«Серафима и Богдан» Вахура Афанасьева и политическое бессознательное эстонского консерватизма.

Отправной пункт данных рассуждений – пьеса по книге Вахура Афанасьева, поставленная тартуским Uus teater (режиссер Ivar Põllu) в Kolkja, которую автору этих строк удалось посмотреть 13 августа 2021 г. (Премьера состоялась в конце июля).

Сама постановка «Серафимы и Богдана», представляемая на эстонском языке без перевода,  безусловно хороша. В ней много  режиссерских находок – в том числе  и использование живого – прибрежного и лесного — ландшафта. Хороша и актерская игра.

Что касается самой пьесы по одноименному роману Вахура Афанасьева, то она вызывает размышления, как говорится, достаточно неоднозначные.

Сюжет «Серафимы и Богдана»

Основной сюжет пьесы по роману Вахура Афанасьева – история семьи Раймонда Уускюла (Uusküla) и Серафимы, их детей, а также  брата Серафимы Богдана. Действие происходит в эстонском Причудье после войны – вероятно в 1940-50е гг. Главный герой романа — Раймонд Уускюла, эстонский милиционер, уполномоченный, назначенный в послевоенную причудскую деревню «наводить порядок». Здесь Р. Уускюла проводит репрессии против «антисоветских элементов» и женится на русской деревенской девушке Серафиме. Ее брат Богдан скрывается от репрессий в лесу (на болоте) и там при помощи Серафимы готовит месть Раймонду – уговаривает его детей убить отца. Первые двое детей отказываются от убийства, за что мать – Серафима… убивает их.

На убийство отца решается лишь третий сын, который оказывается не сыном Раймонда, а (по воле автора) сыном Серафимы и Богдана — то есть плодом кровосмесительной связи последнего с собственной сестрой Серафимой.

Пьеса начинается и заканчивается апокалиптической сценой пожара, в котором (по роману) и погибают герои пьесы.

Сюжет пьесы «Серафима и Богдан» таким образом – мифологический, лишь внешне привязанный к реальности и стремящийся к значительному обобщению.

Климат пьесы можно определить как обстановку апокалиптического ужаса – можно сказать, шекспировского («макбетовского») образца. Ужас, сопровождающий пьесу,  достигается нагнетанием  соответствующих «страшных» деталей –  сцен постоянного насилия – убийств и проч.

Об идеологических основах сюжета Вахура Афанасьева

Основу  сюжета пьесы (и вероятно, романа) В. Афанасьева  «Серафима и Богдан» составляет таким образом мифологическая критика советского режима  в  его сталинском варианте. Главный, явно отрицательный герой – эстонский «сталинистский» милиционер Раймонд Уускюла, проводящий репрессии. Он становится объектом мести своей собственной жены и ее брата, оказавшегося «лесным» (болотным) братом.

Главное противопоставление «советской» репрессивной фигуры и «хороших» мстителей в виде лесного брата Богдана и его сестры Серафимы кажется таким образом связанным с эстонским консерватизмом (eestlus) и в целом эстонской правой идеологией. Согласно последней советский (он же «оккупационный») период сводится к «преступлениям коммунизма» — репрессивной, как правило сталинской стороне этого периода. Противоречивые реалии послевоенной Эстонии ( например, связи лесных братьев с Третьим Рейхом, репрессии немецкой администрации и местных коллаборантов против причудского населения), как и «положительные» стороны советского периода игнорируются и замалчиваются. Говорится только о советских репрессиях, которые представляются немотивированными.

 Указанную идеологическую трактовку можно связать с эстонским консерватизмом (eestlus), играющим, как и другие посткоммунистические консерватизмы  от польского до украинского, весьма важную идеологическую роль в постсоветской Эстонии. В современной Эстонии, как можно утверждать,  положения и установки указанного консерватизма играют роль своеобразного «капреализма» (своего рода «соцреализма наоборот»), которым должны руководствоваться «мэйнстримные» творческие деятели (литераторы, сценаристы и проч.), а также выносящие оценки журналисты.

Стереотипы и реальная история.

 Можно сказать что указанные стереотипы (как и в пьеса В.Афанасьева), упрощают сложности послевоенной и советской в целом эпохи, заменяя реальные противостояния идеологическими штампами и явными придумками. Советское время представляется временем непрерывного ужаса (нагнетание этого ужаса, как уже говорилось, составляет важную часть пьесы«Серафима и Богдан»). Досоветское (как и постсоветское) время, напротив, должно выглядеть на этом фоне как время «непрерывного счастья».

Да, сталинизм  и установление «советской власти» в Эстонии имели немало репрессивных сторон. Но такие стороны имела и первая эстонская республика, не говоря о периоде немецкой оккупация с ее деятелями, идеализируемых эстонской правой идеологией   и ее художественными  воплощениями (напр., фильм «1944 год»). Советский же период в Эстонии имел и свои достижения, о которых в нынешние времена, понятно, говорить не принято.

Что касается лесных братьев ( как и «борцов за свободу» в виде участников формирований СС) то  следует ли идеализировать их, как это делает эстонский консерватизм? «Борцы за свободу» (а также лесные братья, которые часто формировались из последних), например,  охраняли в Эстонии немецкие лагеря, о которых общепринятая  правая идеология как правило не упоминает.

Тут же и «специфическая» (скажем так) трактовка в этой идеологии русского вопроса и эстонско-российских отношений как в прошлом, так и в настоящем…

   Вахур Афанасьев и  консервативные установки. Следование и противостояние.

В  более прямолинейных формах эстонского консерватизма противостояние советского «оккупационного» режима и правильных борцов против него в виде лесных братьев и правонационалистических диссидентов  имеет четкую национальную основу  — то есть понимается как  эстонско-русское противостояние.

В пьесе Афанасьева это основное идеологическое противостояние маскируется – главный отрицательный герой оказывается эстонцем. Противостоящий ему «хороший» лесной брат Богдан и поддерживающая его сестра Серафима, напротив – русскими. (Хотя русскими, заметим,  весьма абстрактными, поскольку в пьесе практически полностью отсутствуют  русские причудские реалии).

Кроме того, внешняя маскировка заданных идейных противопоставлений в пьесе Афанасьева полностью не выдерживается. Скрытая как будто идеологическая подкладка иногда неожиданно выступает наружу –  например, в некоторых отступлениях —  можно сказать, «оговорках по Фрейду». (Пожалуй, по Фрейду в пьесе, включая, например, тему отцеубийства, можно обнаружить немало чего).

Так, во втором действии «советский милиционер» Раймонд Уускюла вдруг заявляет о том, что он появился в причудской деревне ни более и не менее, как… для «борьбы с русскими». Советский сталинист и отрицательный (понятное дело) советский эстонец вдруг произносит монолог на эту тему вполне в духе EКRE, используя жаргон насчет «тибл» и русский мат.

 (Можно заметить, что в эстонском консервативном дискурсе часто легко и как бы «между делом» используются наиболее грубые русские матерные обороты, которые с некоторой как бы лихостью вставляются известной частью «rahvuslased» в обычную и даже публичную речь  — в данном случае в текст театральной постановки).

Этот неожиданный монолог главного отрицательного героя, противоречащий, по видимому, логике образа советского уполномоченного,  обнаруживает реальный  подтекст пьесы. В нем  гнусный коммунист и пособник «русских оккупантов» Уускюла по своим взглядам вдруг оказывается… эстонским консерватором и едва ли не «лесным братом» почище Богдана и Серафимы. Последние выглядят по сравнению с ним  чуть ли не  как советские партизаны.

Русский вопрос у В. Афанасьева. Сознательное и подсознательное.

Однако можно заметить, что пьеса «Серафима и Богдан» по роману Вахура Афанасьева  не только следует традиционному эстонскому консерватизму (eestlus), но и определенным образом  полемизирует с ним.

Полемично например  переворачивание (чтобы не сказать трансверсия) эстонского и русского в пьесе. Например представление главным отрицательным героем не русского (как положено по консервативному канону) – а напротив, эстонца. «Хорошим» же героем и  правильным лесным братом  в пьесе оказывается русский Богдан (вместе с сестрой Серафимой).

 Можно заметить, что подобное национальное переворачивание проделал и сам автор романа Вахур Афанасьев, сменивший свою реально эстонскую фамилию на русский псевдоним.(Этим он, похоже, поступил в духе А. Синявского в СССР 1960-х, взявшего псевдоним Абрам Терц – столь же эпатажный в контексте русского консерватизма).

Несмотря на то, что пьеса В. Афанасьева в целом находится в поле  заданной консервативной идеологии, заслуживает признания попытка автора хоть каким-то (пусть ограниченным) образом полемизировать с соответствующим дискурсом.

Автор  талантлив, и пьеса его интересна. Как талантливы режиссер и актеры, поставившие спектакль.

Остается лишь сожалеть о том, что яркий писатель Вахур Афанасьев рано (в мае этого года) ушел из жизни.

Эстония:наука и культура