«Жизнь как семестр». Запись И.Розенфельдом воспоминаний П.С. Сигалова.
(Записано со слов П.С. Сигалова в 2007-2015 гг. Название предложено самим П.С.)
Предисловие
9 января 2025 г. стало известно об уходе из жизни Павла Самойловича Сигалова (29.12.1929-8.01.2025).
29 декабря 2024 года я успел поздравить его с 95-летием. Хотел поздравить и с Новым 2025 годом, но после 1 января его телефон не отвечал.
Мое общение с Павлом Самойловичем продолжалось более 50 лет. Я познакомился с ним в 1971 году, когда поступил на первый курс отделения Русской филологии Тартуского университета и стал заниматься газетой ТГУ на русском языке. Эта газета, в то время называвшаяся Русской страницей, была приложением к основной университетской газете TRÜ на эстонском языке и выходила нерегулярно. Ее редакторы назначались из преподавателей отделения русской филологии и менялись довольно часто. Одним из этих редакторов был Павел Самойлович.
В 1972 (или 1973 г.) г. наш курс слушал лекции П.С. по лингвистике (морфологии русского языка).
Более основательно я стал общаться с ним уже после моего окончания университета (1976 г.) — примерно в 1978-79 гг. В это время П.С. успел защитить докторскую диссертацию, которая была утверждена и он вполне мог получить звание профессора ТУ. К сожалению, в связи с польскими событиями 1980 г. П.С. решил уехать из СССР., который покинул в январе 1982 г. Я был в числе тех, кто провожал его в Москве.
П.С. стал работать в США, стал профессором в университете города Laramie (штат Wyoming) и там же вышел на пенсию.
Наше непосредственное общение возобновилось в начале 1990-х годов, когда П.С. стал приезжать в Эстонию. Последний раз он смог это сделать в 2014 году. В дальнейшем мы часто перезванивались.
П.С. был безусловно одним из наиболее ярких и интересных преподавателей нашего отделения. Он обладал широкими гуманитарными знаниями – не только в области лингвистики, но и литературы и истории. (В США он преподавал также и историю России). П.С. принадлежал нескольким культурам. Он родился на Украине, хорошо знал украинский язык и украинскую историю. Он также прекрасно владел польским языком и был знатоком польской культуры.
Нельзя не сказать об замечательных способностях П.С. к неформальному общению – в том числе о его уникальном чувстве юмора — которые еще более притягивали к нему студентов и друзей.
Нашему поколению повезло учиться у выдающихся гуманитариев Тартуского университета 1960-80-х гг, к числу которых безусловно следует отнести и П.С. Сигалова.
Надеюсь, что нижеследующие записи помогут историкам будущего восстановить подробности жизни Тартуского университета указанного времени.
Детство, семья.
П.С. Сигалов родился в 1929 г. в Москве, в районе Филей. («Кутузовский совет» в Филях).
Родители приехали с Украины, там родились и жили до конца Нэпа. Мать Берта была из Белой Церкви. Семья была большая — у матери было пять сестер. Ее отец Янкель Райцин (дедушка Янкель)- был до революции владельцем склада сельскохозяйственных изделий в Белой Церкви (в советское время это приходилось тщательно скрывать). При том, что дедушка Янкель (1870 г.р.), хотя и был «заводчиком» и сыном промышленника, в молодости считался оппозиционером – читал в синагоге «Капитал».
Янкель Райцин смог обеспечить обучение дочерей в гимназии. В царское время для такого обучения еврейских детей требовалась помимо оплаты за каждого ребенка (каждую дочь) – дополнительно обеспечить обучение одного (двух?) православных. Мать любила петь, имела оперный голос.
Из Белой Церкви был известный поэт Саша Черный. По семейным преданиям, Саша Черный «пил чай» с дедушкой Янкелем. Другим известным человеком, бывавшим в Белой Церкви, был Шолом Алейхем. Его тестем был богач Лоев, живший в Белой церкви. Дед Янкель встречался с Шолом Алейхемом — играл в ним в карты.
Дед Янкель Райцин умер во время голода на Украине, когда ему было немногим больше 60 лет.
Второй дед П.С. (по отцу Самуилу) Израиль Сигалов был совладельцем сахарного завода. У него были работники и дом. В 1920-гг имущество отобрали. Дед обиделся и сказал про СССР: «страна веселая, но вшивая».
После Нэпа родители П.С. (с дедом Израилем) уехали в Москву, где и родился П.С. Отец работал на разных работах, в конце концов бухгалтером. Жили в Москве и Подмосковье, снимали жилье — бедное. Жить было трудно. Ездили и по другим городам – даже в Сибири. Вернулись на Украину, но там в начале 1930-х был голод. В 1933 г., когда П.С. было 4 года, его спасли от голода благодаря мужу тети Доры Михаилу. С середины 1930-х г. жили в Киеве.
Школа в Киеве. Война.
П.С. пошел в школу в Киеве в 1936 г.
Учил стихи еще до школы и хорошо их запоминал. Когда собирались родственники, отец выставлял П.С. читать стихи, — в частности, поэму И. Уткина о Мотеле.
Школьники уже в начальных классах активно обсуждали и переживали мировые события – например, войну в Испании (с 1936 ). П.С.-школьник — отмечал флажками продвижение республиканских войск. Испанская тема переживалась как личная. В первом (втором) классе заболел скарлатиной, потребовалась операция – трепанация черепа. Известный в Киеве врач сделал П.С. удачную операцию и сказал матери: «я спас вашему сыну слух».
После операции перевязанный П.С.ехал с матерью в трамвае. Какой-то пассажир спросил: «Мальчик, где тебя ранили?». Он ответил — «Под Гвадалахарой».
Школа, в которую ходил П.С. в Киеве, находилась около штаба киевского военного округа. Однажды у штаба П.С. видел Иону Якира, вскоре погибшего в результате сталинских репрессий. Отголоском репрессий в школе 1930-х гг был арест отца соученицы -девочки 10 лет. Он был советским офицером, но поляком. На Украине в конце 1930-х против поляков шли репрессии.
Накануне войны семья жила в г. Маневичи, почти на самой границе, где служил (работал?) отец. Когда началась война, П.С. было 11 лет. 22 июня, в день начала войны, в Маневичах мать срочно вызвала П.С. домой. Надо было эвакуироваться. На станции уже стоял эшелон и вот-вот должен был отходить. Пришли на вокзал, но П.С. в последний момент кинулся домой за пальто для матери. Она не успела его удержать и была в ужасе. Еле успел назад.
Эвакуировались — сначала с западной границы в Белую Церковь, оттуда в Киев. Машину достал дядя Изя Бразилевский, затем – участник войны. Из Киева выехали в последние дни перед его захватом.
Отец с первого года был на фронте. Под Сталинградом был тяжело ранен.
П.С. с матерью и братом Яковом жили в эвакуации – в городе Куртамыш, челябинской, затем курганской области. Жизнь была сложная. Постоянно искали пропитание. Питались очень скудно, в основном картошкой. Мыла не было – мылись золой.
П.С. учился в школе и работал. В 12 (13) лет пошел учеником в МТС, получал 500 грамм хлеба (мать получала 400). Но приходил перемазанный мазутом. Мать считала, что он больше пачкает одежды, чем зарабатывает. Потребовала, чтобы Павла уволили.
После войны. Черкассы, Украина.
В конце войны в 1944 г с матерью и братом вернулись на Украину в Черкассы. Там стояла часть отца.
Отец вернулся с войны, но был контужен и оставался инвалидом. Работал бухгалтером. Жили очень бедно, но отец боялся махинаций и не допускал никаких «отклонений». Мать работала машинисткой, зарплата была маленькая.
Участниками войны были многие родственники П.С..- несколько дядей (у матери, как говорилось, было пять сестер). Часть из них погибли, но некоторые вернулись с войны. В их числе — дядя Изя Бразилевский, муж сестры матери. Дядя Изя был типом «еврейского хулигана». Во время войны – танкист и командир. Три дня пролежал раненым в подбитом танке под Сталинградом. Выжил, после войны руководил стройкой.
Отец, любивший поговорить, однажды во время еды подавился рыбьей костью. По счастью кость удалось вытащить при помощи жившего недалеко врача за немалые по тем временам деньги – 5 рублей. Если потом отец начинал длинно говорить, ему напоминали: «Пять рублей».
В Черкассах П.С. учился в старших классах школы. С друзьями плавали в Днепре. Первый раз переплыл Днепр в 14 лет. С тех пор плавал и даже переплывал Днепр каждое лето.
Расстояние, которое требовалось переплыть, составляло до полутора километров. В районе Черкасс ширина Днепра примерно 800 м., но сильное течение сносило, поэтому приходилось плыть по диагонали. Плавали в том числе и под длинными плотами. Это было опасно, поскольку бревна перетягивались проволокой и за нее можно было зацепиться. Позже переплывал даже Волгу (в р-не Кинешмы), где был в гостях у родственников – родителей жены Натальи Чикаловой.
Вузы. Черкасский ПеД. Работа в школе – в селе Вербовец.
После школы П.С. пробовал поступить сразу в несколько вузов. В том числе в мореходное училище: сдал математику, но не сдал физику. Некоторым помогал на экзамене по математике – кто-то из них даже поступил. Прошел в один из московских вузов по конкурсу, но учиться не поехал — не было денег – в первую очередь на дорогу. Был быт послевоенным — в поездах ездили иногда на подножке и крыше вагонов.
В конце концов поступил в Черкасский пединститут ( сокращенно ЧПИ). Сатирическая расшифровка: «Черкасский приют идиотов». Учился в 1950-54 гг /?/. Лингвистический кружок в институте вел ректор. П.С. ходил на этот кружок, что оказало влияние на интерес П.С. к языкознанию.
Брат Яков учился в Харькове. (С 1980-х гг живет в эмиграции в Америке).
В черкасском ПЕДе П.С. задавал преподавателям политические «глупые» вопросы, которые могли иметь неприятные последствия. Хорошо, что преподаватели знали мать – она работала машинисткой у начальства и вопросы сходили с рук.
Нравы были послевоенные. Однажды на вечере в институте произошла драка с «поножовщиной». П.С. оказался замешан. Вызывали к ректору и могли всех выгнать. Хорошо, что делу не дали хода.
В 1953 г. П.С. 3 месяца служил на Балтийском флоте в Калининграде и Балтийске. Капитан Сиротин, корабельная бригада — «бачок» (7 чел). Корабельные истории и байки. «Морские» обряды. Перед едой – общие речовки, типа : «…умер Максим — ну и хер с ним.,,» Стихи: «Если чайки лезут в воду – штормовую жди погоду». Или: «Есть три города со словом мать: Одесса-мама, Москва-мать и Балтийск – мать его так».
После распределения из института работал в школе на Украине в селе Вербовец.
Жители и учителя (в том числе и участник войны коллега П.С. учитель Кожушко) рассказывали о войне и о времени немецкой оккупации. В школе все почти дети были без отцов. На Украине немцы вели «специальную» политику – часто отпускали украинцев по домам. Некоторые солдаты уходили из армии «домой». В советской армии поэтому к украинским частям в Сталинграде относились с осторожностью. После прихода советских войск много украинцев, оставшихся под оккупацией или дезертировавших из советской армии, попало в штрафбаты, где они как правило погибали.
Байки и стихотворения времени жизни в селе.
Колхозное: «Ни коровы, ни свини,
Тильки Сталин на стени».
(П.С. вставил эти сточки в свою гарвардскую статью).
Пародия на стихотворение А.Квитко о красноармейце, который хочет записаться в Красную армию. «Климу Ворошилову письмо я написал. А потом подумал, и… не подписал».
Хохмы Кожушко (коллеги П.С. по школе села Вербовец).
«Наше дело телячье.
Як усрався, так стий».
П.С. он говорил: «Ты, Павел , шибко ехидный».
Провокация с Майн Кампф — кто-то принес П.С. и предложил почитать. Если бы «засекли», могло плохо кончиться.
Случай «за советскую власть». В школе серьезно заболела одна из учениц – Лысенко. Классом вместе с П.С. написали в комсомольские инстанции с просьбой помочь. Помогли –дали путевку в Крым. Она вылечилась, даже приезжала к П.С. в Ларами.
Аспирантура в Ленинградском университете 1957-60 гг . Целина и защита диссертации.
В 1957 году П.С решил попробовать поступить в аспирантуру Ленинградского университета на отделение русского языка. Конкурс был большой -12 -14 человек на место. По русскому языку получил пятерку. «Поразил» экзаменаторов анализом (переводом) древнерусского текста. Помогло знание украинского и польского. 2 женщины – преподавательницы поддержали, тем не менее у приемной комиссии «были сомнения». Лингвист Ларин, ученый еще старой школы, сказал: «Что вы боитесь одного еврея»?
Приняли — правда, вначале в заочную аспирантуру. Пришлось работать — вел кружки в Черкассах, затем работы не стало. Решил добиваться очной аспирантуры. Пробивал с очень большим трудом, полгода ходил по кабинетам. Добился очной аспирантуры в 1958 году, темой диссертации была аспектология. Срок на учебу и написание работы был небольшим — 2,5 года. Кроме того, сразу же после поступления послали на 4 месяца на Целину — командиром стройотряда Ленинградского Университета.
Отряд был большой — 200 чел. В его составе были люди известные и даже элитарные. В том числе Яков Гордин, из семьи зам. смотрителя музея Пушкина, дочь адмирала Балтфлота Головко и др.
Целинные истории. Первые целинники – с 1953 г. Холод, ветер, тяжелые условия. Первоначально жили в палатках. Совхоз был крупный, со многими проблемами. Во всем проявлялась советская безголовость и бестолковость. Странная работа и разруха, потери зерна, криминал и проч. Даже были погибшие. Приехал второй секретарь казахстанского обкома с заявлением: «Каждый целинник должен быть озадачен».
В районе работы отряда было много зэков, с которыми приходилось «вести дипломатию» — в т.ч. выпивать. Однажды у одного из студентов пропали часы. Украл свой, но кто-то указал на зеков. Те сильно обиделись, что могло иметь неприятные последствия. Пришлось срочно раньше срока вывозить весь отряд.
От поездки П.С. сильно устал. С трудом приходил в себя – прожил более месяца дома в Черкассах. Затем вернулся в Ленинград. На аспирантуру – экзамены и подготовку диссертации — оставалось почти 2 года. Прибаутка о Питере – если долго говорить Питер, получится – терпи, терпи…
В аспирантуре Ленинградского университета научным руководителем П.С. был Юрий Сергеевич Маслов, ученый высокого научного уровня. П.С. дружил с их семьей. Жена Ю.С. Маслова — С. Маслова-Лошанская занималась скандинавистикой. Ее сестра также работала в ленинградском университете. Их сын был очень способным, написал книгу. Погиб в начале 1980-х гг. – попал под машину.
П.С. жил в общежитии Ленинградского университета на Мытнинской набережной. Его соседом по общежитию и другом того времени стал Юрий Александрович Сурма, занимавшийся литературой. Он рано умер от болезни почек (почти на руках у П.С.) Среди соседей по общежитию были представители разных национальностей, в том числе и китайцы. Один из них потом стал известен – был послом в СССР, второй был попроще. Еще одним соседом был грузин, который брился три раза в день: обычно — два раза, и еще раз – в случае свидания.
Друг П.С. Юрий Сурма был литературоведом, писал работу о Маяковском. Его научным руководителем был Евгений Иванович Наумов, который возглавлял кафедру советской литературы ЛГУ. На кафедре работал также Федор Абрамов, который потом стал известен и как писатель – автор повести «Дом».
Юрий Сурма рассказывал П.С. о работе кафедры литературы и познакомил с молодыми литераторами. Евгений Наумов, научный руководитель Ю. Сурмы, руководил также лит. объединением. В объединении участвовал и Яков Гордин, который был с П.С. и на Целине.
На филологическом факультете Ленинградского ун-та была стенная газета («Лит. Уголок»), где Я. Гордин и другие университетские литераторы вывешивали свои произведения. В их числе были и стихотворения Иосифа Бродского, о котором П.С. впервые рассказал Яков Гордин.
И. Бродский приезжал в Тарту. Его стихотворение было в конце 1960-х опубликовано в Тартуской «Русской странице».
Политическая обстановка в Ленинградском университете конца 1950-х гг, несмотря на хрущевские перемены, оставалась достаточно сложной. В университете продолжала работать целая плеяда «доносителей», известных еще с начала 1950-х гг. Например, Пермина (?) — дама, которая доносила на В. Жирмунского. Работал и известный «обличитель» — Лев А. Плоткин, доктор наук, профессор советской литературы, который «заложил» поэта Б. Корнилова. В 1958 г. Лев Плоткин выступал на заседании (вел заседание?) Филол. Фак-та против Б. Пастернака. «Какой он советский писатель? – заявил Плоткин,- Он даже не знает, какой сейчас век».
В 1968 г. Лев Плоткин выступал на защите кандидатской диссертации преподавателя кафедры литературы ТУ и друга П.С. Валерия Ивановича Беззубова. В своем выступлении Плоткин сказал: «Вот возьмите хотя бы Лотмана». Ю. М: «Не надо брать Лотмана».
Еще одним другом П.С того времени и соратником по аспирантуре был Олег Львович Костылев (прибл. 1925 г. рождения). Он занимался литературоведением, писал диссертацию по народническим писателям. Защищался в один день с П.С.
Судьба Олега Костылева оказалась сложной. Он был «дворянином», сыном морского офицера.Во время войны служил на Севере, после войны — на Северном флоте. Попал в историю с женщиной, взятой на корабль: обвинили в изнасиловании, нескольким морякам дали по 6 лет. Олег Костылев отсидел, вернулся в Питер. Работал корреспондентом. На поездке в Кренгольм познакомился с будущей женой – тогда ткачихой. У них было двое детей. Жили в комнате в коммуналке, где собирались аспиранты.
После защиты Олег Костылев пытался устроиться на работу. В частности, в город Нежин. Однако его не взяли – как ни странно, как еврея (каковым он не был), поскольку он грассировал «под дворянина». Ему сказали: «одного еврея мы уже взяли» (до этого К. утверждал, что в СССР антисемитизма нет).
О.Костылев помог П.С. после аспирантуры устроиться в 64 школу г. Питера. Рано умер – спился.
После аспирантуры. Работа в 64 школе Ленинграда.
После окончания аспирантуры в 1960 г. (?) П.С.- попытался устроиться на работу в вузе. Вначале его направили в Петрозаводск, но в конце концов туда не взяли. Декан был прогрессивный, зав. кафедрой Пигин также хотел взять – но ректор нашел отговорки. Не удалось попасть в вуз и в других местах – везде отказывали.
Тогда П.С. устроился учителем в 64 ленинградскую школу (помог Олег Костылев), где проработал до 1963 г. Однако для работы требовалась прописка в Ленинграде, которую П.С. смог получить благодаря помощи Нелли Александровны Карлик (Брауде), матери учившейся в 1970-х гг на тартуском отд. русской филологии Люды (Ляли) Карлик (в дальнейшем – Гурфинкель, Левитас). Нелли Александровна прописала П.С. в своей квартире.
П.С. познакомился с Н. А. в 1958 году, когда ее детям — Ляле и ее брату-бизнецу Мише было 6 лет. Н.А. помогла П.С. с пропиской и далее помогала во всем – вплоть до эмиграции П.С. в 1981 г. — одолжила денег. Судьба Нелли Александровны была непростой. Перед войной она была арестована за «немецкую» фамилию. Была замужем, но первый муж пропал — возможно, был арестован и погиб. На Урале ее освободили, она работала в разных местах, чтобы выжить. Вернулась в Питер.
Вторым мужем Н.А. был Семен Карлик — морской офицер. В 1952 г. родились дети – близнецы — Люда (Ляля) и Миша. Уже в конце 1950-х Семен сильно болел, лежал в комнате. В начале 1960-х Нелли Александровна работала в конструкторском бюро, относящемся к военному флоту и руководила отделом. Была известным человеком и специалистом. Как говорили, «мыслила за троих». Всем помогала, ездила с мужем на Север, там смогли заработать.
У Нелли Александровны были брат и сестра.
В середине 1970-х гг Нелли Александровна заболела и была парализована. (Я видел ее уже больной в конце 1970-х- нач. 1980-х на даче Л.) Ляля К. в середине 1970-х перешла на заочное обучение, чтобы ухаживать за ней.
В 64 школе Ленинграда П.С. проработал почти три года .Школа была хорошая, даже элитарная. Много работал с учениками – в том числе и занимался внеклассной работой.
П.С. активно знакомился с культурой Питера, изучал город – памятники, кладбища и др. Посещал Эрмитаж, концерты в филармонии, Большой драматический театр (БДТ Г. Товстоногова). Тогда театр был особенным – Евг. Лебедев, Кирилл Лавров…Все смотрел.
В начале 1960-х гг был на первых концертах Булата Окуджавы.
Собирал книги. Однажды на распродаже случайно набрел на книгу Ф. Сологуба (сумел купить аж 6 экз.). История с романом «Доктор Живаго». Достался П.С. в Питере через приятеля, получившего его от иностранца на улице — на Невском около памятника Екатерине. Дал П.С. почитать. В то время читать этот роман Б. Пастернака было опасно. П.С. садился на трамвай до Стрельны, брал газету «Правда», клал под нее роман «Доктор Живаго» и читал.
П.С. полюбил Ленинград, считал его «своим» городом, где «впервые почувствовал себя человеком».
Работа в школе была не самой плохой, и по своему творческой, но все же П.С. продолжал искать место в вузах. Разослал в разные места много писем (едва ли не 300) с запросом о работе. Наиболее характерным был ответ из Киева (на укр.) – «мест нет и не будет». Положительный ответ пришел только из Тарту в 1963 г.
Работа на Отделении Русской филологии в Тартуском университете. 1963-1969.
На работу в Тартуский университет П.С. в 1963 г. взял Федор Клемент. П.С. рекомендовала Агния Рейцак, автор известного русско-эст. разговорника, которая , как и он, училась в аспирантуре лен. Университета.
Первым годом преподавательской работы в Тарту был 1963/64 год.
Вначале П.С. жил в общежитии на ул. Пялсони (Пеплери). В том же общежитии жил врач Юрий Ксенофонтов , а также Адвиг Кирис, будущий парторг университета при А.Коопе.
Курсы студентов на отделении русской филологии, с которыми начал работать П.С., подобрались весьма хорошие. За год до этого Б.Ф. Егоров поехал в Питер «вербовать» студентов в Тарту: ходил по вузам и тех, кто не поступил, приглашал на тартускую филологию. Так в Тарту попали А. Рогинский, Н. Чикалова (позже –жена П.С.), М.Белинкис, и др. Были на втором курсе, когда у них стал работать П.С.
Интересным, по словам П.С. , был также курс И.А. Чернова, который в 1963 г. (когда П.С. начал работать) был на 4 году обучения. На том курсе училась Инге Пауска (Лукас), а также Андрей Долгошев, оказавшийся участником не очень хорошей истории.
Андрей Долгошев был племянником русско-эстонского поэта Алексиса Раннита (Алексея Константиновича Долгошева), с 1950-х гг жившего в США. А. Раннит присылал племяннику книги. У Андрея Долгошева была хорошая библиотека, в которой было много раритетов. Вместе с тем ходили слухи о клептомании А.Долгошева. Когда Д. заходил к П.С. в общежитие на Пялсони, где они часто разговаривали, П.С. сажал его подальше от книг.
Андрей Долгошев вошел в историю скандалом с рукописью «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова, которую он похитил у жены писателя Е. С. Булгаковой. Долгошев решил заниматься творчеством М.Булгакова и попал к Елене Сергеевне по рекомендации Зары Григорьевны Минц для работы над рукописью «Мастера и Маргариты». Получив рукопись, он, однако, «прихватил» ее и увез в Тарту.
Е.Булгакова сообщила о произошедшем семье Лотманов. Разразился скандал. Защитники Долгошева (например, Марк Левин) считали, что одной из возможного причин увоза рукописи была надежда опубликовать ее на Западе через дядю Д. (что также в то время могло иметь неприятные последствия для публикации в СССР произведений Булгакова). Однако основной была версия «похищения» как следствия клептомании.
В связи с историей булгаковской рукописи Тарту посетил Александр Солженицын — «бить морду» А.Долгошеву. Он встретился Ю.М. Лотманом и рассказал ему о произошедшем. Ю.М. имел с Долгошевым разговор. Тот (по одной версии) принес рукопись и оставил ее около квартиры Ю.М. в здании на ул. Бурденко (Вески). По другой версии – И.А. Чернова – А. Долгошев послал рукопись Елене Сергеевне по почте.
Из-за данной истории отношения Андрея Долгошева с семьей Ю.М. Лотмана и кафедрой литературы ТУ испортились. В аспирантуру (куда он собирался) Долгошев не пошел. Стал работать в деревенских школах — в частности в Вярска. Начал пить. С его библиотекой произошло несчастье – пожар, сгорели все книги. Сам он погиб также в результате несчастного случая – задавило машиной.
В общежитии на Пялсони (ныне Пеплери) П.С. познакомился также с Юрием Ксенофонтовым – врачом, преподавателем университета и участником войны. Общались с П.С. вплоть до отъезда.
Женой Ю.К. была Малле Ксенофонтов (Лойт), сестра философа Тыниса Лойта, работавшего на кафедре общ. наук в Эст с/х академии. В середине 1960-х гг она была директором смешанной эстонско-русской (Третьей) школы на Пуйестее (позже Puiestee gümnaazium).
В 1966 г. в этой школе состоялась свадьба П.С. с Натальей Чикаловой, студенткой курса А. Рогинского. Н.Ч. была из Рыбинска, поступала в Питер, но не поступила. Тогда приехала в Тарту вместе с другими будущими студентами этого курса.
Рождение дочери Тани. Ее слова: «откуда вы узнали, что меня зовут Таня»?
Другие истории. Работники кафедры рус. языка Тартуского университета.
В 1963 г. кафедрой русского языка ТУ заведовал Анатолий Правдин, сын Бориса Правдина. Он был образованным человеком (имел дворянское происхождение) и грамотным филологом. Его учителем был известный московский лингвист Тимофей Петр. Ломтев. Хвалил Правдина, считал его способным. Правдин защитил работу по дательному падежу в старославянском языке.
Но у Анатолия Правдина были проблемы с алкоголем, вследствие чего он умер 42 лет от роду. Уже в 1963 г. при П.С. состоялось собрание по поводу увольнения Правдина – за пропуск лекций, пьяный вид на лекциях и т.п. П.С. выступил в защиту – убеждал дать возможность исправиться. Тогда А. Правдина не выгнали.
У А. Правдина было три жены — еврейская, русская и эстонская. Последняя, Хели, оказалась наиболее жесткой- иногда прямо подставляла его — хотела избавиться. Из-за отсутствия денег. Пытаясь заработать, Правдин продавал книги отца – в т.ч. принадлежавшие И. Северянину и даже с его автографами – дешево, по 5 рублей. Книг П.С. у него не покупал – было неудобно.
На некоторых книгах А. Правдина были записи – в том числе и рукой самого Северянина. Например, на одной из книг была карандашом написана (не очень приличная) эпиграмма И. Северянина на Пастернака ( я записал со слов П.С.).
«Когда стоял бы пастор наком
И был бы этот пастор наг
Он выглядел бы Пастернаком
Нагикомичен Пастернак».
Могила И. Северянина в Таллинне в начале 1960-х была совершенно не ухожена. П.С. приводил в порядок. Однажды на кладбище состоялся разговор с поклонницей Северянина (К.).
Некоторые эпизоды о Вальмаре Адамсе.
В.Адамс как-то проводил вечер, посвященный И.Северянину. Подготовленные Адамсом студенты читали стихи С. П.С. читал также . Участвовала и З.Г. Минц. (П.С. с Зарой Гр. сошлись в том, что ряд стихов Северянина был пошловат).
Как-то В.Адамс увидел П.С. на Ратушной площади (1967 или 73 год?) И закричал «на всю площадь»: «Молодцы израильтяне! Здорово им (арабам, СССР?) дали! По тем временам это было весьма смело.
А. Правдин умер на улице – не спасли. На похоронах выступил Виллем Эрнитс с рассуждением о пользе трезвости (он был председателем двоенного общества трезвости) – еле остановили.
Эрнитс считал, что владеет польским и рассказывал, что общался с женой Йоханнеса Лайдонера, которая была (частично?) полькой. Когда приехала польская делегация, его пригласили. Тогда выяснилось, что польский его специфический – был похож на польский довольно отдаленно.
Квартира Анатолия Правдина (там жил затем его сводный брат Олег) была на Тяхе, недалеко от кафе «Касеке». Квартира досталась затем Игорю Аполлониевичу Чернову, где он жил после женитьбы на Анн Мальц.
После Правдина заведующим кафедрой русского языка стал Савватий Васильевич Смирнов (в народе «Савка»). Заканчивал чешское отделение филологии в Ленинграде, был переводчиком во время вторжения советских войск в Чехословакию. С. Смирнов считался официальным человеком и имел не очень хорошую репутацию у критически настроенных преподавателей. У П.С. были со Смирновым сложные отношения. Начиная с историей поездки в Польшу, затем – по диссертациям.
В ответ на ряд акций Смирнова П.С. и Б.М. Гаспаров выступили против его докторской диссертации. С. Смирнов в ответ добивался отрицательных отзывов на докторскую диссертацию П.С., которую он защищал в Ленингр. Ун-те ( на голосовании получил «4 шара» против из 24).
Савватий любил «шутить» – в том числе над своим другом историком (лектором по истории КПСС) И. Сорокиным : «а знаешь, как Сорокин по старославянски»?
Л.И. Гурьева, жена Савватия Смирнова (читала нам старославянский и Ист. грамматику), была парторгом кафедры русского языка ТУ. В период отъезда П.С. ему от нее досталось. Эпиграмма П.С.о «прекрасной Елене».
Одним из наиболее близких друзей П.С.в Тарту был Валерий Иванович Беззубов.
Много общались. Любили собирать грибы. Ходили по лесам, часто довольно далеким. Эстонский язык В.И. в этих походах был важен для общения с хуторянами. (П.С. опасался, что русский мог не понравиться). В.И. помогал П.С. и в период подачи заявления на эмиграцию.
П.С. дружил и с изв. преподавателем кафелры рус. лит. (в дальн. профессором) Сергеем Геннадиевичем Исаковым. Написали совместную статью о Бодуэне де Куртенэ. Послали дочери Бодуэна. Она ответила критически — ей в статье что-то не понравилось. Отвечали. Писали и другие статьи на польские темы — напр., исторические статьи о польских студентах в Тартуском университете.
Среди работников кафедры Русского языка ТУ была Вера Мюркхейн. Она была русской , из ярославской области. Фамилия Мюркхейн – по первому мужу, с которым познакомилась в эст. Стрелковом корпусе (Вера М. была участницей войны в составе этого корпуса). Второй муж Веры — Роберт Морель — во время войны служил авиамехаником в немецкой армии Роммеля в Африке. Много рассказывал об этом П.С. После войны решил вернуться в Эстонию. Посадили, отбывал на Колыме. Вернулся, был большим критиком советской системы.
«Армейский» праздник 23 февраля Вера и ее муж Роберт Морель праздновали «по-разному». Но иногда, как ни странно, бывали и в общих компаниях — в том числе даже со ставшим в 1971 г. ректором Тартуского университета Арнольдом Коопом. (В. Мюркхейн дружила с его женой). В этих совместных компаниях (на которых бывал и П.С.) проявлялся эстонский либерализм – за одним столом сидели ректор университета и бывший служащий немецкой армии.
В начале 1990-х – в первые годы новой эстонской республики – Роберт Морель стал работать сторожем в бывшем главном здании ЭСХА, переданном Кайтселийту, где охранял склад оружия. Там произошел инцидент: Р.Морель застрелил «нарушителя» — студента, который пытался ворваться на склад. Попал в тюрьму и сидел там. Вера сильно переживала.
Ректор ТГУ А. Кооп во время войны был моряком. После войны учился в таллиннском Пед. Институте. Был студентом третьего курса – и одновременно ректором Института.
В Таллинском ПЕДе А. Кооп познакомился с Михаилом Шелякиным, который после Талл. института работал в Воронеже. К 1980-81 г. М. Шелякин стал заведующим кафедрой русского языка в Тартуском университете, где работал П.С..
Много лет П.С. дружил с Петром Александровичем Рудневым и его семьей.
П.А. Руднев приехал в Тарту в 1969 г.(?), был учеником А. Ф. Лосева. До Тарту работал в Коломне. Там пытался защитить кандидатскую диссертацию. Ее провалили, как считал П.А., по «пятому пункту». П.С. вспоминал ряд афоризмов и анекдотов П.А. Фразу одного евр. Писателя А. «Чтобы быть писателем, надо иметь штанов». Китайский анекдот. «Риса есть? Нету? Тото зе» .
На еврейскую тему (мать Р. была еврейкой) П.А. комплексовал почему-то больше других. (Это отразили в том числе и стихи П.А., вроде «Вся жизнь поставлена на карту: В Москве я жид, А русский в Тарту»).
В Тарту П.А. Руднев работал не очень долго и остаться не смог. Затем преподавал в Петрозаводске, там и умер. П.А. написал воспоминания (в рукописи), они находятся у его жены Лидии Новинской, которая также в свое время преподавала литературу в Петрозаводске. Дочь П.А. и Лидии Лиза уехала в США. Лидия жила у дочери, но иногда бывала и в Петрозаводске.
Студенты и преподаватели Тарт. ун-та , в том числе на отд. Русской филологии.
В первые годы своего приезда в Тарту П.С. познакомился и с будущим известным тартуским физиком Пеетером Саари. Его жена Алла была русским филологом, долгое время работала в научной Библиотеке ТУ. Саари был «оригинал»: чтобы не идти в армию, стукнул себя утюгом по голове. На свадьбе некоторые кричали вместо”Kibe” «Кибена маа…».
В 1960е гг П.С. познакомился с Шандором Фодо, будущим известным деятелем венгерского национального движения в Закарпатье, тогда студентом. Шандор Фодо учился в Тарту на финно-угорской филологии, получил диплом ТУ в 1967 году. Дружил с П.С., который помог Шандору Фодо получить спецплан по лингвистике. Вернувшись на Украину, Ш. Фодо преподавал в Ужгородском университете, но в начале 1970-х гг был уволен оттуда за правозащитную деятельность. Тогда же, в нач. 1970-х, приезжал в Тарту. Затем продолжил работу в Ужгородском университете. Шандор Фодо провожал П.С. во время его отъезда в январе 1982 г.за границу (уже на зап. Украине до Чопа). Умер в 2005 (узнали с П.С. об этом в 2010 г.).
Студентом П.С. (с курса Н. Чикаловой) был Арсений Рогинский – в дальнейшем известный диссидент и председатель общества Мемориал. В университетских общежитиях с А. Рогинским происходили разные происшествия. На одном из обсуждений с начальством его поведения на вопрос, что делать с Рогинским. П.С.пошутил: «Расстрелять». Комендант общежития приняла всерьез и даже испугалась: «да что вы!».
Среди студентов того времени был будущий таллинский поэт Светлан Семененко. Свадьба Светлана в «Касеке» вошла в «анналы». Параллельно в том же здании кафе шли поминки. Отличился Г. Суперфин – напившись от небольшого количества спиртного, учинил скандал — дул в трубы оркестрантов духового оркестра, пытался лить в туда также и пиво. Наконец, в пьяном угаре порвал советский паспорт и спустил его в унитаз.
В 1965 г. Суперфин писал курсовик по инцесту (из восп. Г. Левинтона). В результате какого-то политического спора стукнул по физиономии комсорга Лилю Гиршман. (Скандал обсуждался, Юрмих и др. осудили).
Среди тартуских студентов конца 1960х гг был и будущий известный литературовед Михаил Вайскопф, который поступил на русскую филологию ТУ в 1967 г. В 1972 г. он уехал в Израиль. Женился на Елене Толстой – внучке А.Н. Толстого и бывшей жене почти однофамильца П.С. Сигала (книга «Фонология»). Приглашали П.С. в гости, не смог съездить.
Из студентов того времени П. С. вспоминал также Елену Скульскую и Гаю Левитину (позже – первую жену А. Туровского), уехавшую в Израиль.
Поездка П.С. в Польшу в 1968-69 гг.
Вначале П.С. (по желанию Савватия Смирнова) посылали в Венгрию. П.С. с трудом добился Польши, поехал на год в Люблин. Через год хотел продлить. Но Савватий не хотел пускать, упирая на то, что некому читать лекции. П.С. добивался продолжения поездки через министерство (Елютина) и Ф.Клемента. На этой почве возник конфликт со Смирновым, который продолжился и далее – до защиты диссертации С. Смирнова.
П.С. стремился работать в Польше, поскольку хорошо владел польским языком. Это помогало его преподаванию в Люблине. Московское начальство – как посольство, так и присланный из СССР (из Львова) в Люблин проф. Вишневский — не владело и обижалось на П.С. за то, что он владел. Вишневский был бывшим партработником, имел официальные убеждения и «постукивал». Жил в одном доме с П.С. и доносил начальству о посетителях П.С.
П.С. имел ряд польских друзей. Общался, например, с польским священником — ксендзом. Переписывался с ним до последнего времени. В 2012 г. получил от него письмо о проблемах в Польше.
Во время преподавания в Люблине контакты П.С. со студентами и преподавателями были хорошими. На кафедре рус. языка пили много кофе и курили. П.С. не отставал. Главное – П.С. не был догматиком и понимал польские проблемы. Жена лингвиста Сафаревича сказала П.С., что он – едва ли не единственный человек из СССР, с которым можно разговаривать.
Еврейский вопрос в Польше – сложный исторически, как и на Украине. Соотв. поговорки ( вроде «Яко бида – то до жида»).
В Люблине П.С. организовал студенческую конференцию русистов — литературоведов и лингвистов. На ней произошла история с Богуславом Жилко – тогда студентом, ныне известным переводчиком с русского на польский и теоретиком литературы. Б.Ж. сделал на конференции доклад о Солженицыне. Студенты своим голосованием присудили ему премию. П.С. не стал это решение опротестовывать, что вызвало конфликт. Вишневский пожаловался начальству. П.С. вызвали и требовали отменить присуждение премии Б. Жилко. Однако студенты настояли на своем решении, что в тогдашней Польше было возможно.
В 1968 г. в Польше произошли события, параллельные чехословацким. П.С. знал о них из первых рук. После возвращения из Польши в 1969 г. студенты (комсомольцы) Тартуского университета пригласили П.С. в Кяэрику рассказать об этих событиях. П.С. рассказал – довольно откровенно. Рядом оказался профессор из Москвы (кажется физик, с какой-то конференции). Сказал П.С., что слушал с большим интересом и очень удивился, что можно так откровенно рассказывать о польских событиях того времени. В Москве это было невозможно.
Поездки П.С.: на конференции русистов в Финляндию в 1972 г. и в Вильнюс.
В 1972 г.(?) П,С. побывал на конференции в Финляндии.
Одним из участников конференции был финский ученый русского происхождения Вахрос (первоначально видимо, Вахрушев), из русских эмигрантов. Делал чисто лингвистический доклад о приставках. Московская «правильная» дама (редактор журнала «Рус. Язык в школе» ?) призвала П. С. выступить против доклада Вахроса – по «политическим соображениям». П.С. отказался. Последовали угрозы и проч.
П.С. ездил также в Литву — Вильнюс. Познакомился с городом и людьми. Изучал литовский язык, который преподавал бывший министр правительства довоенной литовской республики Викмунас (?)
В Вильнюсе, как известно, имеется немало мест, связанных с польской культурой. В частности, могила матери Пилсудского («Матка – сердце сына»). Это место было окружено легендами. Вокруг стояли «часовые», нелегально продавались польские фото Пилсудского.
В Вильнюсе П.С. часто принимали за поляка. Также и во Львове. Спрашивали, «вы что, считаете, что Львов «будет наш»?»
На отделении русского языка и литературы Тартуского университета, 1969-81
После обыска у Ю.М. Лотмана в 1970 г., одной из причин которого стала история с приездом Н.Горбаневской в Тарту в 1969 г., начальство потребовало «разобрать» Ю. М. Лотмана на партийном собрании и «осудить» его.
Партийное собрание, на котором обсуждался вопрос Ю.М., вел П.С. Юрмих предложил строгий выговор самому себе. Постановили — вынести выговор Юрмиху «за потерю бдительности».
Другие лотмановские эпизоды.
На защите канд. Дисс. В.И. Беззубова в ленингр. университете (в 1968 г.?), как уже упоминалось, оппонент Лев Плоткин среди прочего сказал: «возьмем хотя бы Лотмана…» Ю.М. на это: «Не надо брать Лотмана». Ю.М.Лотману на лекции в Питере задали вопрос: «Почему в Библии нет русского народа»? — «По техническим причинам».
Другие партийные обсуждения на отделении русского языка и литературы в 1960-70-х гг.
История Анн Мальц и ее прихода на русскую филологию. Отец Анн служил в немецкой армии, в связи с чем у нее были трудности при поступлении в университет. Поступила на русскую филологию, поскольку на другие отделения поступить не могла. История с хутором Анн Мальц: некая соседка (якобы «партизанка») начала претендовать на хутор. На филологическом отделении провели собрание, его вел П.С. Хутор Анн отстояли.
Было несколько случаев обсуждений (и попыток осуждения) студентов и преподавателей за «аморальное поведение» («аморалки»). История Айры (?) Саволайнен, которую обвиняли в «аморальных отношениях». Были студенты, добивавшиеся «санкций». Парторганизация филологического отделения, в руководстве которой был П.С. и В. Беззубов, репрессий не поддержало. Осуждению хотели подвергнуть и Сельму Маазик, у которой появился ребенок вне брака. Этого также удалось избежать.
Друзья П.С. — Валерий Беззубов, Мирон Вайсман и др.
В конце 1970-х гг П.С. с семьей жил в квартире на Аардла, в серых университетских домах. В этом доме жил и В. И. Беззубов.
Соседом по балкону был Мовша Михельсон – будущий организатор еврейской общины Тарту. П.С. называл его «однобалконником» и «мацедателем», поскольку Мовша Михельсон еще в советское время занимался раздачей мацы. Мовша отправлял всех в Израиль, но сам не ехал. (По анекдоту «Кто такой сионист? Это еврей, который на деньги второго еврея отправляет третьего в Израиль»).
Одним из друзей П.С. в те годы был Мирон Вайсман, который работал корреспондентом газеты «Сов. Эстония» в Тарту. В результате конфликта с женой Ээви Сууман (в дальнейшем ставшей женой М. Михельсона) Мирон Вайсман был исключен из партии и даже попал в тюрьму — за «спекуляцию» семенами брюквы «Куузику». Просидел несколько лет. Позже свое пребывание в тюрьме Вайсман (по выражению П.С. «ЗК Мирон»). трактовал как «политическое».
Провожал П.С. при отъезде из СССР в январе 1982 г.
В начале 1990 х(?). Мирон Вайсман уехал в Израиль. Там жила его дочь от первого брака Рита Шкловская, которая работала редактором в Иерусалиме в издательстве «Алия». Затем М. Вайсман вернулся в Эстонию умер в летом 1996 г.(?) П.С. приезжал на его похороны.
Вторая дочь Мирона и Ээви – Анжелика – училась в МГУ на филос. отделении, вышла там замуж за Александра Шегедина, с которым вернулись в Тарту (работал в Тартуском университете на кафедре ист. КПСС, в 1990-х был редактором тартуской газеты «Вперед»). У них было две дочери. В дальнейшем А. Шегедин уехал в Россию, а Анжелика умерла в 2010 г.
В конце 1970-х П.С.. развелся с женой — Натальей Чикаловой, но до 1982 г. они продолжали жить в одной квартире. В последние годы своей работы в Тарту П.С. подготовил докторскую диссертацию и защитил ее в Питере. Двое выступавших пытались провалить диссертацию. «Почему вы все о Бодуэне (де Куртене), почему все ссылаетесь на поляков?». Тем не менее защита состоялась и диссертацию утвердили. П. С. прошел аттестацию на кафедре русского языка — при зав.каф. М.Шелякине.
Решение эмигрировать 1981 г. и «инстанции».
Несмотря на это, в 1981г. П.С. Сигалов принял решение эмигрировать из СССР. Основной причиной были не проблемы с работой, но разочарование в системе.
Карьера П.С. в Тартуском университете к этому времени складывалась достаточно успешно. После утверждения докторской диссертации он мог быть профессором, аттестацию на кафедре прошел. Оставались проблемы скорее личные — после развода не было отдельной квартиры.
Однако главными были политические причины, в числе которых был и действия СССР в отношении Польши. Польский кризис 1980 г. привел к введению в Польше военного положения. Последнее оказалось не самым худшим вариантом развития событий, поскольку был возможен и «чехословацкий сценарий» — то есть военное вторжение. П.С. Считал, что в этом случае могла бы пролиться большая кровь – и русская, и польская.
В это время из Тарту на Запад уехали также работавший с П.С. на одной кафедре Б. М. Гаспаров и физик Саня (Семен) Рейфман с семьей.
В 1981 г. П.С. подал заявление об отъезде из СССР. В то время ехать можно было только в Израиль. Тогдашний секретарь по идеологии КП Эстонии Рейн Ристлаан дал команду пропустить П.С. по всем инстанциям». Начались обсуждения и осуждения. П.С. прошел 7 собраний. Первые проходили на кафедре Русского языка. Зав. кафедрой М. Шелякин охарактеризовал П.С. как «человека с двойным дном», поскольку только что ему дали аттестацию с рекомендациями и проч. Начальство потребовало уволить П.С. из университета. На первом собрании в профсоюзе (начальница ун. Профсоюза Хельве Кабур) увольнять отказались. На второе собрание пришел ректор А. Кооп. После его речи проголосовали за увольнение с работы.
Эмигрантам из СССР меняли мало денег — 100 долларов. Помогла – одолжила деньги — мать Люды Карлик (Левитас) Нелли Александровна. Играла особую роль в жизни П.С и ранее.
Выезд из СССР в январе 1982 г. и начало эмиграции.
28 января 1982 года П.С. выехал за границу из Москвы. Поезд шел до Чопа (западный погранпункт СССР), далее – в Вену. В Москве П.С. провожали Наталья Чикалова, Мирон Вайсман, Света Баженова (Гриценко) и я.
Н.Ч. и М.Вайсман поехали вместе с П.С. до Чопа ( границы). Мирон Вайсман, который имел оперный голос, по дороге пел песни, изображая певца. В Чопе встретились с Шандором Фодо, с которым общался в Тарту в 1960-70 гг. В 1982 г. Ш. Фодо работал в вузе (кажется, в Ужгороде). Сопровождающий чин КГБ, узнав о работе Шандора, в ответ на какую-то просьбу спросил у него: «А вы поможете моей дочери поступить?»
Первым крупным заграничным городом была Вена — место прибытия эмигрантов из СССР.
Место имело много историй, которые рассказывали. Вспоминали историю с известной диссиденткой Рейзой Палатник, уехавшей еще в 1970-е гг. Носила магендовид, следователь сорвал. Сделала такой же из спичек.
П.С. должен был по визе ехать в Израиль, но не поехал – там не было работы. Звонили из Вены в Иерусалим – для славистов в Израиле мест не было. П.С. дали свободу выбора. Он решил ехать в США, где уже жил его брат Яков.
Почти месяц П.С. находился в Риме. С интересом осматривал достопримечательности.
Посетил украинскую церковь униатов – василиан в Риме. По просьбе Гарика Суперфина передал монахам просьбу о помощи находившемуся в советской тюрьме украинскому диссиденту Юрию Шухевичу (сидел вместе с Г. Суперфином). Ю.Шухевич (младший) был сыном Романа Шухевича (старшего), соратника Бандеры. (Тот во время немецкой оккупации тоже как будто сидел). Шухевич-младший в тюрьме стал терять зрение, надо было ему помочь. П.С. передал просьбу о помощи монахам. Они предлагали ему деньги, но он не взял. Попросил только украинскую библию, ему дали. Юрий Шухевич затем стал деятелем партии украинских националистов.
Из Рима П.С. поехал в США.
США начало 1980-х гг. 1983 г. начало работы в ун-те Ларами (Вайоминг)
Первым местом пребывания П.С. в США был Техас, г. Хьюстон.
Работал там на разных работах, включая строительные.
Затем — Сан-Франциско. В русской общине Сан-Франциско П.С. встретился с эмигрантами — представителями старой русской интеллигенции — в том числе дочерью тамбовского губернатора. (прибл. 1900 г. рождения) и внучкой поэта Баратынского.
П.С. выступил на собрании русской общины Сан-Франциско, рассказывал, читал наизусть Есенина и даже пел песни. Исполнил романс на слова М. Лохвицкой. Приглашали выступать еще.
В Сан-Франциско познакомился с бывшим врангелевским офицером Николаем Васильевичем Смоляниновым. Н. В. Смолянинов помогал П.С. в общении с эмигрантами и рассказывал о белой армии, в т.ч. об «еврейском пулеметчике» — будто бы одним из лучших.
Сложности жизни Н.Смолянинова. Говорил, что не участвовал в расстрелах красных (пленных). Далее – пребывание Смол. в Кракове во время немецкой оккупации (подробности также не рассказывал). Н. Смолянинов долго жил во Франции, но французского языка не выучил, так же как позже в США – английского. Отвечая по телефону, первые слова говорил по-французски (в Штатах – по-английски) и затем переходил на русский.
В Сан-Франциско П.С. видел известного политолога и эмигранта Абдурахмана Авторханова, который приезжал выступать в русскую общину. Посетил Стэнфорд и Пало-Алто. Общался с советскими эмигрантами 1980-х — начала 1990-х гг., в то числе знакомыми из Тарту — Б. М. Гаспаровым и молодыми Рейфманами — Саней (Сеней) и Ириной. Познакомился с Асей Пекуровской, первой женой С. Довлатова и автором воспоминаний о нем и И. Бродском.
С 1983 г. получил место преподавателя в университете Ларами (Laramie, штат Вайоминг) Сначала не думал, что надолго. Но получилось почти 30 лет.
Поэма Мирона Вайсмана, посвященная П.С. (длинная, не сохранилась), начиналась строками:
«Мой милый друг, мой шер ами
Замкнулся круг на Ларами».
В конце 1980-х гг П.С. первый раз посетил Израиль (всего был там 4 раза).
«А из нашего окна
Иордания видна.
И из нашего окошка –
только Сирия немножко»
Посетив Израиль в 1991 г. в составе американской группы, П.С. несколько месяцев служил в Израильской армии. Армия — особый институт в Израиле. Все служили в ней. П.С. в армии делал все, что было надо, наряду с другими. Причем часто вызывался сам, чем удивлял американцев, которые частенько «сачковали».
В Иерусалиме общался с Олей Ронинсон, в нач. 1970-х учившейся на тартуской филологии. П.С. дружил с ее отцом – морским офицером и капитаном.
В Израиле живут и родственники П.С. – двоюродная сестра Майя – старше П. С. (Приезжала в Тарту в 2010-12 гг). Затем ( в 2012 г. и далее) из Черкасс в Израиль перебрались и некоторые другие родственники.
Вернувшись в США, П.С. два года (в 1989-90 гг) работал на кафедре славистики Гарвардского университета.
Первое предложение в Гарварде было преподавание на 1 год. Потом предложили еще. Работа была почасовая, нагрузка была очень большая – прочитал 14 курсов. В том числе славянские языки, историю польского, чешский и проч. Последнее предложение было – на 5 лет. Но что дальше – было неизвестно.
Во время работы в Гарварде П.С. получил письмо от Виктора (Рэмовича) Блюма : тот просил П.С дать ему «рекомендацию» в Гарвард…
Истории с поэтом Наумом Коржавиным. В Гарварде работала жена К. — Любовь Верная — преподавала русский язык. На двери кабинета красовалась табличка с именем Верной — в нем потом работал П.С. Наум Коржавин выступал в Бостоне со своими стихами. В конце выступления одна из слушательниц попросила: «А теперь почитайте что-нибудь из Пушкина».
В Гарвард приезжал и И. Бродский. Читал стихи, но касался и политики — критиковал Дж.Буша (по мнению П.С. — неуместно).
П.С. мог остаться в Гарварде, но только на почасовых. Контракты был на год и т. д., но не более пяти. Предпочел вернуться в Ларами (штат Вайоминг) – там предлагалась стабильная работа. Место П.С. в Гарварде занял американец Флайер. Он знал славянские языки не очень хорошо. Украинский учил с трудом.
П.С. вернулся в Ларами, где проработал в университете в целом почти 30 лет- с 1983 до мая 2012 на кафедре сравнительного языкознания (Russian section of the Department of Modern and Classical Languages), а также на историческом отделении. Читал разные курсы по славистике ( русский и другие славянские языки), русской и другим славянским литературам, а также истории России. Опубликовал несколько лингвистических работ. Студенты записывались на курсы П.С. («брали» эти курсы) до самого последнего времени.
В Эстонию впервые после отъезда в 1982 г П.С. приехал в январе 1988 г. Он посетил Таллинн и Тарту, где в 1987 г. умерла его бывшая жена Наталья. В Тарту смог пробыть менее суток, так как несмотря на начавшуюся перестройку, город оставался закрытым (из-за военного аэродрома) и его посещение как и ранее было целой историей. П.С. разрешили приехать в Таллинн, где поселили в гостинице Виру. Там практически не ночевал, но «делал вид». Встречался с Гордонами, Светланом Семененко. Оттуда в Тарту пришлось ехать со специальным таксистом.
Следующий приезд П.С. в Эстонию был уже летом 1996 г. Тогда же состоялись похороны Мирона Вайсмана, на которых мы встретились с П.С.
В США П.С. до 2012 г. активно работал в университете Ларами (штат Вайоминг). Работы было много. Общался с американскими студентами. С одним из них дружил до последнего времени. Занимался спортом: плаванием и даже каратэ. Получил черный пояс.
Поездки – в том числе в Европу – Францию и др. страны. Жители Парижа уже в 1990-х жаловались на мигрантов: «Париж уже не тот»…
В начале «нулевых» П.С. стал приезжать в Эстонию чаще. Проводил немало времени летом.
Встречался с бывшими студентами в Таллинне и Тарту. В Тарту — с В. Даниловым, Н. Валк, Г. Noorkõiv (Загоскиной). А также преподавателями — П. Рейфманом и Л. Вольперт, С.Г. Исаковым, Л.Н. Столовичем. Несколько раз выступал в нашем книжном магазине в Тарту (Кюютри 7) — рассказывал о жизни и работе в США.
В 2009 г. встретился в Тарту с польским переводчиком с русского и культурологом Богуславом Жилко, с которым познакомился еще в 1969 г. на стажировке в Польше.
Смог побывать также и в Петербурге. Встречался с Людой Левитас (Карлик).
В США занимался спортом до последнего. Совершал путешествия на каноэ — в том числе по горным рекам. (В последнем переоценил свои силы и приболел).
П.С. вышел на пенсию в 2012 г., в 82 года. В августе 2012 г. (14 августа) исполнилось шестьдесят лет его трудовой деятельности. На место П.С. в университете в Ларами взяли даже не двух, а трех человек.
На пенсии продолжал жить в г. Ларами (штат Вайоминг).
«Жизнь прошла, как прошли Азорские острова» ( В.Маяковский).
Фраза Шолом-Алейхема: «человек как сапожник – сапожник умирает, и человек умирает».
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.