Кризисы реального социализма и современная левая теория

Анализ кризисов реального социализма (венгерского 1956, чехословацкого 1968 или советской перестройки) показывает различные подходы к данным кризисам, их различные – порой диаметрально противоположные оценки. Примером подобных весьма различных оценок указанных кризисов (а также путей и возможных результатов их разрешения) являются, например, определения указанных кризисных событий как революции или же, напротив, как реставрации.

Как представляется, существует три основных методологических подхода к анализу кризисов реального социализма. Во-первых, подход классический западный (консервативно-либеральный), во-вторых, подход традиционно советский (характерный для советского марксизма — марксизма-ленинизма), и, наконец, третий — подход современной левой теории.

Различие этих подходов можно кратко суммировать в следующем. Консервативно- либеральный подход трактует системы реального социализма как «коммунизм» и рассматривает кризисы типа чехословацкого как «развал коммунизма» и возвращение к «докоммунистическим» (то есть традиционным западным) системам. Например, в период кризисов Венгрии 1956 и Чехословакии 1968 такой подход отстаивал возвращение данных стран к общественной системе, существовавшей в них до 1948 г.

Традиционный советский подход трактует данные события приблизительно так же – как «ревизионизм», «отказ от социализма» и «реставрацию капитализма». Выступление идеологов и практиков чехословацкого реформизма оценивалось советскими традиционалистами как «контрреволюция». На этом строилась концепция вторжения стран Варшавского договора в Чехословакию в августе 1968 г., оправдываемая именно опасностью «демонтажа социализма».

Парадоксальным образом, как мы видим, консервативно-либеральная концепция чехословацкого кризиса как «конца коммунизма» и традиционная советская «демонтажа социализма» (она же концепция интервенционизма 1968) по сути совпадают, являясь фактически вариантами одной и той же концепции, поскольку обе рассматривают указанные события как реставрацию.

Подход современной левой теории противостоит обеим данным трактовкам кризисов реального социализма, подобных чехословацкому. (В Венгрии 1956 г. «реставрационные» черты, как признавал ряд аналитиков, были более выражены). Современная левая теория рассматривает перемены типа чехословацкого кризиса не как реставрацию традиционного западного общества (капитализма), но как революцию — начало перехода от старой формы реального социализма – командно-административной системы – к некоей новой исторической форме – «новому социализму».

Такую точку зрения отстаивал ряд левых теоретиков 20 века, в частности Д. Лукач и Милован Джилас.Д. Лукач указал на «столкновение между обогащающим марксистскую культуру прогрессивным направлением и догматическим давлением деспотической бюрократии» (Стыкалин А., Д. Лукач, М., 2000, с.195).Он же разрабатывал концепцию «демократизации» и «положительных критических реформ» реального социализма в противоположность реставрации. О новой форме самоуправления говорил критик югославской титовской системы М. Джилас.

Тартуский философ Р.Н. Блюм также понимал перестройку как борьбу административно-командной системы с самоуправленческой. «Борьба административно-командной системы с самоуправленческой – это борьба политиков с социальщиками, методов политических с методами социальными» (Р. Блюм, Полит. Дневник, — В кн. Избранные статьи, Таллинн, КПД, 2005, с.88 ).

Новая историческая форма в период кризисов реального социализма (1968 и 1989): утопия или реальный шанс? Восстановление докоммунистического общества: реставрация или революция?

Является ли соображение о возможном переходе реального социализма к новой исторической форме наивностью или утопией? Казалось бы, события 20 века – как чехословацкие 1968 г., так и общеевропейские 1989 г. доказывают именно утопизм «прорыва 1968 г.» как шага к некоей новой исторической форме.Это стремились доказать две наиболее мощные идеологические концепции 20 века, по сути два господствовавших в 20 веке типа дискурса – традиционный западный (консервативно-либеральный) и советский (традиционно-марксистский).

В рамках классического западного (консервативно-либерального) дискурса единственно возможным путем разрешения кризиса реального социализма считался «крах коммунизма», отождествлявшегося с реальным социализмом (административно-командной системой) и реставрация традиционного западного («капиталистического») общества. Указанная реставрация трактовалась как «революция» (демократическая революция). Например – известное западное и использовавшееся И. Валентой в его выступлении в тартуском университете понятие «цветных» революций как именно революций – «бархатной» в Чехословакии, «оранжевой» на Украине или «революции роз» в Грузии.

В рамках традиционного западного (консервативно-либерального или правого дискурса) возможность иных вариантов общества, помимо традиционного «реального капитализма, отрицается, то есть трактуется как «утопия».Поэтому и разрешение кризисов командно-административной системы понимается только как возвращение к «реальному капитализму».

Аналогичную позицию фактически занимал и советский марксизм.В советском дискурсе также, как мы знаем, попытки реформирования реального социализма – например, в Чехословакии 1968 г. — обозначались как «ревизионизм», «контрреволюция» и понимались как реставрация «досоциалистического» общества. Такой подход был естественным для советского марксизма, отождествлявшего социализм с административно-командной системой. Мнение о том, что любое развитие «процессов» в Чехословакии приведет к «краху социализма» (понимаемого как командная система) и послужило идеологическим обоснованием вторжения в Чехословакию,- как представляется, рокового для судеб реального социализма.

Попробуем выдвинуть некоторые аргументы в пользу иного подхода к кризисам реального социализма, именно такого подхода, который говорит о возможностях перехода указанного социализма к некоторой новой общественной форме, «новому социализму», который мы связываем с современной левой теорией.

Начнем с традиционного западного (консервативно-либерального) подхода, — то есть укажем на ряд очевидных противоречий этого подхода к анализу кризисов реального социализма.

Западный подход: путаница реставрации и революции

Одной из существенных слабостей традиционного западного подхода является, как кажется, неадекватное использование понятие революции в отношении к процессу перехода власти к правым партиям (например, в Эстонии в 1991-92 г.) . Данный переход по сути дела (а также в соответствии с марксистским дискурсом) следует понимать вовсе не как революцию, а как реставрацию — именно реставрацию «докоммунистического» общества.

Западный (консервативно-либеральный) подход не различает данные два понятия и употребляет их как синонимы.Причину путаницы можно усмотреть в том, что оба процесса – и революция, и реставрация — в рамках этого подхода берутся лишь в политическом (т.е. внешнем, и даже поверхностном) аспекте – как «переворот», смена режима, но не рассматриваются содержательно. Необходимо, как это делает, в частности марксистский дискурс, видеть существенные содержательные (социально-экономические) различия переворота и революции.

Возьмем пример Великой Французской революции XVIII века и ее последствий.Можно ли рассматривать как революцию, например, события во Франции после 1894 г. – т.е.переход власти от революционных группировок якобинцев к термидорианцам (1894 г.), директории и затем Наполеону в 1899? По-видимому, эти события, а еще в большей степени переход власти от Наполеона к монархии после 1814 г., следует рассматривать не как революцию, но как обратный революции процесс — процесс реставрации во Франции традиционного феодально-монархического общества.

Говорить о «революции Наполеона» в связи с 1899 г., или же о «революции Бурбонов» по отношению к 1814 г., можно, очевидно, лишь в порядке метафоры, но не по сути дела. Очевидно, что речь идет не о революции, а именно о реставрации. Именно реставрации «традиционной» по западным меркам феодальной монархии со всеми ее не только политическими, но и социально-экономическими особенностями.

Точно также следует подойти и к реформам советского (и восточноевропейского) реального социализма, получившего в перестроечный период обозначение «административно-командной системы» (Г. Попов, 1988). Важен вопрос: единственным ли путем развития реального социализма была замена его «докоммунистическим», традиционным западным обществом – то есть реставрация ? Или же кризисы типа чехословацкого поставили вопрос о переходе административно-командной системы к некоторой новой, качественной иной форме «социализма», которая не являлась реставрацией докоммунистической системы, и в то же время выходила за рамки «административно-командной системы»?

Традиционный западный консервативный либерализм, как и советский марксизм, понимал дубчековские реформы как начало краха «коммунизма», он же реальный социализм, или же как «реставрацию» («контрреволюцию» в смысле советского марксизма). Если это так, то, выходит, советская интервенция была правильной с советской стороны именно в том смысле, что сохранила реальный социализм в Чехословакии от неминуемого краха еще на 20 лет?

Однако были и другие мнения относительно основного смысла чехословацких реформ 1968 г., выходившие как за рамки традиционного западного подхода, так и за рамки советского марксизма. Это мнения уже упоминавшихся левых критиков реального социализма — известного венгерского мыслителя и политика Дьердя Лукача (теория «позитивных критических реформ»), М. Джиласа и ряда других восточноевропейских мыслителей эпохи кризиса реального социализма, отрицавших реставраторский («негативный») вариант реформ и возлагавших надежду на «положительные» реформы данного общества.

Два способа выхода из кризиса реального социализма – левый и правый

Следуя в этом же направлении в анализе кризисов реального социализма «перестроечного типа» в СССР (1988-91), мы попытались сформулировать различие двух типов выхода из данного кризиса в категориях «правого» и «левого» : как различие правого контроля (власти правых партий) и левого контроля – власти левых и центристских партий. («Эстония до и после Бронзовой ночи», Спб, 2009).

Вариант власти правых партий (правый контроль), как мы пытались показать в данной книге, неизбежно вел (и реально привел в Эстонии) к «реставрации» в системах бывшего реального социализма «докоммунистического» общества, чреватой весьма серьезными противоречиями. Эти противоречия мы стремились описать в отмеченной работе о развитии Эстонии за последние 20 лет. Аналогичные противоречия заметны и в иных постсоветских и посткоммунистичсеких странах, о которых «правый» дискурс говорит как о странах «победившей демократии» (и «демократической революции») – например, Грузии Гамзахурдия-Саакашвили или «оранжевой» Украине.

Вопреки традиционному консервативно-либеральному дискурсу, рассматриваюшему эти страны как образчики «демократической революции», перед нами (как мы стремились показать на примере Эстонии) оказываются авторитарные право-национальные режимы, весьма далекие от европейской демократии, подавляющие оппозицию и национальные меньшинства, управляемые компрадорскими (распродающими направо и налево национальную собственность) группировками, зачастую весьма агрессивными к своим соседям.

Этот вывод говорит в пользу иного, отличного от правого, именно «левоцентристского» варианта реформ «посткоммунистической» Восточной Европы (как и Эстонии). Как мы стремились доказать, в противоположность правому варианту реставрации «традиционного» общества, «левый контроль» позволял странам «посткоммунизма» перейти к рыночному и плюралистическому обществу в более благоприятном для них варианте — варианте сохранения позитивных особенностей реального социализма.

Однако в силу целого ряда обстоятельств – преобладания мирового правого истеблишмента, заинтересованного именно в правом варианте реформ — и провала политики перестроечного руководства СССР на территории бывшего реального социализма, в Восточной Европе и победил указанный правый вариант -то есть, как мы стремимся показать — вариант не революции, а реставрации.

Мог ли победить левый (положительный) вариант реформ социализма в Чехословакии 1968 г.?

Мог ли победить в Чехословакии 1968 г. стране не правый (реставрационный или «негативный»), но «левый» (положительный) вариант реформ реального социализма?

Очевидно, что «дубчековская» группировка, как и Компартия Чехословакии того периода отстаивала именно второй вариант реформ, отличный от «реставрационного» правого варианта (правого контроля, власти правых партий), которые защищали в то время далеко не преобладающие правые силы в тогдашней Чехословакии. Тем самым дубчековская группировка и компартия Чехословакии выдвигала в момент кризиса 1968 г. вариант не реставрации ( восстановления в стране традиционного дореволюционного общества), а революции — то есть перехода Чехословакии к новой исторической форме.

Возможно ли было сохранение чехословацкого эксперимента как движения к новому «самоуправленческому» обществу? Мы отстаиваем мнение, что в силу тогдашних обстоятельств в Чехословакии можно было бы избежать наиболее одиозных сторон правого варианта реформ. То есть в стране был возможен именно левый вариант плюралистических реформ реального социализма. Можно назвать таковую «новым социализмом», «самоуправленческой общественной системой» (Р. Блюм), или формой «левого контроля».

Что дало бы движение к новой общественной форме, отличной от авторитарного и бюрократического «старого социализма» миру в целом и миру реального социализма в частности? Если говорить о подлинных интересах развития и того и другого, то чехословацкий эксперимент был исключительно важен для его судеб – в первую очередь для мира реального социализма. Чехословацкие реформаторы могли реально повести реальный социализм вперед, к новой общественной форме. Это понимал ряд известных левых лидеров и теоретиков того времени. Тито, Тольятти, Кадар. А также упомянутые оппозиционные марксисты от Лукача до югославских «ревизионистов». (Об этом можно прочесть и в книги И. Валенты 1981 г.).

При этом, как представляется, такое движение чехословацкого эксперимента было возможно только в одном случае – если бы чехословацкие реформаторы были поддержаны тогдашним реальным социализмом – в первую очередь СССР. Чехословацкий эксперимент не мог победить без советской поддержки (и поддержки иных стран реального социализма). Мировой правый истеблишмент подавил бы Чехословацкий эксперимент «справа», как он сделал это 20 лет спустя в основной части стран реального социализма.

В 1968 г. ситуация для перемен реального социализма была исторически благоприятна – во всяком случае более благоприятна, чем 20 лет спустя.

Остается фактом (и это показывает в своей книге И. Валента), что в руководстве СССР и стран Варшавского договора шла борьба по вопросу о вторжении или невторжении в Чехословакию. Вначале преобладал подход более острожный; затем интервенционистам, благодаря фигурам типа Шелеста и Ульбрихта, удалось протолкнуть свое решение.

В результате советская бюрократия выбрала путь подавления чехословацкого эксперимента.Это сыграло самую печальную роль в истории реального социализма, став, как представляется, одной из немаловажных причин, предопределивших падение всей его системы спустя 20 лет после чехословацких событий.

«Вторжение в Чехословакию,— верно заметил в 2008 г. Тамаш Краус, — особенно повредило СССР, с одной стороны, потому, что оно произошло в период экономического подъема, когда экономика крепла, а уровень жизни повышался, а с другой стороны, потому, что советская военная акция понизила или окончательно подорвала международный авторитет СССР в глазах разных групп левых сил. К тому же престижу СССР был нанесен удар именно тогда, когда его авторитет возрастал, а авторитет США, наоборот, падал прежде всего из-за войны во Вьетнаме и поддержки военных диктатур. При этом этот шаг стал тяжелым потрясением для всего западноевропейского коммунистического движения, поскольку создавалось впечатление, что СССР окончательно завершил поиск новых путей социалистического развития. Ответом на это стал итальянско-испанский эксперимент, получивший название «еврокоммунизма». (Тамаш Краус, 1968 – многообразие исторического наследия. Восточноевропейский «случай».- докл.10.2008, http://scepsis.ru/library/id_2357.html).

Кризис реального социализма 1988-91 гг.Был ли выход, отличный от правого?

Подавив чехословацкий эксперимент 1968 г., реальный социализм через 20 лет снова столкнулся с аналогичными проблемами. Однако историческая обстановка оказалась для него значительно более сложной. «Реальный капитализм» совершил за это время мощный технологический рывок, начав переходить в постиндустриальную стадию, практически – информационного общества. Реальный социализм остался на стадии «простого индустрализма». Прошедшее время было потеряно для реального социализма как практически, так и теоретически: подавление левой теории в СССР и других странах «восточного блока» бюрократической цензурой привело к отсутствию внятной идеологии реформ.

Горбачев решился на серьезные реформы – не только рыночные, но и политические (от которых, например, отказались Китай или Белоруссия). Однако, как можно утверждать, процесс реформ Горбачевым был провален, что привело к катастрофе как СССР, так и всего мира реального социализма.

Наивность Горбачева по-видимому состояла в убеждении, что переход к «новой форме социализма» ( в которую он верил, следуя, в частности, соображениям своего старого соученика и участника чехословацких реформ З. Млынаржа) произойдет едва ли не сам собой. Реальная идеология реформ отсутствовала. Горбачев и его команда отказывались от каких-либо серьезных действий в восточноевропейских странах реального социализма, не думая, например, ни о какой поддержке движений «левой альтернативы» или реформаторских компартий . Как представляется, эта ошибочная позиция была одной из причин, приведших к катастрофе реального социализма на рубеже 1990-х гг сначала в Европе 1989 г., а затем и в СССР.

Ельцинскую команду характеризовал иной подход, характерный для правых- отказ от «иллюзий», то есть левой теории как таковой и сознательное действие по принципам реставрации. Понятно, что все связанное с «коммунистическим реформизмом» оценивалось как «утопия».

Однако сегодня, 20 лет спустя после падения мира реального социализма и 40 лет спустя после чехословацкого эксперимента, мы стоим перед лицом кризиса нового мирового порядка как в мире в целом так и прежде всего в Восточной Европе. Этот кризис заставляет вернуться на новом этапе к вопросам, решить которые стремились сторонники реформ реального социализма прошлого века.Причем решение этих вопросов все более требует теорий, выходящих за рамки не только идеологии старого советского марксизма, но и традиционной западной идеологии — консервативного либерализма.