются в основном на поддержку интеллигенции,  все еще мыслящей в категориях  правого либерализма и «правого дела».

Праволиберальная оппозиция в России поддерживается современным Западом,  прежде всего идеологически и пропагандистски. Эта оппозиция  имеет серьезное влияние в средствах массовой информации, выражающих соответствующую позицию. Среди праволиберальных средств массовой информации  наиболее известны «Эхо Москвы», «Новая газета»,  портал Grani.ru и др. Однако вопреки консервативной риторике западная поддержка праволиберальных группировок в России  вовсе не означает, что внешними силами  не поддерживаются и  сами консервативные группировки.

Оппозиционный правый либерализм выступает против консервативных российских властей и подвергает правоконсервативную элиту постоянной критике. Консервативный истеблишмент в свою очередь отвечает либералам как критикой консервативных массовых средств, так и различными судебными и проч. репрессиями.   Как    показал и выборный кризис  2011 г., начатый с начала 00 гг нажим консервативных властей  России на праволиберальные группировки продолжается  вплоть до настоящего времени.

        Одной из первых оппозиционных праволиберальных группировок консервативному истеблишменту была Другая Россия (2006-2010),  представлявшая странную смесь традиционного правого либерализма (Г. Каспаров) с национал-большевизмом Э. Лимонова.

В 2008 г. была образована партия «Правое дело», которую в июне 2011 г.  возглавил известный миллиардер Михаил Прохоров. Летом-осенью 2011 г. ( перед выборами в Госдуму 2011 г. ) была сделана попытка создать на базе «Правого дела» серьезную праволиберальную партию. Таковая отчасти должна была быть и преемником  СПС, прекратившим свою деятельность осенью 2008 г. Однако сделанная при участии М. Прохорова попытка создания партии «Правое дело» потерпела неудачу.

 Одна из причин этого состояла в том, что ходом дел по формированию партии оказался недоволен Кремль,  очевидно стремившийся поставить партию под свой контроль. (Сам Прохоров обвинил в провале своей инициативы  «кремлевского кукловода» В. Суркова).  Отражением этой политики Кремля стал,  вероятно, также и конфликт М. Прохорова  с рядом региональных организаций партии и деятелями вроде А.Дунаева и  А. Богданова, попытавшихся, по словам Прохорова, осуществить  «рейдерский захват» партии.  В результате М. Прохоров отказался участвовать в  съезде «Правого дела» 15 сентября 2011 г., объявил о своем выходе из данного проекта и начал создавать свою также праволиберальную  группировку «Гражданская платформа».

Учредительный съезд  «Гражданской платформы»  состоялся в июле 2012 г. В это же время партия смогла одержать первые политические успехи. Летом 2012 г. член партии  Евгений Урлашов выиграл выборы мэра Ярославля и занял этот пост. Однако через год  после начала своей деятельности  — в июле 2013 г. —  Урлашов подвергся преследованиям – был обвинен в попытке коррупции, был снят с поста мэра и подвергся судебному преследованию.   В декабре 2013 г. партию «Гражданская платформа» возглавила сестра Михаила Прохорова Ирина Прохорова.

Первоначальный праволиберальный вариант программы «Гражданской платформы» (как указывалось в предыдущей главе), был разработан центром «Правый поворот»  и представлен  М. Прохорову Эллой Памфиловой и Борисом Титовым.   По  словам  Э. Памфиловой «главная миссия правых либералов в нашей стране, где буржуазная революция за двадцать лет так и не была завершена,— обеспечить переход страны к конкурентному обществу с доминированием капиталистического уклада». («Коммерсантъ», №108 (4893), 16.06.2012 , http://www.kommersant.ru/doc/1960337 ).

Итак, правые либералы считают  своей миссией «завершение» в России буржуазной революции. А почему они думают, что данную миссию  не осуществляют  консерваторы, которые в этом деле вполне могут обойтись  без помощи правых либералов? В дальнейшей деятельности «Гражданской платформы» М. Прохорова праволиберальные идеологические установки заявлялись более осторожно.

Возможен ли успех праволиберальной идеологии в современной России? Думается, что в современной России эта идеология вряд ли способна получить серьезную поддержку.   Игра на либеральном поле в России практически исчерпана 1990-ми годами. Правый либерализм оказался развенчан  как собственной практикой, так и  активными идеологическими усилиями консерватизма. Основные  «плюсы» «правого дела» оказалось перехвачены консерваторами, а минусы (в том числе и собственные консервативные) оставлены либералам.  Можно утверждать, что атака правых либералов на официальный консерватизм силовой элиты  в современной ситуации не может быть эффективной.

«Оранжевая революция»   серьезных шансов на успех  в России уже не имеет. Во-первых, правый либерализм  не имеет прежнего авторитета начала 1990-х гг.  Кроме того, российские консерваторы  к атаке с право-либеральной «оранжевой» стороны готовы и даже «сверхготовы». Они достаточно давно ругают «либерализм» (правых либералов) и оранжевые революции. (С.Кара-Мурза,  Холмогоров многие др.о «втором издании» либерализма 1990-х гг.), с одной стороны присваивая достижения либералов, и с другой сваливая на либералов  консервативные провалы.

Существующие право-либеральные группировки — Правое дело, СПС,  Яблоко — и российские правые либералы имеют ряд типичных недостатков- не имеют широкой поддержки, опираются на узкие интеллигентские группировки и оказываются неспособными к объединению и организации.

Слабость праволиберального подхода в полной мере проявилась в  отношении его представителей к украинским событиям, в которых   правые либералы  выступили за поражение  путинского руководства,   то есть фактически на стороне украинского Правого сектора и образованного им правительства  А.Турчинова. Консерваторы обвинили либералов в «пораженчестве». (Напр., Ю. Кублановский и др. Бес пораженчества, http://www.rg.ru/2014/03/12/pismo.html ).

Указание на слабости позиции правых либералов не означает, что следует поддерживать антилиберальный прессинг консервативного истеблишмента в России и репрессии против правых либералов (история Е.Урлашова и проч.)

 

3. Леволиберальная оппозиция в России. Левый либерализм и лозунги плюрализма. Политическая демократия – не есть праволиберальный лозунг.

 Помимо традиционной линии правого либерализма в постсоветском российском либерализме еще с 1990-х гг существовала и  линия, близкая к леволиберальной, частично представленная, в частности партией «Яблоко» (Явлинский, С. Митрохин и др.). В силу особенностей процесса «реставрации» в России эта линия была подавлена правым либерализмом.

Партия «Яблоко» строится с одной стороны как классическая праволиберальная  партия, с другой стороны  имеет  ряд существенных «леволиберальных» признаков и даже ряд левых элементов. Можно сказать, что партия «Яблоко» и   ее лидер Григорий Явлинский отчасти представляют леволиберальную линию «неноменклатурного» либерализма, критикующего как официальный консерватизм, так и номенклатурный правый либерализм.

 Существенная часть риторики  партии «Яблоко» и Г.Явлинского (например, по вопросу о большевизме и сталинизме)  лежит в направлении правого либерализма — идеологии «правого дела». Речь идет о критике советской системы, большевистской революции и проч. Примером традиционных праволиберальных моментов в идеологии Яблока может быть резолюция XV Съезда партии Яблоко,21.12.2009 по вопросу о большевизме и сталинизме.   «Большевизм и его концентрированное выражение – сталинизм,- заявляется в резолюции,-  – это жесточайший социальный эксперимент, направленный на уничтожение всего человеческого в человеке, на изменение его духовной и нравственной природы… Причина этого в том, что большевизм и сталинизм противоположны христианству, всем мировым религиям и самой человечности». (О сталинизме и большевизме. Постановление XV Съезда партии Яблоко,21.12.2009 http://www.yabloko.ru/stalinizm/2009/12/21 ).

              Очевидно, что приведенное заявление   в духе классических правых теорий демонизирует реальный социализм и  большевизм.  Сталинизм трактуется в данной резолюции как «концентрированное выражение» большевизма, что следует признать ошибочным. Реально, как можно заметить,  сталинизм — это уже не большевизм (второй марксизм), но «полуконсерватизм» — с сильной  правонационалистической добавкой.  Изложенная в указанной резолюции «Яблока» позиция  больше подошла бы правым христианским демократам, чем леволиберальной партии.

 При этом часть идеологических постулатов партии «Яблоко» выходит за  праволиберальные рамки. Это, например,  критика Г.Явлинским «периферийного капитализма». (Г.Явлинский, «Периферийный капитализм»). Данная  реально левая (леволиберальная) критика нынешнего капитализма в России сходна с критикой КПРФ. Партия «Яблоко» предпринимала также и экологические акции, занимая нишу  «зеленых». С другой стороны, позиция одного из известных участников «Яблока» Владимира Лукина эволюционировала скорее в направление путинского «государственнического» консерватизма.

«Либералы-идеалисты» (напр., Владимир Прибыловский)  ценят  оппозиционность «Яблока» политике  силовой элиты и «номенклатурному» либерализму, представленному в свое время, например, СПС. Однако в последнее время «Яблоко» заявляет о себе все менее активно.

 Как следует относиться левой теории к указанному варианту либерализма, а также в целом  проблеме  политического плюрализма и политических свобод?

Очевидно расхождение левой теории и теории правого либерализма. При этом вряд ли верно по моделям консерватизма отбрасывать ценности и достижения либерализма, связанные с защитой политического плюрализма.

Эта защита, то есть антиавторитаризм и риторика политической и экономической свободы остается главным идеологическим «плюсом» и «позитивом» правых либералов (демократов), как и идеологии либерализма. При этом следует ясно сформулировать то соображение, что указанная тема политических свобод и политического плюрализма  вовсе не является темой лишь правого либерализма. Эту тему  (вместе с соответствующими лозунгами) включает в себя и современная левая идеология.

Вполне плюралистическими  являются не только такое традиционное левое течение, как социал-демократия, но также и   еврокоммунизм и реформ-коммунизм (типа чехословацкого 1968 г.). Левые реформаторы с 1950-60-х гг. выступали за плюралистические реформы в мире реального социализма, о чем свидетельствовали отчасти венгерские,  но в первую очередь чехословацкие события 1968 г. За плюралистические реформы выступали также левые реформаторы (горбачевцы)  периода советской перестройки: в низовом варианте — демплатформа в КПСС.

Консерватизм (включая консерваторов как бы левого направления)  критикуют данные течения как «либеральные», не считая видимо вопрос о политическом плюрализме сколько-нибудь серьезным или намеренно отрицая важность политической демократии. (Например — мнение о еврокоммунизме Сергея Кара-Мурзы, изложенное в  книге   «Евреи, диссиденты и еврокоммунизм», М., 2001 ).  Согласно консерватизму следовало противостоять плюралистическим переменам и в СССР периода перестройки.

Можно сказать поэтому, что ассоциируемая с правым либерализмом тематика политического плюрализма —  многопартийности, политической демократии, борьбы с авторитаризмом и ксенофобией  реально  не может считаться монополией лишь правого либерализма. Лозунги политического плюрализма являются  не только праволиберальными; их поддерживает также и «левый либерализм» —   современная левая – лево-демократическая идеология.  При этом левая демократия имеет ряд отличий от правого либерализма. Одним из наиболее важных в их числе является лозунг левого контроля – переход политической власти в руки левых партий и ряд действий, связанных с регулированием экономики и госсектора.

Правый  истеблишмент сумел представить правый либерализм главным поборником плюралистических реформ реального социализма, то есть подменил левую (леводемократическую)  идеологию в мире посткоммунизма правой идеологией группировок типа СПС. Реально идеологией «нового плюрализма»  в мире реального социализм является не правый, а левый либерализм,  серьезно отличающийся от либерализма правого — либерализма западного Расчлененного общества.  Можно утверждать, что не правый либерализм, а именно современная левая идеология и является действительным «либерализмом» (левым либерализмом) в мире реального социализма. Это  кажущееся парадоксальным утверждение вытекает из важного факта не прямого, а зеркального отношения западного и посткоммунистического политического спектра.

Правый либерализм – это идеология перехода от феодализма к традиционному западному обществу — «капитализму». Это либерализм эпохи антифеодальных революций (соответствующее течение существовало, как известно,  и в дореволюционной России). Левый либерализм, в отличие от либерализма традиционного (антифеодального) —  это идеология перехода от авторитарного «реального социализма» к плюралистическому,  но вовсе не капитализму, а «новому социализму».  Примерами левого либерализма  являются советское шестидесятничество, чехословацкий реформизм, а также  горбачевизм периода перестройки. Этот «левый» либерализм  повторяет классический либерализм Расчлененного общества лишь во внешних формах, имея иное содержание. Есть основание считать, что главное в этом содержании — трансформация авторитарного реального социализма советского образца в плюралистическое общество  «нового социализма». Современная левая идеология – сторонник положительных антиавторитарных перемен в мире реального социализма. Она   берет на себя развитие позитивных сторон либеральной идеологии в этом мире — как в противовес сталинизму, так и в противовес  традиционному правому либерализму и консерватизму. Левая идеология отражает интересы всех слоев общества реального социализма – включая как  интеллигенцию, и  бюрократию этого общества.

При этом задача выработки новой идеологии развития мира бывшего реального социализма ложится прежде всего на интеллигенцию. Интеллигенцией стран бывшего реального социализма, начиная с России должна быть осознана необходимость  перехода к левой идеологии.  Это потребует «смены вех» интеллигенцией — отказа  от традиционного интеллигентского варианта правой идеологии  —   правого либерализма и различных форм «правого дела».

 

 4. Традиционные левые партии в России. КПРФ Г. Зюганова.

 

Каковы левые оппоненты  современной право консервативной политики, что происходит на левом фланге российского политического спектра?

На левом фланге российской политики  долгое время царила удручающая пустота, которая стала заполняться новыми силами  лишь в последние годы. По-видимому,  немаловажной  причиной  отсутствии в России левых группировок было  отсутствие в в ней до определенного времени «нормального» капитализма. К  концу «нулевых» годов капитализм в России очевидно появился: он вполне ясно заявил о себе во время кризиса 2008-10 гг.

  Главный традиционный игрок на левом поле – Коммунистическая партия Российской федерации (КПРФ).

Несмотря на противоречия данной партии, КПРФ   остается важным отрядом современной левой оппозиции правому истеблишменту в России, имеющей серьезные традиции и массовую базу. Нынешняя КПРФ является преемником консервативной части бывшей КПСС, отсюда ее идеология и ряд известных эпизодов деятельности с 1990-х гг.

Непосредственным участником формирования КПРФ был Отто Лацис, описавший обстоятельства такового в книге «Заранее спланированное самоубийство» ( М., 2005 ).   Эти начальные обстоятельства  важны для понимания идеологии и политики данной партии. А также отличий от нее критических левых группировок.

В последние годы  в отличие от 1990-х  на фоне  правого  (консервативно-либерального) истеблишмента и официального консерватизма (правого национализма), включая праворадикальный,   КПРФ и  Г. Зюганов   выглядят все лучше     и  могут рассматриваться как в определенном смысле положительная сила в современной российской политике.

   Можно заметить, что заявления КПРФ  2011-14 гг содержат правильную (критическую) критику правой политики современного российского консерватизма.

Однако, как представляется,  КПРФ  в современном ее виде не в состоянии быть лидером левого движения.         Идеология этой партии не является современной левой идеологией. Эта идеология  воспроизводит стереотипы традиционного советского – сталинизированного марксизма, соединенные с  элементами традиционного русского конcерватизма (правого национализма).

Теоретические соображения идеологов КПРФ — например, выставленные на теоретической странице партии —  показывают явные черты советского традиционализма и сталинизма. Авторы КПРФ спорят, например,  о том, следует ли КПРФ выходить на выборы с образом Сталина, критикуют со сталинских позиций «неотроцкизм» (статья С.И.Васильцова Сталин и неотроцкизм.- Правда» 18 декабря 2009 года, http://forum.kprf.ru/viewtopic.php?f=8&t=30581). Как показывает приведенная статья, концепция «троцкизма» современной КПРФ  воспроизводит традиционные сталинистские  штампы на данную тему. Эта концепция не учитывает ни о последних (заграничных) работ Троцкого, ни  анализа Троцким предвоенной ситуации, ни многого другого, связанного с ролью Троцкого и его последователей в левом движении 20 века.  На теоретической странице КПРФ можно найти также статью близкого всем консерваторам правого националиста А. Дугина — сторонника  Третьего пути и пропагандиста «интеллектуализма» СС и Аненербе. (http://forum.kprf.ru/viewtopic.php?f=8&t=31210 ).

    Это не значит, что  из-под пера сторонников КПРФ  вовсе не могут появляться  не лишенные интереса книги. Пример,  — цитировавшаяся ниже книга В. Корнеева «От государственного социализма к периферийному капитализму».(М., Крафт, 2010).

  Классическим консервативным положением  в идеологии  современной КПРФ  остается критика  любых реформ  в бывшем СССР. Согласно этому перестройка и какие-либо перемены административно-командной системы были не нужны, надо было сохранить доперестроечную систему (до 1991 г.). Горбачев плох не потому, что не справился с реформами, но потому, что вообще решился их начать.  В апреле 2014 г. представители КПРФ выступили за начало судебного дела против М. Горбачева.

   Левая идеология занимает другую позицию: перестройка была нужна, хотя ее теория не была сформулирована и стратегия не определена. Постсоветские ельцинские и путинские реформы – как рыночные, так и политические (плюралистические) также не следует полностью сбрасывать со счетов. Советский традиционализм (сталинизм)  не понимает, что возвращение России в мировую политику  возможно лишь на основе рыночных – то есть правых в первоначальном варианте реформ.

        Вторая особенность идеологии современной КПРФ (и зюганизма)  – связь этой идеологии с руским консерватизмом (правым национализмом).  Зюганизм – не чистый большевизм, но «полуконсерватизм», идеология, сочетающая советский марксизм с  консервативными  (правонационалистическими) идеологемами. В идеологическую палитру современной КПРФ легко включаются, как мы видели, консервативные рассуждения об СССР как итоге «тысячелетней цивилизации» в России, сталинский шовинизм и даже  соображения А. Дугина.

  Связь  идеологии современной КПРФ с  правым национализмом нравится  право-национальному истеблишменту, в частности потому,  что  «консервативная» добавка и  «коричневый» компонент является для данной партии самокомпроматом и отталкивает от нее интеллигенцию. Зато благодаря этой же  добавке  зюгановская КПРФ  включается  в «патриотические» они же консервативные силы.  Например, на выборах 2003 г. КПРФ была включена консервативными идеологами (типа С. Кургиняна) в число  партий, допущенных к консервативному столу, в отличие от либеральных и интеллигентских, которые рассматривались как «враждебные».

Ряд левых авторов еще в 1990-х гг выступил против «консервативного уклона»  зюгановской компартии. Таково, в  частности, открытое письмо Бориса Славина Г. Зюганову «Отказ о марксизма погубит компартию» (1994 г.).  В данном письме Б. Славин перечисляет ряд национал-патриотических ( консервативных) черт идеологии компартии Зюганова. В частности, он говорит об отказе зюгановской компартии от марксистского понимания государства.

«Оперируя понятиями «соборность», «державность», «народность», — не без основания писал в этом письме Б. Славин,- вы не хотите замечать классового характера современных государств вообще и российского в частности». «Вы думаете, что совершили новаторство в теории социализма. На самом деле вы ушли далеко назад от Маркса к идеалам белого движения, разработанным Иваном Ильиным, идеалам, глубоко чуждым сознательным коммунистам» ».(В кн.: Б.Ф. Славин. Социализм и Россия.М., УРСС, 2004, с. 346.)

Б. Славин фактически говорит о «консервативных» элементах зюганизма, свойственных ретроградным силам КПСС еще в доперестроечный период.

      Интересна критика «полуконсерватизма» нынешней КПРФ с другой стороны —  радикальным консерватизмом (правым национализмом), долгое время входившим вместе с КПРФ в патриотические «антилиберальные» группировки. Радикальный консерватизм (в частности Русской партии в СССР и ее последователейй) подвергает  идеологию КПРФ (как и в целом умеренный консерватизм) критике как консерватизм недостаточно «чистый» и последовательный. С  точки зрения радикального консерватора – последовательного черносотенца Байгушева,   Зюганов —  «политический Чичиков, собиратель мертвых душ, трусливый идеологический пигмей», поскольку  он якобы «топит последние остатки русской партии  в КПСС». ( Русская партия внутри КПСС,  с.525 ).Эти упреки Байгушева связаны с тем, что нынешняя КПРФ не  является прямым сторонником «духовной оппозиции»  — т.е. восстановления черносотенных партий. Поэтому сторонник последней Байгушев обвиняет КПРФ в «коллаборационизме» — видимо, как с Ельциным, так и Путиным. «Десять лет оппозицию по пустыне коллаборационизма уже отводил» (А. Байгушев, Русская партия,  535) Наконец, главная подколка: «Сейчас уже все понимают, что шекель ему цена у синагоги в базарный день»   (Там же, с.510).   Сам Байгушев – сторонник последовательного  консерватизма (правого  национализма), каковой  есть не что иное, как  откровенное черносотенство. По этой причине  «советский контрпропагандист» противопоставляет Зюганову правильного консерватора и «неколлаборациониста», то есть черносотенца Бориса Миронова ( Руссская Партия, с .510 ).

         Если радикальный консерватизм критикует КПРФ справа, то с точки зрения левой теории необходима критика зюганизма слева —  как национал-большевизма — за шовинистическую добавку к большевизму и союзнические отношения с консерватизмом.

С точки зрения левой теории зюганизм, как и классический сталинизм, был шагом назад от ортодоксального большевизма в сторону правого национализма, он же правый консерватизм. Национал-большевизм Зюганова и проч. лучше открытого правого национализма – радикального консерватизма Холмогорова, Крылова и проч., но он весьма далек от  современной левой теории, поскольку включает себя консервативный (правонационалистический) компонент.

В случае КПРФ следует, видимо, говорить о социал-консервативной идеологии, о соединении советского сталинизма с консерватизмом.  Необходима критика идеологии и политики сталинистского крыла  КПРФ как полуконсерватизма. Отход определенной части КПРФ, как и сталинизма, от «интернационализма» советского большевизма (начатый  уже устряловским национал-большевизмом 1920-х гг)  может трактоваться как «правонационалистический уклон»  в левом движении.

 Сталинистский консерватизм (социал-консерватизм) препятствует превращению КПРФ в  реальную левую партию. По этой причине современная КПРФ, хотя и играет положительную роль в критике консерватизма,  не может быть  лидером  левых сил как в самой России, так и в особенности за ее пределами.

 

5. Левый консерватизм. Национал-большевизм Э.Лимонова. Неонародничество Сергея Кара-Мурзы

 Появившаяся в 1990-х гг   национал большевистская партия Эдуарда Лимонова (чья деятельность продолжается вплоть до настоящего времени)  представляет собой странное образование, напоминающее партию эсеров в России начала 20 века. Сходство с  «эсеровщиной» определяется   участием  самого Лимонова и его партии в серии громких скандалов, бряцанием оружием  («лимонка»), а также явной манипулируемостью партии. Национал-большевистская партия представляют собой явный объект манипуляции правого истеблишмента для создания жупела «леваков».

       Национал-большевистская партия имеет также и явные «консервативные» корни. В ее создании, как ни странно, сыграл роль активный поборник «консервативного» третьего пути Александр Дугин.  Лимоновщина оказывается  элементом «консервативной революции»,  игры консерватизма на левом поле и перетаскивания  на это поле правой риторики. Лимоновцы демонстративно играют с полунацистской символикой, используют трехцветный имперский влаг России и т.д.

 Попытки соединить левые идеи с национализмом предпринимали многие известные национал-патриоты (консерваторы) в России. Среди них –  Сергей Бабурин, один из лидеров партии «Родина» в 2003-7 гг. и даже вице-спикер Госдумы в этот период.  В этой политической роли  С. Бабурин показал свое явно сочувствие идеям радикального русского национализма (консерватизма), в частности участвовал в «восстановительном»  съезде черносотенного Союза русского народа в 2005 г.

Достаточно известен и популярен левый консерватор Сергей Кара-Мурза.

Как у всех национал-патриотов (консерваторов), главным объектом критики Кара-Мурзы является «либерализм». С. Кара-Мурза, автор многих книг, выдвинулся в начале 1990-х как критик правого либерализма  в  период подъема антиельцинской консервативной волны («Интеллигенция на пепелище России»). Испытал сильное влияние консерватизма с характерным шовинизмом, каковой считает нормальным национальным подходом, с обвинениями интеллигенции и проч. В  отличие от основного правого направления консерваторов занял скорее левую (социал-консервативную) позицию, хотя и  – специфического характера.

 С. Кара-Мурза выступил против критики правыми либералами советской системы, не зная, по обыкновению консерваторов, что советскую систему критиковали не только правые либералы, но и единомышленники С. Кара-Мурзы —  хорошие консерваторы типа «белогвардейца» А. Ципко. Автор противопоставлял правым (якобы только либеральным) теориям о хорошей дореволюционной  России ностальгические воспоминания об СССР  с позиции «совка» («Совок вспоминает») и защиту «советской цивилизации». («Советская цивилизация»).     Пытаясь защищать реальный социализм — «советскую цивилизацию», С. Кара-Мурза  пытался дать этой цивилизации специфическое «немарксистское» —объяснение. С консервативных позиций он утверждал, что классический марксизм  имеет якобы «антирусский» (антинациональный) характер. (С. Кара-Мурза. Маркс против русской революции.  М., Эксмо, 2008).

«Устарелому» и «ненациональному» марксизму С. Кара-Мурза попытался  противопоставить концепцию   советской цивилизации как «общинной», что можно определить как вариант неонародничества («Советская цивилизация»).     С. Кара-Мурза активно критиковал «оранжевые» революции как либеральные, в обычном консервативном ключе не принимая во внимание, что указанные революции («реставрации») имели не только праволиберальный, но  также и правоконсервативный (правонационалистический) характер. В последние годы С. Кара-Мурза выступил с критикой политики  путинской элиты с позиций  «правильного консерватизма» («Кремль. Отчет перед народом» и др.).

 Можно заметить, что несмотря на консервативные черты своего подхода, С. Кара-Мурза — один из консерваторов- сопротивленцев  «левого» — социал-консервативного направления. Данное течение ближе к левой теории, чем традиционное правоконсервативное направление сторонников восстановления дореволюцинной царской империи.

 

 6. Социал-демократы. Левые интеллектуалы.

 

Несмотря на то, что попытки создания социал-демократической партии России начались еще с периода перестройки, эти попытки не привели к созданию указанной партии и до настоящего времени. Слабость социал-демократов в России началось еще с М. Горбачева, заявившего (как А. Яковлев, Г. Попов и др.) о своем социал-демократизме, но  не преуспевшего в создании серьезной социал-демократической партии (как, впрочем, и в иных направлениях реформаторской деятельности).

Понятно, что возможностей  создания социал-демократической партии на основе реформаторской части КПСС  в перестроечный период было больше чем достаточно.  Однако как сам Горбачев, так и его окружение  оказались неспособны использовать эти возможности и создать на основе КПСС современную левую (в том числе и социал-демократическую) партию.   Партийное дело было брошено Горбачевым и близким к нему кругом «перестройщиков» на самотек; тем самым горбачевцы дали возможность консервативно-шовинистической  (бюрократической)   части  КПСС создать  КПРФ в современной традиционно сталинистской форме.  Попытки горбачевцев и ряда других политиков  возродить в России социал-демократическую партию не дали серьезных результатов и позже.

При этом в России с 1990-х гг продолжал свою деятельность ряд левых интеллектуалов — А.Бузгалин, А.Калганов, Б.Кагарлицкий, Б.Славин и др.

Нельзя не отметить активность левых интеллектуалов А.Бузгалина и А.Калганова  — издателей журнала «Альтернативы»,  ряда сборников в серии  «Социализм XXI век» (в издательстве  «Культурная революция»), а также книг:    «Мы пойдем другим путем», «10 мифов об СССР» (М.,Эксмо, 2012) и др.

 В качестве активного сторонника левых идей выступил также Борис Кагарлицкий, автор ряда книг, в том числе — «Реставрация в России». (М. Эдиториал УРСС, 2000), «Марксизм, не рекомендовано для  обучения» (М., Алгоритм, 2005). Свои соображения  о перспективах левой идеи в России Б. Кагарлицкий высказал, например, в  интервью  мая 2012 г. (08.05.2012, http://www.svobodanews.ru/content/article/24574170.html ).

Важной заслугой левых интеллектуалов можно назвать то, что в обстановке господства правой идеологии  они стремились  сохранить и развивать левые идеи,  остававшиеся в эпоху  Реставрации в России узким ручейком  под навороченными глыбами как правого – оранжевого- либерализма, так и консерватизма – правого национализма. Защита левой теории и марксизма имела в эти годы  важное значение.

 Как и в прежние времена, в первое двадцатилетие постсоветских реформ левая теория  в России развивалась отдельно от политического движения.  При этом важность не только левой теории, но и соответствующей политической практики — формирования в современной России политических сил левого направления — становится все более очевидной. Необходимо соединение теории левых интеллектуалов с массовым движением, которое позволит придать большую конкретность и теоретической левой аргументации в полемике с правыми течениями — как либерализма, так и консерватизма.

 

7. «Справедливая Россия». Левые объединения .

В конце «нулевых» гг нишу современной левой партии социал-демократического типа попыталась занять партия «Справедливая Россия».

 Партия  Справедливая Россия была создана   осенью 2006 г. перед кризисом 2008 г. Днем ее рождения  считается 28 октября 2006 года, когда состоялся VII съезд партии «Родина» ставший учредительным съездом партии «Справедливая Россия: Родина/Пенсионеры/Жизнь». На съезде были избраны руководящие органы новой партии, приняты Манифест и Программное заявление.

 С одной стороны известно, что появление партии было инспирировано администрацией  В.Путина, в частности, Владиславом Сурковым. (См. Коммерсант, 16.08.2006, http://www.kommersant.ru/doc/697936   ).

 

По мнению  В. Суркова, высказанному в марте 2006 г.,  «Нет у общества ‘второй ноги’, на которую можно переступить, когда затекла первая. В России нужна вторая крупная партия». Именно этой партии, по замыслу Кремля, должны в перспективе отойти голоса, которые сейчас собирают, по выражению господина Суркова, партии «левого уклона и с сильным националистическим привкусом». (http://www.kommersant.ru/doc/697936   ).

 

С другой стороны очевиден постепенный отход партии Справедливая Россия и ее лидера Сергея Миронова от первоначальных установок президентской администрации  и усиление ( особенно заметное с 2010 г.)   оппозиционных черт партии.

В партию «Справедливая Россия» первоначально вошел  ряд  бывших деятелей консервативной партии «Родина», часть которых и позднее оставались на  позициях традиционного консерватизма – например, Михаил Демурин и Наталья Нарочницкая. Из ЛДПР в Справедливую Россию перешел Алексей Митрофанов, впоследствии убывший из нее со скандалом (так же, как и ранее из ЛДПР). В партию вошла  известная деятельница КПРФ Светлана Горячева.  Постепенно «Справедливая Россия» все более очевидно формулировала свою социал-демократическую ориентацию, не представленную  до этого в достаточной мере в российской политике.

На думских выборах 2007 года партия получила 5 383 639 голосов (7,74 %), сформировав в Госдуме пятого созыва фракцию из 38 депутатов. Федеральный список партии возглавили Сергей Миронов и Светлана Горячева. На думских выборах 2011 года партия получила 8 648 796 голосов (13,24 %), сформировав в Госдуме шестого созыва фракцию из 64 депутатов. Федеральный список партии возглавили Сергей Миронов и Николай Левичев.

С  2010, и еще более с лета 2011 г.  стал очевиден переход  «Справедливой России» и ее лидера Сергея Миронова в реальную (в том числе отчасти и идеологическую) оппозицию Единой России.

В 2010 г. С. Миронов выступил с критикой также и идеологии консерватизма. «Почему они избрали в качестве своей идеологии консерватизм? Чтобы сохранить себя во власти, сохранить нынешнюю ситуацию, добиться, чтобы ничего не менялось.» (http://inosmi.ru/russia/20101009/163477118.html  ).

Попытка «Справедливой России» и ее руководства стать оппозицией Единой России привела с одной стороны к укреплению популярности партии. С ругой стороны у партии и ее руководства  начались проблемы с властями. Результатом прямой критики С. Мироновым «Единой России» и В. Путина стала отставка (в мае 2011 г.) Сергея Миронова с поста председателя Совета Федерации  также председателя партии «Справедливая Россия». При этом С. Миронову удалось сохранить свое лидирующее положение в партии.

Перед выборами 2011 г. представители путинской администрации  стали подчеркивать «кремлевские» истоки партии.(Например интервью А.Чеснакова 30.08. 2011,  http://izvestia.ru/news/498981 ). Очевидно, что эти заявления  были направлены на то, чтобы уменьшить популярность Справедливой России.

На  выборах в Госдуму начала декабря 2011 г. партия показала как  успех своей программы, так и серьезный критический и оппозиционный потенциал.  В меньшей мере ей удалось сделать это на президентских выборах 2012 г., на которых С. Миронов набрал невысокий процент голосов.

Подъем политической активности в России осенью 2011 г., формально связанный с предвыборной компанией,  привел также и к попыткам  «низовой» организации левого крыла российской политики.  В 2011 г. начал активно действовать  «Левый фронт» Сергея Удальцова. Он принимал участие в ряде выступлений в российских столицах – в том числе протестах на Болотной площади, включая акции мая 2012 г. В оппозиционных акциях принимали участие также члены «Справедливой России» Илья Пономарев, а также Геннадий и Дмитрий Гудковы.

Указанные деятели  участвовали также в создании в апреле 2012 г. «Левого альянса»,  ставшего одной из первых серьезных  попыток нового низового объединения левых сил России. Помимо них среди его участников были также Елена Лукьянова, Вячеслав Игрунов, Михаил Делягин (Российские левые еще раз объединились, 24.04.12, http://www.gazeta.ru/politics/2012/04/24_kz_4562133.shtml ).

Однако за этим последовали акции правящей элиты против оппозиционеров, включая и представителей левого направления – от С. Удальцова до представителей «Справедливой России»  Л. Пономарева и Г. Д. Гудковых.

В начавшейся пропагандистской кампании ряд активистов «Левого альянса» —  например, как С. Удальцов, так и Л.Пономарев — оказались скомпрометированными. Льву Пономареву повредила история со сколковскими лекциями (которую он сам, правда,  объяснял иначе, чем дело было представлено в прессе — http://www.novayagazeta.ru/politics/62868.html).   С. Удальцову , а также С. Развозжаеву и К. Лебедеву —   связь с «иностранной помощью» Г.Таргамадзе  (http://www.gazeta.ru/politics/news/2014/03/12/n_6007277.shtml) , получившем отражение  в официальном  фильме «Анатомия протеста».

В случае Удальцова, вероятно,  речь шла о сознательной провокации  правого истеблишмента. Фигура Таргамадзе всплыла затем на Украине в истории со киевскими снайперами. http://www.ntv.ru/novosti/895816/).   Однако Удальцов, видимо, не оказался достаточно разборчивым в выборе средств для своей деятельности.

 

Заметно при этом, что «левый» С.Удальцов понес явно более жесткое наказание по обвинению в «организации массовых беспорядков» (год домашнего ареста), чем ставленник правой оппозиции А. Навальный,  освобожденный для участия в выборах в Москве.

Репрессиям подверглись также и примкнувшие к оппозиции тогдашние члены «Справедливой России» Геннадий и Дмитрий Гудковы. Интересен феномен  Геннадия Гудкова – выходца из силовой корпорации, занимавшегося охранным бизнесом и очевидно принадлежавшего к правящей элите. Однако Гудков  решился на оппозиционные действия, за что подвергся репрессиям и был лишен лицензии на охранный бизнес,  а также (в марте 2013 г.) вместе с сыном  был исключен из «Справедливой России».   Осенью 2013 г. из «Справедливой России» вышел также и Илья Пономарев.

Атака на Геннадия и Дмитрия Гудковых  видимо имела целью запугать ту часть силовой элиты, которая начала было переходить в оппозицию Единой России, а также  ослабить оппозиционную  деятельность «Справедливой России». После указанных инцидентов вплоть до настоящего времени  «Справедливая Россия» проявляла свою оппозиционность ( в том числе и Единой России)  достаточно осторожно, хотя определенный критический потенциал она  сохраняет.

В 2013-14 г. левая оппозиция в России как будто исчезла с горизонта – в том числе и благодаря ужесточению внутренней ситуации в России в связи с украинским кризисом. Это не значит, однако, что эта оппозиция  не проявит себя в будущем.

 

8. Кризис на Украине и левая теория. Мировые левые  — на стороне  России, но не на стороне консервативной бюрократии

 

В марте 2014 г. стали заметны первые результаты резкого обострения кризиса на Украине, связанные с переворотом 22 февраля и деятельностью нового украинского правительства А. Турчинова.

Анализ украинского  кризиса и участия в нем различных политических сил имеет важное значение для левой теории. Это определяется серьезностью данного кризиса и его в   некотором смысле переломным характером.  Безусловно, что  украинский  конфликт  будет иметь весьма важные последствия  как для мира «посткоммунизма», так и мира в целом. Данный конфликт может серьезно изменить геополитическую ситуацию на Юге Европы. Целью февральского переворота было среди прочего приближение Запада  непосредственно к границам России на значительном  протяжении (явно большем, чем в Прибалтике).

Перешедщий в  острую форму прямого силового противостояния (и по едва ли не Гражданской войны) украинский конфликт является яркой иллюстрацией  конфликта цивилизаций. Из разных  оценок этого конфликта следует разная политика – то есть разные способы поведения в указанном конфликте. Русский консерватизм  и консервативная бюрократия (как основная стоящая за этим консерватизмом сила),  считают  украинский конфликт борьбой русской и западной цивилизации.  Мы отстаиваем другое мнение:  перед нами не конфликт «русской» цивилизации и цивилизации «англо-саксонской», а конфликт цивилизации реального социализма и современного капитализма — Расчлененного общества.

 Из такой оценки украинского конфликта и в целом конфликта Запада и России вытекает вопрос о выборе позиции в указанном конфликте.

Несмотря на неприятие ряда особенностей русского консерватизма, мировые левые силы должны  выступить на стороне России – не по причинам национальным и даже (не столько)  культурным – но по причинам «интернациональным».  Современные левые поддерживают Россию как наследника цивилизации реального социализма.  Именно  эта цивилизационная основа реального социализма в России (а не основа «досоветской» русской цивилизации) и делает Россию альтернативой современному западному развитию.

Запад  представляет события на Украине агрессией России. Реально перед нами прямая  экспансия (агрессия) Расчлененного (западного) общества, что признают западные левые, в частности Д. Кьеза ( http://zakon.mirtesen.ru/blog/43663776667/RUSSKIE!-TRETYA-MIROVAYA-VOYNA—UZHE-V-VASHEM-DOME!?utm_campaign=transit&utm_source=main&utm_medium=page_6&pad=1). 22 февраля 2014 г. правые группировки Рады совместно с правым сектором нарушили соглашения 21  февраля и провели силовой переворот.  Новая пришедшая в результате переворота власть – правительство А. Турчинова — начала формировать соответствующий политический режим, который спровоцировал протесты как в Крыму, так и на Юго-Востоке Украины.

Западные средства массовой информации при этом создают свою версию событий, обвиняя в произошедшем в первую очередь Россию.  В основе указанных обвинений лежит присоединение к России Крыма, явившееся в значительной степени ответом на действия режима Турчинова.   Очевидно лицемерие Западного (Расчлененного)  общества в украинском конфликте.  Не исключено, что Крым был предложен консервативной путинской элите теми же западными игроками в качестве «компенсации» за Украину в целом, очевидно перешедшей под Западный контроль.

В произошедшем на Украине, однако, можно увидеть вину  не только западной стороны, но и   консервативной Российской бюрократии, о чем в России как правило не говорят.Эта бюрократия несет прямую ответственность за провал российских структур на Украине.

 Украинский кризис показал слабость русского консерватизма в  решении национального вопроса  в мире т.н. «посткоммунизма». Запад использует в странах бывшего реального социализма «местные» национальные идеи – хотя и в своем правом  варианте.  Он говорит (как будто) об украинской государственности – но в  варианте правого сектора.

Русский консерватизм, напротив,  не пытается решить вопросы украинской государственности вообще. Он подменяет национальную идею республик  «русской» идей, доказывая,  что Украина – это по сути дела кусок России («русского мира»), который по своему непониманию и наивности пытается стать отдельным государством — Украиной. Это, однако, якобы невозможно и не нужно. Украинская государственность как именно украинская представителей русского консерватизма не интересует.  Они ставят своей целью задачу  вернуть этой части бывшего СССР статус «куска России». Все украинские правительства (начиная с Л. Кучмы)  обвиняются русским консерватизмом в попытках строить украинскую государственность, а не государственность части России.

Из консервативного подхода вытекает  специфическая  якобы «русская» политика на Украине, состоящая в поддержке т.н. «прорусских» сил, а то и просто «русских» на Украине. Русский консерватизм не использует национальную идею стран бывшего реального социализма; он, напротив, пытается подавить ее. В этом – ошибка русского консерватизма и причина неспособности его представителей  создать на Украине жизнеспособный режим. К этому добавляется  олигархизм, ярко продемонстрированный  режимом Януковича, поддерживавшимся и российской стороной.  Консервативная элита России закрывала глаза как на указанный олигархизм, так и на противоречивость политики режима Януковича в целом. Это сторона событий на Украине, то есть провал там консервативной элиты мало анализируется в российской прессе.

Типичной в этой связи является  проблема Крыма. Можно утверждать, что присоединение Крыма для России — не только победа, но и спутник серьезного поражения. Крымская победа имела очевидную оборотную сторону  – сдачу западным геополитическим игрокам «основной» Украины. В этом смысле можно говорить не только о Крымской победе России, но и об украинском поражении – то есть поражении России на Украине в целом. Противоречивость присоединения Крыма к России заключается среди прочего в  том, что данная акция со стороны Запада является своеобразной формой поддержки  консерватизма и консервативной элиты. Акцией передачи Крыма (фактически подброшенной Западом России после переворота 22 февраля) Запад «кинул кость» консервативной российской бюрократии, деятельность которой на Украине после указанного переворота хотели было «расследовать» даже в Госдуме.

 Российская  консервативная бюрократия по своей природе склонна к закулисной торговле с Западом. Оборотной стороной данной торговли может оказаться неспособность к защите Юго-Востока Украины. Отсюда — странности консервативного сопротивления в этом регионе.

С другой стороны  консервативная концепция «защиты» Украины часто является концепцией «присоединения» украинских территорий (включая и Юго-Восток) к России. Для консервативной российской бюрократии типична концепция «большой России», включающая также и Украину.

Типично для указанной бюрократии и  постоянное стремление использовать в политике войска, военную силу.  Такой подход российского  консерватизма нельзя не признать архаичным. Запад ведет на территориях реального социализма не обычную «внешнюю», но «внутреннюю» войну, опираясь на Правый сектор населения указанных стран.  Адекватным ответом  в такой  внутренней войне  было бы формирование в соответствующих странах альтернативных внутренних  сил  — сил «Левого сектора», то есть левых и центристских  сил . Однако, как показал украинский конфликт, консерватизм и консервативная российская бюрократия  как правило неспособны к такому формированию, подменяя его  этническим лозунгом «защиты русских». Такая позиция ведет консерватизм а также само российское государство  к провалу в ряде постсоветских конфликтов, включая и украинский.   Реально за данной позицией стоит неспособность консервативной элиты противостоять экспансии  Расчлененного общества, неспособность к мобилизации внутренних («антимайданных») сил Украины, как и других стран бывшего реального социализма.

Левоцентристская концепция действий постсоветской России в странах бывшего реального социализма (в том числе и бывших национальных республиках) должна строиться иначе. Главным следует считать  не воссоздание «большой России» на всех бывших имперских российских территориях (чему соответствует концепция «русской экспансии», 5-й империи и проч.), а  восстановление России как мирового левого центра.

Такое восстановление означает среди прочего и признание (в отличие от подхода русского консерватизма) независимости стран бывшего реального социализма и их государственности – но в левом варианте, в  варианте власти левых и левоцентристских сил. Такой новой государственности посткоммунистических стран Россия должна оказать поддержку.  Указанная поддержка  могла бы стать продолжением  политики реального социализма (СССР) который  вопреки критике консервативных имперцев  формировал государственность новых советских республик. К такому развитию событий толкают обстоятельства; они содействуют не консерватизму, а левому подходу.

В настоящее время ситуация не только вокруг Украины, но и вокруг России остается угрожающей. Украинский конфликт показывает, в каком сложном положении после 25-летия правых реформ находится Россия и весь «посткоммунистический» мир. Поражение России в конфликте с Западом и его геополитическими  лидерами будет  поражением всего этого мира. Победа мира бывшего реального социализма и его отдельных стран  возможна только при сохранении Россией самостоятельности, которая в условиях правого контроля уже носит ограниченный характер. Только такое сохранение создает возможность для роста политической активности России в будущем.

Современные левые должны поддержать Россию в разворачивающемся мировом конфликте. При этом  эта поддержка  не означает поддержки  русского консерватизма, шовинизма и  консервативной бюрократии.

 

9. Левая альтернатива в мире посткоммунизма. Выход посткоммунизма из-под правого контроля. По ту сторону нового российского порядка. Элементы левой идеологии. Союзники лево-центризма. Отношение к правой силовой элите. «Разработчики должны быть разработаны». О некоторых сторонах левой программы – об нтернационализме и  новом социализме.

 

Мировая и европейская ситуация к середине 2014 г.- не в последнюю очередь  в результате  событий на    Украине — говорит об остром кризисе Нового мирового порядка в Европе. Выходом из этого кризиса может или окончательное «удушение» мира реального социализма ( в первую очередь России) западными мировыми игроками и доведение таким образом правой «реставрации» до логического конца, или борьба миром реального социализма за свою самостоятельность, которая в конечном счете является борьбой за преодоление  Нового мирового порядка. Без такого преодоления  «положительное» развитие мира «посткоммунизма» невозможно.

Важной стороной  преодоления Нового мирового порядка  в мире посткоммунизма является переход от правого контроля (власти правых партий) к левому контролю (власти левых и центристских сил).  Другими словами,  развитие конфликтов в мире «посткоммунизма» очевидно ведет к краху в странах этого мира правого контроля (соответствующего также и власти в указанных странах определенных геополитических игроков) и переходу  этих стран  к левому контролю.

Эта кардинальная перемена в мире посткоммунизма требует  преодоления правой идеологии и перехода к современной левой идеологии.  Только левая идеология и левые политические движения могут сопротивляться  Новому мировому порядку и его главным игрокам, заинтересованным в сохранении нынешнего статус кво.

Речь идет не о традиционных формах левой идеологии, представленной  зюганизмом,  но о современной левой идеологии, способной быть преемницей главных левых течений 20 века.   Речь идет не о старом советском марксизме, существующем в форме сталинизма (традиционного советского «второго» марксизма),  защищаемым немалой частью современной российской КПРФ, а о новом («третьем») марксизме  ( см. «Марксизм три»).

Сдвиг  правящей элиты России влево неизбежен. Неизбежно осознание элитами реального социализма ограниченности обоих вариантов правой идеологии – как либерализма, так и консерватизма.  Важный вопрос в этой связи: сможет ли консервативная  «силовая олигархия» обеспечить данный  переход к новой идеологии и новой политике в мире реального социализма?

Можно надеяться на то, что определенные элементы силовой олигархии могут поддержать такое новое развитие России. В свою очередь образованный слой России должен поддержать некоррумпированные и некомпрадорские элементы силовой элиты. Говоря об отношении интеллигенции к «силовикам», следует говорить о переоценке традиционного интеллигентского отношения к спецслужбам. Отрицание  важной роли таковых в обществе  так же наивно, как и отрицание патриотизма деятелей данных служб.   Диалог с умеренно-консервативной частью силовиков возможен. С  радикально-консервативными группировками ( в том числе силовыми) диалог невозможен и излишен.

Консерватизм  обвиняет в  антигосударственности правых («оранжевых») либералов. Следует указать на антигосударственность  также и правых консерваторов, в особенности радикальных. Разработчики должны быть разработаны.Необходим анализ деятельности силовой корпорации аналитическим сообществом и выявление зависимых от внешних сил группировок — не только праволиберальных   ( чем постоянно занимается консерватизм) но также и правоконсервативных. Указанные компрадорские и коррумпированные консервативные (прежде всего национал-революционные) группировки следует рассматривать как группировки внешнего контроля  над Россией и оценивать их соответственно  — не как союзников, а как агентуру противника.  Правые националисты, в особенности радикальные, должны быть выведены из разряда союзников российской власти и тем более идеологического и политического начальства.

      В противовес национализму консерватизма (и консерватизмов), современная левая теория отстаивает  интернационализм.  Русский консерватизм напротив шельмует интернационализм как космополитизм, якобы противоречащий национальным интересам России.  Недостатки нового российского порядка консерватизм рассматривает как результат происков «либералов», которым следует противопоставить позицию «идеального» и «правильного» консерватизм. Таковой однако является ни чем иным, как идеологией русской национальной революции.

Чертой консервативной политики  становятся  контакты консерватизма не с мировыми левыми, как это делал СССР, но правыми националистами в других странах.   Характерны попытки русского консерватизма обратиться для поддержки своей  (в частности, украинской) политике в Европе к Национальному фронту Франции и его лидеру Марин Ле Пен. Весной 2014 г. состоялся ряд встреч  российских официальных лиц с Марией Ле Пен, закрепивших «близость» позиций российской элиты и Национального фронта. (http://www.odnako.org/blogs/intervyu-odnako-marin-le-pen-franciya-davno-uzhe-ne-svobodnaya-strana/  ).

      Современный русский консерватизм с его очевидным национализмом (в том числе и в умеренном варианте) является шагом назад от наднациональной советской идеологии. Он очевидно загоняет Россию в узкие национальные (этнические) рамки. Попытки консерватизма использовать лозунги интернационализма, в том числе и в предвыборной программе Единой России 2011-12 гг (например, лозунги Интернациональной России) неизбежно  оказываются противоречивыми. В попытках выглядеть «интернационально» консерватизм стремится прыгнуть выше головы – точнее, выпрыгнуть за собственные правонационалистические рамки.

Реально интернационализм является важным постулатом, обеспечивающим выход идеологии за узко-национальные рамки. «Советская цивилизация» (цивилизация реального социализма), как и советская идеология (советский марксизм), не были узко-национальными — они  не позиционировали себя как только русские. Это позволило реальному социализму выйти за национальные рамки и создать наднациональную систему.   Интернационализм характерен также и для «либеральной» (реально- консервативно-либеральной) идеологии и цивилизации. Он помог этой западной цивилизации еще с эпохи великих европейских революций выйти за пределы национального государства и построить наднациональную государственную систему («сверхгосударство»).     Этот же интернационализм и использование местных национальных идей (пусть и в правом варианте) помогает западной цивилизации одерживать победу над русским консерватизмом и на территории бывшего реального социализма.

Консерватизм не в состоянии бороться с внешней экспансией в мире реального социализма потому, что сам является элементом такой экспансии. Пути преодоления указанной экспансии Запада в мире посткоммунизма может указать только современная левая идеология. Лишь она может помочь мобилизовать силы, способные защитить страны бывшего реального социализма и указать им перспективы нового развития.

  Целью современной левой идеологии является общество нового социализма, подробное описание которого  требует отдельного анализа, в настоящее время, наверно преждевременного. Как мы доказываем, общества посткоммунизма  имеют специфические, свойственные именно данным системам возможности развития, связанные с особенностями государственного сектора (государственного Синдиката). (Подробнее – марксизм 3). Использовать эти возможности, как представляется, не могут правые как консервативные, так и праволиберальные группировки.

 

 

(XII) ЗАКЛЮЧЕНИЕ.  РЕЗУЛЬТАТЫ ПРИМЕНЕНИЯ ИДЕОЛОГИИ КОНСЕРВАТИЗМА В ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ: КРАХ ПРОЕКТА РУССКИЙ КОНСЕРВАТИЗМ И КРАХ В РОССИИ  ПРАВОЙ ИДЕОЛОГИИ КАК ТАКОВОЙ.

 

 

1. Консерватизм – главная идеология силового (путинского) периода постсоветской России (2000-2014).

 Подведем итоги сказанному.

В данной работе мы попытались рассмотреть идеологию современного постсоветского русского консерватизма, фактически являющегося с начала 2000 гг до настоящего времени основной идеологией постсоветской России.

Можно утверждать, что выдвинувшийся в начале 1990-х гг как оппозиция правому либерализму в ельцинском варианте консерватизм с начала «нулевых» годов становится  главной идеологией пришедшей к власти в России силовой (путинской) элиты, оставаясь таковой и до настоящего времени. С 2005 г., а окончательно в 2009 г. консерватизм закрепляется как официальная идеология «Единой России» — главной партии российской как законодательной (Госдумы) , так и исполнительной власти , что подтверждается   программными документами партии (см. Глава II).

Первые формулировки идеологии постсоветского консерватизма относятся к началу 1990-х гг. Это, в частности, «Консервативный манифест» В. Никонова и С. Шахрая (1993 г.), книги С. Кургиняна (Россия:власть и оппозиция, М., 1993), А. Дугина (Консервативная революция, М., 1994), В. Никонова (Эпоха перемен. Россия 90-х глазами консерватора, М.,1999), «Манифест просвещенного консерватизма» Н. Михалкова (2010).

Идеологи консерватизма с начала 1990-х гг и в особенности с начала «нулевых» позиционировали консерватизм как новую эффективную идеологию для постсоветской России, которая противопоставлялась правому либерализму и левым теориям. Эта новая идеология правящей элиты 2000 — 2014 гг якобы обеспечивала суверенитет России (теория «суверенной демократии» В.Суркова), а в случае своего применения в период советской перестройки (по мнению А. Проханова и позднего А.Зиновьева ) якобы могла «спасти СССР».

Идеология консерватизма, используя выражение известного автора, представляет собой «широкую полосу общественной мысли» в современной России. Она определяет основной поток российской политической литературы в течение последних полутора десятилетий (Издательство «Алгоритм», «Европа» и др.). Сторонники консерватизма прилагают эту идеологию к широкому кругу проблем в различных областях от истории до внешней политики.

Приверженность идеологии консерватизма   высказывал ряд официальных идеологов путинского периода  от А. Дугина, В. Никонова, Г. Павловского и А. Ципко до известных единороссов – А. Исаева, Ю.Шувалова и др. Разработкой теории консерватизма занимается ряд официальных учреждения, в частности институт «Динамического консерватизма», представляющий идеологические проекты типа «Русской доктрины» .

Консерватизм  связывается его представителями с патриотизмом и «правизной»  — (Ю.Шувалов, Современный российский консерватизм, М., 2011, Г. Павловский и «Новые правые»). Он представляется как «Русское дело» (А.Дугин, «Русская Вещь». В 2т. М., 2001). Постсоветский консерватизм опирается на консервативную традицию в России XIX-XX века, в частности на взгляды М.Каткова, авторов «Вех», Ивана Ильина. (Глава II).

В вопросе об отношении к СССР и советской перестройке консерватизм противопоставляется «либерализму», под которым понимаются все теории изменения советской системы, включая левые (например, горбачевского образца).

Консерватизм критикуется   с разных позиций. Как на Западе, так и в России. Наиболее распространен критический анализ консервативной идеологии с позиций правого либерализма. При этом праволиберальная критика консерватизма кажется односторонней: в основе этой критики лежат установки единой правой идеологии — консервативного либерализма. Наш подход – критический анализ консерватизма с позиций современной Левой идеологии.

 

2. Содержание идеологии консерватизма и ее истоки. Консерватизм – новая идеология? Связь современного русского консерватизма с консерватизмом дореволюционным, а также радикальными межвоенными консерватизмами  в Европе. Русский консерватизм и иные постсоветские и посткоммунистические консерватизмы. Истоки консерватизма.

 

Действительно ли консерватизм является новой идеологией в России и мире реального социализма? Каково основное содержание этой идеологии ?

Попытку ответа на этот вопрос дает анализ, проделанный в данной работе. Такой анализ предполагает выход за пределы описываемой идеологии консерватизма и шаг к ее демистификации. Демистификация идеологии русского консерватизма (как и всех посткоммунистических консерватизмов) означает, как представляется, также и демистификацию Нового мирового порядка (а также Нового российского порядка) – порядка, сложившегося после распада СССР, мира реального социализма и исчезновения мирового левого центра.

Как мы стремились показать, современный русский консерватизм не является новой идеологией ни для самой России, ни для современного мира.   Содержание данной идеологии составляет в основном правый русский национализм в «умеренном» его варианте.

Это подтверждает анализ теорий, которые развивают идеологи консерватизма — А. Дугин, В.Никонов, А. Ципко, Г.Павловский, Е. Холмогоров, К. Крылов, Н. Стариков, идеологи т.н. «Русской партии» в СССР и др. Характерна в этой связи концепция Егора Холмогорова, изложенная в книге «Русский националист» ( с предисловием Г. Павловского), вышедшей в издательстве «Европа» в 2005 г.

Важно отметить отличие постсоветского русского консерватизма от традиционного западного консерватизма «вигского» направления в Британии и других странах (республиканцы США, немецкие христианские демократы). Таким отличием является усиленный национальный момент, который смягчен в традиционном западном консерватизме. Русский консерватизм – так же как иные постсоветские консерватизмы — украинский, прибалтийский и др. — представляет собой прежде всего правый национализм.

Консерватизм осознается его носителями как правая идеология, которую поддерживают многочисленные российские «Новые правые» («Правый сектор» в России). Консерватизм отождествляется с патриотизмом, «либералы» позиционируются как антипатриоты и едва ли не «пятая колонна». Теоретики официального консерватизма (Сергей Марков и др.) считают современный русский консерватизм респектабельным и умеренным, противопоставляя таковой иным проявлениям данной идеологии.

Помимо умеренных форм русского консерватизма (например, единороссовской) важно указать на наличие также радикальных форм данного консерватизма. Радикальный консерватизм (правый национализм) в России представляют вплоть до настоящего времени Русская партия в СССР (А.Байгушев, С. Семанов), партии ЛДПР и «Родина», радикалы КПРФ вроде Н. Кондратенко и А. Макашова. Указанный радикальный консерватизм более жестко ставит проблематику русского национализма и отстаивает теорию мировых заговоров — в частности, мирового еврейского заговора. Доказывая свое отличие от радикального консерватизма, официальный «умеренный» консерватизм, реально, как правило, состоит с радикальным консерватизмом в союзнических отношениях. Согласно известному национал-патриоту А. Ципко, например, черносотенство является «видом патриотизма» (Россию пора доверить русским, М ., Алгоритм, 2003, с.188).

Очевидно сходство постсоветского русского консерватизма с русским консерватизмом дореволюционным, продолжением которого первый по сути дела и является.     В России широкое консервативное течение существовало до революции – в основном с XIX века до 1917 г. как в относительно умеренном варианте – М.Катков, авторы «Вех» — так и в радикальном варианте – например, идеологии Черной сотни. Русский консерватизм XVIII- XX века, включая радикальный ( черносотенство) изучался в многочисленных исследованиях (см. работы В.Гросула, А.Репникова и проч.- Глава III).

Очевидна также  связь русского консерватизма  и его радикальных вариантов с  консерватизмом в Европе  1930-40-х гг. между двумя войнами, включая идеологию Б. Муссолини, Ф. Франко и сходных европейских фигур — вплоть до немецкого национал-социализма. Связь с межвоенным радикальным национализмом в Европе особенно заметна   у консервативных идеологов от А.Дугина до Е.Холмогорова и А. Савельева. Указанные авторы прямо включают в свои построения идеологемы немецкого национал-социализма. Е.Холмогоров цитирует теорию национальной мобилизации Э. Юнгера. В. Жириновский, А. Ципко, теоретики Русских маршей и многие др. поддерживали концепцию «национальной» ( она же консервативная) революции.Теория А. Дугина сформировалась под влиянием не только русского евразийства , но и немецкого консерватизма (немецкой геополитики), являвшейся одним из важных источников немецкого национал-социализма. Отсюда трактовка Дугиным «консервативной революции», положительная оценка немецкого национал-социализма как «третьего пути» и едва ли не апология СС с «Аненербе» и проч. Указанные особенности теории Дугина не помешали ему вплоть до настоящего времени быть активным идеологом высших лиц консервативной элиты — от спикера Госдумы от КПРФ Г.Селезнева до нынешнего председателя Госдумы С.Нарышкина ( в совет которого Дугин входит с 2012 г.). А также включению ряда предложенных Дугиным идеологем (от «евразийства» до «наших») в обиход официальной консервативной элиты в России.

Связь (реально типологическое сходство) с традицией межвоенного европейского консерватизма (Муссолини, Франко и др.) таким образом показывает не только эмигрантский консерватизм XX века, но и постсоветский русский консерватизм.

Из уже сказанного понятно, что вопреки утверждению национал-патриотических идеологов консерватизм не является новой идеологией ни в России, ни в современном мире. Очевидна связь данной идеологии с  проявлениями такой же идеологии как в самой России (начиная с дореволюционного консерватизма), так и в других странах мира, втом числе в Европе XX века, а также в странах посткоммунизма .

Таким образом, можно говорить о еще одной важной линии сходства современного русского консерватизма  — его сходстве с другими постсоветскими консерватизмами — от Хорватии и Прибалтики, Грузии, Украины до Средней Азии.    Указанное сходство русского консерватизма с посткоммунистическими прежде всего восточноевропейскими консерватизмами можно считать типологическими — так же, например, как и сходство с западноевропейскими консерватизмами 20 века.   Оно проявляются во многих особенностях данных идеологий, начиная с названия партий («Родина» – «Отечество» — «Батькивщина» ), а также сходных идеологических приемах – например, критике «либерализма» и левых течений.

Утверждение типологического сходства постсоветских консервативных течений является важным для данной работы; на него следует обратить особое внимание. Указанное типологическое сходство опровергает соображения о новизне и уникальности русского консерватизма, подтверждая его типичность в ряду соответствующих как европейских, так и посткоммунистических консерватизмов , а также более ранних видов данной идеологии в самой России.

Изучение русского консерватизма ведется как в России, так и на Западе. Укажем, например, работы Русский национализм. Идеология и построение , М., 2006, Русский национализм и социальный и культурный контекст, М., НЛО, 2008, Русская партия в СССР С. Митрохина, Сборники Антизападные тенденции в постсоветской России и их истоки (напр., http://blogs.korrespondent.net/blog/celebrities/3258141-antyzapadnye-ydeolohycheskye-techenyia-v-postsovetskoi-rossyy-y-ykh-ystoky-4) , работы А. Умланда о Дугине и др.

Часто анализ и критика современного русского консерватизма дается с позиций и в рамках правого либерализма. Однако встречается и критика указанного консерватизма с позиций современной левой теории.

 

3. О демистификации идеологии консерватизма. Консерватизм и либерализм. Исторические взгляды консерватизма и его собственная история.

 

Сторонники консерватизма мистифицируют данную идеологию. Анализ консерватизма (в том числе и представленный в этой работе) должен способствовать ее демистификации — частности, указывая на типологическое сходство консерватизмов и показывая их общие мифологемы.

Идеологической основой официального консерватизма в постсоветской России, как мы пытались показать, является правый русский национализм. Как и другие формы национализма, русский правый национализм связан с идеологемой свой-чужой в национальном варианте. Особенно резко данное противопоставление подчеркивает радикальный русский консерватизм, который подводит под национализм и расовые основы (напр., С. Семанов, А. Савельев, В.Авдеев).

Национализм (в основных его вариантах применительно к разным нациям), в особенности радикальный, строит доказательства приоритета собственной нации и критикует иные нации, то есть практикует «антиинородчество» – от жесткого (в радикальном консерватизме) до умеренного. Для русского консерватизма (в правом варианте) характерен, например, подход борца с социализмом И. Шафаревича, обвинившего в «русофобии» интеллигенцию и инородцев (И.Шафаревич, Русофобия). Радикальные варианты консерватизма демонстрируют активную ксенофобию, которая выражается в печатной продукции издательств национал-патриотического направления. Радикальный консерватизм выдвигается в качестве идеологий политических группировок типа «Русская партия», «Родина» и ЛДПР.

Для консерватизма обычна – критика «чужих» (внешних) консерватизмов (национализмов) без понимания особенностей своего собственного. Идеологи современного русского консерватизма, например, ведут постоянную критику прибалтийского, украинского и проч. национализмов, не понимая, что эти национализмы являются двойниками русского национализма и представляющих эту идеологию группировок, в том числе и радикальных (например, участников «Русских маршей»). Реалии радикального (в особенности правого) консерватизма показывают таким двойные стандарты консерватизма как такового (не исключая и русский). Критикуя внешние (чужие)консерватизмы- носители консервативного сознания считают свой национализм естественным миропониманием. (См. соображения об этом от И. Ильина до К. Крылова).

Как и другие постсоветские консерватизмы, русский консерватизм проявляется как в умеренной (единороссовской), так и радикальной форме («Русская партия» , О. Платонов, Г. Климов и проч.). Резкий подъем радикального консерватизма произошел в России начала «нулевых». В эти годы его представители попытались выдвинуть традиционный консервативный лозунг национальной революции (например, А. Ципко в 2003 г., ранее — В. Жириновский).   Умеренный консерватизм (в частности, Единой России) противостоит радикальному, но фактически часто опирается на него, используя его представителей (и партии типа ЛДПР и «Родины») как «попутчиков». Радикальный консерватизм выступает также как критик умеренного с позиций «консервативного идеала» (Е. Холмогоров, К. Крылов).

Связь между умеренно-консервативным и радикально консервативным направлением сохраняется до последнего времени — в том числе и в структурах законодательной власти. «Единая Россия» в Госдуме по-прежнему привлекает в союзники ЛДПР Жириновского, «прессуя» правых либералов, то есть реально препятствуя их проникновению в законодательные и исполнительные органы РФ.

В международных отношениях типичны контакты консервативной элиты с правыми националистами – в частности европейскими. Например, контакты спикера Госдумы РФ Сергея Нырышкина с председателем Национального фронта Франции Марин Ле Пен.   Сходным образом ведет себя консервативная элита и в постсоветском пространстве, что подтверждает, в частности встреча президента В. Путина с главным эстонским консерватором М. Лааром в 2004 г.( http://rus.delfi.ee/daily/estonia/mart-laar-vstretilsya-s-putinym.d?id=7603580). А также поддержка российской консервативной элитой «оранжевой» революции на Украине в 2004-5 гг и «революции роз» А. Саакашвили в Грузии.

Важным признаком современного русского консерватизма является активный риторический и практический антилиберализм. При этом в идеологии указанного консерватизма либерализм как правило понимается специфически — как правило, расширительно (в «либералы» в этом смысле могут, например, включаться и социал-демократы). Реальные (часто союзнические) отношения консерватизма с (правым) либерализмом затемняются.

Антилиберализму сответствует и критика идеологами консерватизма интеллигенции, которая трактуется как «либеральная» и следовательно антипатриотическая. Современный консерватизм повторяет и традиционные антиинтеллигентские стереотипы дореволюционного консерватизма (например, «Вехи»). Характерно и выступление историка консерватизма А. Репникова на тему интеллигенции как пятой колонны ( 03.10.2007, http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1191414000).

Радикальный консерватизм (Борис и Иван Миронов, В. Квачков и проч.) выступает в поддержку репрессий и едва ли не террора против интеллигенции. (Этот террор – при попустительстве умеренного консерватизма — реально проводился радикально-консервативными группировками или структурами, имитирующими деятельность такового). См. например, соображения Проханова об убийстве В.Листьева в книге «Господин Гексоген» ), поддержка В.Квачкова некоторыми консервативными публицистами (включая канал ОРТ) и т.п.

Если говорить об исторических взглядах консерватизма (Глава III), то главным в таковых является идеализация дореволюционной России — Российской империи. Такой подход типичен для посткоммунистических консерватизмов.Стремление принять за основу построения нового посткоммунистического или постсоветского государства   «докоммунистическую» (и как правило идеализируемую) государственность соответствующих стран составляет особенность всех постсоветских консерватизмов.     В случае русского консерватизма в качестве правильной «докоммунистической» основы выступает дореволюционная Российская империя.   Консерватизм считает главной задачей воссоздание досоветской России и строит новые имперские теории – например, теорию Пятой империи.

Характерный пример – трактовка известным историком и «конспирологом» Николаем Стариковым советской России как «разрушения» (уничтожения, «убийства») дореволюционной России, с характерной идеализацией таковой. Такая оценка, впрочем, не мешает Старикову (как и большинству русских консерваторов) считать себя защитником СССР от «либералов».

Соответственно строится и отношение идеологов консерватизма к демократической (либеральной) и революционной традиции в России, которая оценивается как подрывная (См., например, Н.Стариков, От декабристов до моджахедов, Спб, Питер, 2008). В сходном духе рассматривают историю досоветской России и другие историки «эпохи реставрации» и  «Русской партии»  ( А. Байгушев, А. Буровский, А.Фурсов и мн. др.).

Консерватизм выступает как правило с апологией «сильной» — авторитарной монархической и цезаристской власти. Для его представителей консерватизма типична идеализация «оболганных» царей вроде Ивана Грозного (Фурсов) или таких фигур, как И. Сталин. Для указанных (как и в целом правых) идеологов характерна также идеализация диктаторов вроде Пиночета (см. «пиночетовские» симпатии М. Леонтьева и даже Ю. Латыниной).

Подход консервативных историков к истории России является продолжением дореволюционного русского консерватизма XIX- начале XX века, который выступил критиком революционной, а также левой и либеральной традиции.

Для историографии современного русского консерватизма характерна апология «правизны» и «охранительной» линии русской общественной мысли, включая правый радикализм. Консерватизм пытается реабилитировать дореволюционное черносотенство и его идеологию (В.Кожинов и др.). «Протоколы сионских мудрецов» оказываются главной идеологической основой правоконсервативной «Русской партии» (А.Байгушев, Русская партия внутри КПСС, М.,2005), а также например, многотомных писаний радикального националиста О. Платонова. Такие идеологические установки влекут и соответствующие политические действия – в частности, попытки воссоздания постсоветским русским консерватизмом дореволюционных радикально-консервативных партий. В 1988 «Русской партией» была предпринята попытка воссоздать Союз Русского Народа (названный Славянским собором); затем при участии ряда деятелей партии «Родина» (С.Бабурин и др.) в 2005 г. был проведен «восстановительный» съезд Союза Русского народа.

Консерватизм игнорирует сомнительную роль группировок радикального консерватизма в дореволюционной России, в частности факты их очевидной манипулируемости, которую показывает, например, убийство Г.Распутина при участии В.Пуришкевича и британского агента Освальда Рейнера, а также иные известные политические убийства в России начала XX века (включая и убийство Столыпина).

Реальная роль консерватизма в истории российского государства, в том числе и в имперском его варианте должна быть демистифицирована (демифологизирована ). Вопреки собственной самооценке как «истинно имперской» идеологии, консерватизм реально играет деструктивную роль в «имперском деле» — то есть в попытках России создать свои сферы влияния. Такова роль консерватизма в развале как Российской империи до 1917 г., так и подрыве СССР и зон советского влияния. Прежде всего, консерватизм немало содействовал провалу царской империи в 1917 г. Этому способствовали утопические стороны консерватизма — например, его резкое противостояние либеральным (в частности, конституционным и аграрным) реформам, которые стремились открыть дорогу русскому капитализму. Радикальный (черносотенный) консерватизм отрицал эти реформы, реально препятствуя переходу России на капиталистические рельсы и поддерживая традиционные феодально-корпоративные черты дореволюционной монархии. Указанный радикальный консерватизм добивался поражения русского капитализма и «инородческих» либералов (см. А.Байгушев, Русская партия внутри КПСС), чем вел Россию к феодально-черносотенной автаркии и реально содействовал победе в России наиболее радикального варианта революции.

Отрицая демократическую традицию в России, консерватизм рисует однобокую картину российской истории. Такая же однобокость проявляется в отрицательном отношении консерватизма не только к большевистской революции, но и к «либеральной» февральской революции 1917 г., которое сохраняется вплоть до настоящего времени.

 

4. Русский консерватизм и СССР.

 

Одной из наиболее мистифицированных современной консервативной идеологией тем является тема «русский консерватизм и СССР». Эта тема является объектом многолетней консервативной демагогии и мифологии. Сторонники консерватизма представляют себя защитниками СССР от «либералов», в число которых попадают и социалисты вроде М.Горбачева. Примером подобной мифологии и «манипуляции сознанием» являются например, неоднократно предпринимавшиеся (вплоть до апреля 2014 г.) попытки  консервативных депутатов–единороссов и ЛДПР инициировать «суд» над Горбачевым.

Отношение консерватизма к СССР следует демистифицировать . Как мы пытались показать, русский консерватизм (правый национализм ) был едва ли не главным идеологическим противником СССР и его идеологии – большевизма, второго марксизма. Подобно иным вариантам правого национализма, включая прибалтийский или украинский, русский консерватизм (в числе иных «консерватизмов») следует считать главным «могильшиком СССР» и попыток его положительных реформ.

Представители консерватизма многократно высказывали свое отрицательное отношение к СССР и его идеологии — большевизму (второму марксизму) и политической практике реального социализма. Примеры такого отрицательного отношения представляют, например, не только такие идеологи, как А. Солженицын или И. Шафаревич, но и такие «защитники СССР», как Н.Стариков, А. Ципко или представители т.н. «Русской партии» в СССР. Консерватизм всегда доказывал, что за основу строительства постсоветской России следует брать Россию дореволюционную, но никак не советскую. Советская Россия как правило оказывается объектом недобросовестной критики не только правого либерализма, но и правого консерватизма. Русский консерватизм (правый национализм) является жестким критиком большевизма и советской идеологии, используя в отношении СССР идеологические стереотипы правой русской эмиграции. Положительный смысл русской революции и большевизма консерватизмом отрицается и сводится лишь к разрушению дореволюционной России. Положительными фигурами являются противники большевизма и представители белого движения. Типичный консерватор – «православный белогвардеец» и сталинист, сторонник Колчака и ГКЧП одновременно.

Белое движение, как и царская империя, является объектом некритической апологии консерватизма. Большевизм трактуется идеологами консерватизма (т.н. Русской партии ) как «антинациональное» течение, а СССР как «ненациональное» (едва ли не «иудейское») государство. Согласно указанным идеологам СССР следовало разрушить и заменить на «национальное» русское государство, а большевизм – на правый национализм. (А.Байгушев, Русская партия внутри КПСС, М.,2005, Н. Митрохин, Русская партия в СССР, М., 2003). Все эти соображения не мешают консерватизму представлять себя идеологией «защиты» и «спасения» СССР от «либералов», в число которых, как мы видели, включаются и политики левого направления типа М. Горбачева.

Постоянные заявления консерватизма о его якобы попытках «спасти СССР» очевидно лицемерны. В реальности правый консерватизм в течение многих лет занимался разрушением идеологии реального социализма, созданием национальных конфликтов внутри советского общества и подрывом советских сфер влияния.

 

Русский консерватизм после 1917 г. был приемником консерватизма дореволюционного.

В период Гражданской войны данное идеологическое направление (в том числе и в радикальном варианте) активно развивалось в рамках Белого движения, затем – в основном за границей в рамках правой русской эмиграции (От И. Шаховского и П. Гучкова до И. Ильина). Указанная эмиграция включала также и консервативных радикалов, тесно связанных с соответствующими европейскими крайне правыми. (Напр., К. Радзаевский. Завещание русского фашиста. Харбин, 1943, 2 изд. Москва, 2001). Выдвинутые авторами типа Радзаевского основные положения радикального русского консерватизма (начиная с лозунга «национальной революции»), после войны стали развивать идеологи «Русской партии» в СССР и постсоветские консервативные радикалы 1990-х и «нулевых» годов.

 

Попытки внедрения консерватизма в СССР начали предприниматься с начала 1920-х гг. Сторонники поражения русской революции стремились «нейтрализовать» идеологию реального социализма также и в самом СССР, пытаясь заменить большевизм (второй марксизм) идеологией правого национализма.

Первым результатом влияния консерватизма на большевизм и начальной моделью симбиоза большевизма и правого национализма (консерватизма) в СССР стал национал-большевизм Николая Устрялова. Это идеологическое соединение стало важным прецедентом, получивший в дальнейшем широкое развитие в целом ряде вариантов – включая национал-большевизм Э.Лимонова.

Консерватизм оказал очевидное влияние и на сталинизм. Целый ряд идеологических особенностей сталинизма, подтверждающих его отход от первоначального «восходящего» большевизма, можно связать с правым консерватизмом.  Этот отход и «консервативный уклон» сталинизма активно приветствовался (и приветствуется) консерватизмом, для которого данные отход и уклон являются доказательством «правильного небольшевизма» и «государственничества» И. Сталина.

Апология Сталина характерна для русского консерватизма уже с середины прошлого века. Консервативные идеологи как правило выделяют И.Сталина из большевиков и активно превозносят его. Сталин выдергивается консерватизмом из большевизма и объявляется едва ли не предшественником «русской национальной революции». (С.Дмитриевский). В дальнейшем образ Сталина — борца с большевизмом как «троцкизмом» — разрабатывался представителями послевоенной «Русской партии». Консерватизму нравится все, связанное со сталинизмом : неограниченная власть вождя, секретные договора и протоколы, уничтожение Коминтерна и даже террор.

Консерватизм аплодирует сталинскому террору, считая его положительным явлением (А.Буровский, 1937. Контрреволюция Сталина, М.,2009 ). Причины террора фальсифицируются консерватизмом. Сталинского террора, во-первых, «не было», во вторых, этот террор был «полезен» — он решал задачи устранения «плохих большевиков» и «либералов».   Для консерватизма (в особенности радикального) характерна апология сталинского террора как правильного и положительного. Радикально-консервативные группировки пытались продолжить этот террор (поддерживая его также и идеологически) и в постсоветской России.

Вопреки консервативной мифологии консерватизма, очевидна подрывная роль правого консерватизма  (в том числе в виде сталинизма) в СССР. Консервативные (в том числе и радикально-националистические) «антисоветские» группировки извлекли из террора непосредственную выгоду – их выдвиженцы занимали места устраняемых большевиков. Большевиков заменяли сталинистские, то есть во многом «консервативные» деятели. В результате сталинских чисток и широкого террора против реальных представителей большевизма, ряд важных секторов номинально советского государства был захвачен «антибольшевистскими» консервативно-шовинистическими (в том числе и управляемые извне ) элементами, способными в том числе и на провокаторские действия против тогдашнего советского государства и его идеологии.

В результате террора была сформирована и радикально-консервативная закулиса в советских спецслужбах (КГБ СССР), игравшая в бывшем СССР, как можно утверждать, во многом диверсионную роль. Это подтверждают проводившиеся при участии указанных группировок в спецслужбах консервативные (правонационалистические) репрессивные кампании сталинизма не только 1930-х, но и 1940-х гг– например, компания против космополитов.

Важной темой для консервативных идеологов является Вторая мировая война, названная в СССР Отечественной. Правые либералы мифологизируют ряд обстоятельств этой войны, в частности, ее начала на территории СССР в июне 1941 г., доказывая, что главным агрессором была не гитлеровская Германия, а едва ли не СССР (В. Суворов). Правый либерализм не замечает поддержки Западом всех правых национализмов (консерватизмов) в Европе, начиная с Франко. Очевидно двойственное отношение западных демократий и к Третьему Рейху, который не только критиковался правым либерализмом Запада, но реально поддерживался им против СССР — вплоть до Мюнхена 1938 г. и раздела Чехословакии.

С другой стороны роль СССР в войне по своему фальсифицируется и русским консерватизмом. Консерватизм проводит вокруг Второй мировой войны различные идеологические манипуляции с целью скрыть революционную сторону данной войны со стороны СССР и выдвинуть на первый план национал-патриотическую, если не прямо шовинистическую ее интерпретацию. Для консервативных историков (Н. Нарочницкая и др.) характерна попытка убрать из войны реальный социализм СССР, большевиков и Красную армию, представляя советскую армию чуть ли не «белой» армией русского национализма. Замалчиваются революционные основы общества советской России (тогдашнего мирового левого центра) и ее вооруженных сил, которые и обусловили мировую поддержку СССР в период войны. Для консервативной историографии обычна апология военного руководства Сталина, отрицание его ошибок, попытка приписать победу в войне исключительно ему.

Один из военных сюжетов — апология не только праволиберальными, но и консервативными идеологами генерала А.Власова и его армии как «первой русской национальной армии». Закрываются глаза на реалии власовской идеологии.

 

5. Консерватизм в СССР после войны. Русский консерватизм как противник реального социализма. Консерватизм и Запад.

 

После окончания Второй мировой войны и начала войны холодной Запад начал активную поддержку в странах реального социализма (включая СССР) не только правых либералов, боровшихся за «права человека», но также и всех консерваторов (националистов) указанных стран. Поддержка «демократов» (правых либералов) составляла внешнюю сторону действий Запада в странах посткоммунизма.; закулисно (но от этого не менее активно) Запад поддерживал консерваторов – правых националистов . Есть все основания считать, что это относится также и к постсоветской России.

Факт поддержки Западом русского консерватизма (правого национализма) замалчивают как западные авторы, так и идеологи консерватизма. В противовес «прозападному» правому либерализму русский консерватизм позиционирует себя как сугубо патриотическое и «антизападное» течение. Этим консерватизм (правый национализм) очевидно мифологизирует свои   отношения с Западом и Новым мировым порядком, главные игроки которого всегда поддерживали данное течение, начиная с первых шагов послереволюционной эмиграции.

В конце 1940-х гг движение правого консерватизма возникло и в СССР, получив название  «Русская партия». Мы рассмотрели деятельность этого течения (см. Глава IV.), опираясь как на свидетельства его непосредственных участников (А.Байгушев, Русская партия внутри КПСС), так и историков. (Напр., С. Митрохин, Русская партия в СССР). Можно отметить, что указанная деятельность ( как печатная, так и иная) в СССР работала на создание в обществе реального социализма национальных конфликтов и подрыв этого общества. С идеологией консерватизма  и его издательской деятельностью (распространения радикально-шовинистической литературы ) связано широкое проникновение в СССР характерной  ксенофобии, определяющей также и политические акции радикального национализма.

Нельзя не отметить многолетнее лицемерие русских консерваторов, сваливавшие все «западные» связи исключительно на «либералов». Попытки идеологов консерватизма заявить о своей «защите СССР» следует отнести на счет консервативной «манипуляции сознанием» (каковую консерватизм приписывает только правому либерализму).

Тема внешней поддержки русского консерватизма в СССР требует более подробного анализа , учитывая постоянные попытки консервативных идеологов мистифицировать эту тему. Консерватизм (правый национализм), во-первых, был идеологией правой русской эмиграции, прямо курировавшейся западными геополитическими игроками. Есть факты печати на Западе многочисленных текстов радикального консерватизма, например, книг невозвращенца Г. Климова ( вероятно не без поддержки специальных западных структур). Прямо поддерживались Западом в СССР и группировки типа НТС, связанные с правыми центрами эмиграции.

С позиций системы реального социализма указанные консервативные (правонационалистические) группировки внутри СССР следует считать диверсионными. Известными историками советского периода – например, Н. Яковлевым (в книге «ЦРУ против СССР») признавался и факт связи указанных группировок с западными спецслужбами, оказывавшими покровительство «нацмальчикам».

С этой точки зрения следует рассматривать и внедрение консервативных (правонационалистических) группировок в советские спецслужбы (см. А.Байгушев, «Партийная разведка»). Указанное внедрение правых националистов было по сути дела способом и симптомом разрушения этих спецслужб, что стало очевидно в постсоветский период.

В послесталинскую эпоху 1960-е гг консерватизм выступает против хрущевских реформ, советской оттепели, реабилитации большевиков (третируемых как «троцкисты») и шестидесятничества. Консервативные идеологи поддерживает сталинизм и вторжение в Чехословакию. Консервативная агентура проникает в самые верхи советской иерархии: назначает советников к известным партийным деятелям, внедряется в спецслужбы, плетет интриги, манипулирует партийным руководством (история отставки А. Яковлева).Консервативные деятели ведут постоянную борьбу с советскими сферами влияния за подрыв этих сфер (за т.н. «освобождение от присосков»).

В период перестройки (Глава V)консерватизм имитирует «защиту СССР», который представители данного течения всегда стремились опорочить как «ненациональное» государство. Реально представители консервативной группировки (в том числе в партийном руководстве) пытались сорвать попытки положительных реформ советской системы, организуя провальную антиалкогольную кампанию, блокируя экономическую и национальные реформы, приветствуя антикоммунистические революции (А. Ципко). В течение всей перестройки идеологи консерватизма занимались распространением ксенофобской литературы и провокациями против интеллигенции, организовывали черносотенные организации. ( Помимо «Памяти», в их числе был упоминавшийся Славянский собор 1988 г., который первоначально должен был называться «Союз русского народа»).

Разговор консервативных идеологов от Н.Старикова, А.Ципко до В.Жириновского о попытках консерватизма «спасти СССР» являются   мистификацией. Консерватизм пытался «спасать» СССР, критикуя создание СССР как «убийство России» (Стариков), доказывая несостоятельность марксизма и левых реформ (Ципко), а также правоту правого национализма и радикально-шовинистических группировок русского «правого сектора». Радикальный консерватизм (возможно, манипулируемый и извне) был связан и с актами террора в СССР и постсоветской России, начиная с убийства о. А. Меня, включая десятки иных убийств «так называемых демократов».

Роль русского консерватизма в распаде СССР и разрушении реального социализма очевидна. Поэтому необходимо расследование деятельности по подрыву как СССР, так и реального социализма в целом не столько «либералов» (в число которых пытаются включить и сторонников левых реформ), но в первую очередь правых националистов.

6. Консерватизм в постсоветской России. Оппозиция либералам и победа русского «правого сектора». Истоки консерватизма. Консерватизм и западное общество. Консерватизм и постсоветская бюрократия.

 

 В постсоветской России консерватизм стал действовать значительно активнее, чем в СССР. Этому способствовала как ситуация «открытости», так и эпоха реставрации в мире реального социализма традиционного западного общества. Спутником этой реставрации стала повсеместная победа ( в том числе и в России) разнообразных «новых правых» («правого сектора») не только в праволиберальном, но прежде всего в консервативном варианте.

При правых ельцинских либералах консерватизм представлял себя «духовной оппозицией», занимаясь, как и ранее, пропагандой ксенофобии и постоянно наращивая свое идеологическое и политическое влияние. Вопреки консервативной версии исключительно «либеральных» 1990-х гг консерватизм (в частности фигуры типа Александра Коржакова , М. Полторанина и В. Черномырдина) играл весьма важную роль за кулисами ельцинского правого либерализма. Фигуры типа А. Коржакова играли ключевую роль в провале чеченской войны, расстреле Белого дома, приватизации и терроре (Глава VI).    На рубеже 2000 гг. консервативные группировки, оттеснив левые и центристские силы, смогли (вероятно, не без участия серьезных геополитических игроков) прийти к власти в России.

Каковы главные причины победы консерватизма в постсоветской России и в целом распространения консерватизмов в мире «посткоммунизма»? Основной причиной такого распространения следует считать реставрацию в мире реального социализма традиционного западного общества и его влияние на страны указанного мира в рамках Нового мирового порядка. Распространяемое западное влияние в посткоммунистических странах   Прибалтики, Кавказа, Украины   опирается в первую очередь на правых националистов. Резкое усиление и почти повсеместный приход к власти посткоммунистических «консерватизмов»   прямо связаны с освоением посткоммунистических территорий Западом. Традиционное Западное общество («капитализм») приходится признать таким образом главным источником консерватизмов – правых национализмов (не исключая русского). Именно Запад насаждает консервативные идеологические течения в странах посткоммунизма. В этом проявляется двойной стандарт западной цивилизации: за внешним и витринным правым либерализмом и либеральной риторикой реально насаждается и поддерживается консерватизм (правый национализм).

Идеологи русского консерватизма с начала «нулевых» (а фактически еще с начала 1990-х гг )стремятся (в противовес правому либерализму) представить консерватизм главной государственной и «суверенной» идеологией России. Доказывается стремление консерватизма к защите самостоятельных интересов России в противоположность «продажному» и «прозападному» либерализму.  Образ «плохого» либерала строится как образ «иностранного агента»; консерватор же, понятно – рисуется сторонником  самостоятельной и независимой политики России.

Такое представление явно приукрашивает реальность и мифологизирует отношения консерватизма и консервативной элиты с Западом и Новым мировым порядком.Действительно, правый либерализм является витринной идеологией, которой Запад стремится заменить советский вариант левой идеологии в странах посткоммунизма. Западные представители говорят общественному мнению своих стран о поддержке в мире посткоммунизма «демократических» — т.е. праволиберальных течений. Одновременно с этой риторикой  Запад постоянно (хотя по большей частью скрытно) поддерживал и поддерживает в мире посткоммунизма консервативные – в том числе и радикально- консервативные течения. Именно «консерватизмы» — правые национализмы — выступают в качестве «главной» правой идеологии в указанных странах. Этот подтверждает   история большинства стран бывшего реального социализма в Европе от Хорватии до  Прибалтикии Украины, в том числе и история постсоветской России.

Сторонники праволиберального сознания не осознают роли Запада в распространении и поскоммунистических консерватизмов. Они полагают, что консерватизм в России  – в особенности радикальный – является продуктом неких внутренних и едва ли не остаточно «советских» структур (например, некоего «КГБ»). Такое соображение лежит в основе праволиберальных призывов к «десоветизации». Действительно, можно сказать, что консерватизм имеет в постсоветской России и внутреннюю основу; таковую составляет часть бюрократии (партийной номенклатуры), присвоившая значительные ресурсы бывшего реального социализма. Идеологией этой части бюрократии и выступает консерватизм как в традиционно-советской, так и правонационалистической форме. Однако первичным все-таки следует считать воздействие на посткоммунистическую бюрократию западных привилегированных слоев («буржуазии»). Именно «буржуазия» является первичной социальной основой консерватизма, возникшего и развивавшегося в обществах западного образца задолго до реального социализма.

Внутренние бюрократические основы консерватизма в странах «посткоммунизма» существуют, но они явно усиливаются внешней – западной — поддержкой. Бюрократия («олигархия») стран бывшего реального социализма часто подкупается западными геополитическими игроками для содействия новому мировому порядку и оказывается его опорой.

То, что консерватизм (в том числе и радикальный) связан прежде всего с западным обществом как XX, так и XXI века, подтверждает европейская история. С начала XX века (а по-видимому и ранее) Запад – Великобритания и затем (в особенности после второй мировой войны) США очевидно поддерживали в Европе консервативные – правонационалистические — течения от Муссолини и Франко до немецкого национал-социализма, а также их аналоги в других регионах мира (например, группировку Пиночета в Латинской Америке). Целью такой поддержки во всех регионах было противодействие левым – социалистическим и центристским течениям.

 Вполне очевидна также поддержка Западом консервативных течений в посткоммунистической и постсоветской Восточной Европе – от Польши до Средней Азии, в частности, в Прибалтике. Эта общая закономерность Нового мирового порядка, как и ряд многочисленных фактов, позволяют говорить о серьезной связи консерватизма (включая и русский консерватизм XXI века) с Западным обществом и его единой идеологией– консервативным либерализмом.

 Есть серьезные основания считать проект «русский консерватизм» ( в особенности в его радикальных формах) не только внутренним, но и внешним проектом – то есть проектом Запада, еще в советское время стремившимся манипулировать как правоконсервативными, так и праволиберальными группировками в России. Правый контроль в посткоммунистическом мире в целом (и России в частности)- контроль группировок правого либерализма и правого консерватизма — выступает таким образом также как внешний контроль.

При этом связь западных геополитических игроков с проектом «русский консерватизм» активно камуфлируется как  самим консерватизмом и его идеологами, так и представителями Запада – в частности, правыми либералами. Согласно взглядам последних русский консерватизм – в особенности радикальный – является продуктом исключительно внутренних и едва ли не остаточно «советских» структур в России. Такой подход опровергается реальными историческими фактами. Например, фактами поддержки Западом как правоконсервативной русской эмиграции (нацмальчиков) и НТС, так и (фактически) «Русской партии» в СССР и ее последователей в постсоветской России.

Поиски русскими консерваторами «западной агентуры» исключительно среди российских «либералов» (даже правого толка) следует отнести к консервативной «манипуляции сознанием». Эти поиски являются лицемерными по той простой причине, что русские консерваторы (правые националисты), в особенности радикальные, а также и немалая часть консерваторов респектабельных (официальных) – сами во многом (а иногда и преимущественно) — суть указанная агентура.

 

7. Консерватизм у власти — 2000-2014 г.

 

С приходом силовых группировок к власти в России в начале «нулевых» гг консерватизм утвердился в качестве главной российской государственной (и «оборонной») идеологии (Глава VII).

Широко развернулась консервативная критика либералов и левых. Консерваторы смогли оттеснить левоцентристские силы (в частности, группировку занимавшего в 1998 г. пост премьер-министра Е. Примакова), а в дальнейшем также и правых либералов. С 2003 г. правые либералы были отстранены от участия в работе Госдумы. Против них началась активная пропаганда и политические действия (хотя реально немалое число правых либералов было интегрировано в консервативный истеблишмент).

В отличие от «враждебных» либералов, близким  партнером официального (умеренного)  консерватизма  «Единой России» стали партии радикального консерватизма — например, ЛДПР и «Родина».   Они считались союзниками («попутчиками») официального единороссовского консерватизма, входили в Госдуму и были связаны с правящей Единой Россией. Отношения умеренного консерватизма с радикальным характеризовалось как полемикой, так и близостью основных установок.

Несмотря на отрицание представителями умеренного (единороссовского) консерватизма своей связи с радикальным консерватизмом, таковая обнаруживается как в идеологических заимствованиях, так и в реальной политике. Характерны, например,  заимствования ряда идеологических положений В. Суркова и программных документов единороссов из работ радикального консерватора Егора Холмогорова. Интересна также история конфликта умеренного консерватизма «Единой России» и радикального консерватизма «Родины», ЛДПР, КПРФ и Русских маршей, который достиг пика в 2005-6 гг. (Глава VIII)   В эти годы в рамках попытки т.н. «национальной революции» (А. Ципко) консервативные радикалы Русских маршей и др. пытались атаковать умеренный консерватизм. Это заставило единороссов предпринять ответные действия, что привело среди прочего к расформированию партии «Родина».

Тем не менее, радикальный консерватизм остается союзником умеренного консерватизма вплоть до настоящего времени (пример ЛДПР В. Жириновского). В политическую элиту были интегрированы и радикальные консерваторы рогозинского образца, что было сделано с большей охотой, чем в отношении правых либералов – вероятно, с надеждой на их большее «государственничество».

Консерватизм нулевых реально продолжил экономическую политику правых либералов, включая приватизацию. При этом начался передел собственности, в результате которой консерваторами были отняты у «либералов» наиболее крупные куски бывшей советской собственности.

Для идеологии консерватизма характерны определенные идеологемы ( идеологические ходы — Глава IX). Немаловажной в их числе, является например, концепция русской цивилизации (русского мира).

Можно сказать, что  в консервативном варианте концепция русской цивилизации (русского мира) ведет к мистификации цивилизационной проблематики. Чисто национальная трактовка   цивилизационных различий затемняет главное противоречие: между цивилизацией современного западного «капитализма» и цивилизацией бывшего реального социализма (посткоммунизма), которую продолжает представлять современная Россия и другие страны «посткоммунизма». Именно с этой цивилизацией Запад и ведет войну — в том числе и на Украине.

В отношении вопросов религии консерватизм (в особенности радикальный) стремится активизировать фундаменталистскую сторону православия.

Принятое в названиях официальных движений и Союзов современной России понятие «евразийства» и евразийского союза отсылает к теории А. Дугина, остающегося советником высших должностных лиц в России.

Социальной основой консерватизма внутри страны, как уже отмечалось,  является бюрократическая номенклатура (реально- определенная часть таковой), которая оказалась заинтересованной в разложении реального социализма и присвоении значительной доли его государственной собственности. Однако эта консервативная бюрократия очевидно манипулируется и подкупается также и внешними игроками. Попытки консерватизма закамуфлировать факт этого подкупа и переложить ответственность за антигосударсвенные действия исключительно на правых либералов представляет собой консервативную «манипуляцию сознанием».

Отношения консерватизма с правым либерализмом таким образомследует демистифицировать. Указанные отношения можно охарактеризовать известным законом «единства и борьбы противоположностей». С одной стороны идет речь о резком и едва ли не метафизическом противостоянии консерватизма и либерализма, о резком пропагандистском ( теоретическом и словесном) «уничтожении» консерваторами либералов. С другой стороны очевидно значительное присутствие либералов в консервативной элите. Связь официального консерватизма в России с правым либерализмом была особенно очевидна в первые президентские сроки Путина (роль СПС и др.); продолжается она и до настоящего времени. Эта связь выражается в постоянных контактах  консерваторов с правыми либералами и  их активном участии прежде всего в экономических реформах в России.  Это показывает, например, деятельность таких фигур, как  известный экономист  А.Кудрин или высокопоставленный политтехнолог  В.Сурков.

Конфликт правого консерватизма и правого либерализма в современной России имеет странные формы и выглядит как управляемый. Типично камуфлирование причин провалов правящей консервативно-либеральной элиты и сваливание таковых на некоторых «остаточных» околопутинских либералов, которые, мол, «мешают» хорошим консерваторам вести дело правильным образом. Согласно этой логике либералы делаются ответственными за непопулярные решения и обвиняются в проведении «плохих» реформ (например, социальной или образовательной). Консерваторы же оказываются в указанных реформах не при чем и осуществляют только «правильные» действия.

Отношения консерваторов и либералов в современной российской элите часто строятся по принципу своеобразного спектакля. Происходит «смена местами» представителей указанных течений по принципу танцевальных партнеров и различные фокусы с целью затемнения их реального соотношения в управляющих структурах.

Антилиберальная риторика консерватизма и полемика обоих течений не отменяет единства этих двух видов единой правой идеологии.( Что подтверждают многочисленные факты истории современной российской элиты ).В основе единства правого консерватизма и либерализма лежит их идеологический консервативно-либеральный блок, определяющий единство правой идеологии и правого контроля.

Политическая практика консерватизма предполагает целый набор действий (технологических приемов) в поддержку этой идеологии. Это, например, внедрение в СМИ инородческой картинки и иные формы манипулирования с целью создания в обрабатываемом обществе ксенофобии и национальных конфликтов (Глава IX).

 

8. Провал проекта «Русский консерватизм».  

 

Как оценить результаты применения идеологии консерватизма для развития постсоветской России?

Наряду с определенными успехами консерватизма в стабилизации российского государства в послеельцинский период налицо свидетельства явного кризиса идеологии русского консерватизма , а по сути и ее провала. Очевидна неспособность консерватизма и консервативной элиты добиться результатов в ряде важных областей жизни России. В частности, неспособность указанной элиты создать несырьевую экономику, некоррупционную систему управления, предотвратить вывоз капитала, решить острые проблемы внешней политики.

Во внешней   политике консерватизм не в состоянии решить поставленные также и им самим задачи объединения постсоветского пространства. Этому соответствуют странности политики «поддержки соотечественников». Серьезной причиной провала консерватизма во внешней политике является его идеологическая платформа, главным содержанием которой оказывается поддержка в постсоветских странах не левых и центристских, но т.н. «русских» или «прорусских» сил. Одним из результатов указанной политики стал серьезный провал российского государства на Украине в феврале-марте 2014 г., который не может быть компенсирован присоединением Крыма. Очевидны противоречия консервативной элиты, которая перестает защищать интересы государства и все больше стремится к защите интересов бюрократии и ее отдельных представителей.

Консерватизм оказывается неспособным решить ряд хронических проблем во всех сферах российского общества. Есть основания считать, что решение этих проблем на основании правоконсервативной идеологии невозможно (Глава X).

 Очевиден также провал консервативной перспективы («Русская доктрина») и «консервативного идеала». Попытки сторонников консерватизма найти выход из сложившейся ситуации в лозунгах окончательного «истребления либералов» и победы «чистого» консерватизма ведут в тупик. Принять всерьез лозунг «больше консерватизма» означает по сути дела принять главный для радикального консерватизма призыв к национальной революции. Однако в

России попытка таковой уже имела место  — в 2005-6 годах, что поставило умеренный консерватизм «Единой России» перед необходимостью противодействия консервативным радикалам. На Украине примером подобной же идеальной «национальной революции» является февральский переворот «Правого сектора». Итак – «больше консерватизма» – это больше национальной революции в духе русских национальных радикалов и украинского «правого сектора»? Национальная революция – это «зияющие высоты» русского консерватизма и консерватизма как такового.

 

«Идеальный» консерватизм (А.Дугин, К. Крылов, Е. Холмогоров и пр.) не может вывести Россию из нынешнего кризиса, как не могут сделать это и в других посткоммунистических и постсоветских странах консерватизмы (правые национализмы) этих стран. «Последовательный» и «идеальный» консерватизм может лишь привести Россию к еще более серьезному поражению и поставить ее (как и иные посткоммунистические и постсоветские государства ) под еще более жесткий внешний контроль.

Всем апологетам русского консерватизма – динамическим, статическим и проч. консерваторам, выступившим в начале 1990-х с объявлением краха «либерально-западнического проекта» следует поэтому заявить со всей определенностью, что попытки строить современное российское государство на базе консерватизма (правого национализма) не имеют реальной перспективы и терпят очевидный крах. Это же можно сказать и сторонникам национальных консерватизмов во всех странах бывшего реального социализма — от Хорватии до Киргизии.

Правая идеология в странах посткоммунизма как в праволиберальном, так и в правоконсервативном ее варианте – это идеология «реставрации» в данных странах традиционного западного общества. Группировки «правого дела» – как либеральные, так и консервативные суть группировки влияния  внешних  сил в данных странах, в том числе и России. Задачи положительного развития обществ бывшего реального социализма могут реализовать только левые и центристские силы.

Ряд сортов консерватизма («сопротивленческий» консерватизм и консерваторы «сопротивленцы» новому мировому порядку) пытаются выйти за пределы консерватизма и всей правой идеологии в целом, используя инструменты самого консерватизма. (С. Кара-Мурза, отчасти Н. Стариков). Однако данная идеология сопротивленцев новому мировому порядку – уже не есть консервативная (правая) идеология в обычном виде. Это переходная форма к иной идеологии, реально — эклектическое прикрытие иной – неконсервативной и не правой – именно, современной левой идеологии (Глава XI).

Сказанное позволяет констатировать нарастание к середине 2013 г. кризиса нового российского порядка и одновременно кризиса, а  реально и краха в России идеологии консерватизма — правого национализма. Очевиден крах консерватизма как положительной идеологии развития постсоветской России, как и крах всех посткоммунистических консерватизмов.

 Провал консерватизма как ведущей идеологии современного российского государства означает крах в России всего правого проекта, то есть всех видов «правого» дела и правой идеологии – как праволиберальной, так и правоконсервативной. Период реставрации как положительный период мире посткоммунизма в целом, в том числе ( а по-видимому и в первую очередь) в   России  завершается.  Страны бывшего реального социализма будут неизбежно стремиться к иному, новому развитию, лежащему за пределами Нового мирового порядка и его идеологии —  правой консервативно-либеральной идеологии. Это означает прощание как с консерватизмом, а так и со всеми формами правой  консервативно-либеральной идеологии   и переход к современной левой идеологии — новому (третьему) марксизму.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Лево-демократическая теория, Россия: политика