Типография на Ботанической. Статьи по истории.1976-81

1.Типография на Ботанической.К 100-летию издания в Тарту 10 номера журнала «Народная воля» («Вперед», 1981)

 2.Один из двадцати шести. 100 л. со дня р. М.Азизбекова.(МЭ, 20 января 1976 г. 12)

 

Типография на Ботанической улице.

(К 100-летию издания в Тарту 10 номера журнала «Народная воля»)

Опубл. в газ. ТГУ 1981.

( вар — в сб.по истории Тарт.ун-та.)

 Тихие академические центры не всегда отгорожены от политической жизни времени. 100 лет назад в Тарту (Дерпте) был напечатан 10 номер журнала «Народная воля», основного органа крупнейшей революционной организации России прошлого века. Десятый, «тартуский» номер был важным событием в истории партии «Народная воля». н вышел через два с половиной  года после предыдущего. Содержащий важный программные документы, этот номер был связан с попыткой возрождения видной народнической организации ослабленной арестами первомартовцев. Опираясь на имеющиеся исследования (в том числе тартус- ких ученых) напомним основные подробности этого издания.

Главными организаторами подпольной типографии в Тарту были видные деятели «новой» «Народной воли» — Г. Лопатин, П. Якубович, В. Переляев. Имена первых двух революционеров хорошо известны. Герман Лопатин, личный друг К. Маркса, первый переводчик «Капитала», организатор побега за границу П. Л. Лаврова и неудачной попытки такого-же побега Чернышевс- кого, после ареста первомартовцев фактически возглавил «На- родную волю». Выехав в марте 1884 г. из Парижа, Лопатин ставил своей задачей объединить разрозненные кружки, добиться соглашения с «молодой» фракцией партии (одним из ее главных деятелей был П. Ф. Якубович) и наладить издание подпольного органа.

Весной 1884 г. Лопатину удалось договориться с «молодыми» о совместной платформе и издании общего 10 номера. Местом издания была избрана недавно созданная «молодыми» и вначале предназначавшая для собственных изданий тартус- кая типография. Весной 1884 г., посетив с материалами для журнала прибыл в Дерпт, ряд городов Прибалтики, Лопатин.

 ——————

1 Часть тиража печаталась в Ростове-на-Дону. 2 См. например, П. С. Рейфман. Тартуская народовольчес- кая типография. Уч. зап. Тартуского госун-та, вып. 114, Тар- ту, 1961.

В Дерпте с людьми Якубовича уже за два года до этого начала налаживаться типография. П. Ф. Якубович — (1860-1911) — впоследствии — известный народнический поэт, после арес- та В. Фигнер стал одним из ведущих деятелей «молодой» фрак- ции партии. (До этого, окончив в 1882 г. историко-филологи- ческий факультет Петербургского университета, он сотрудничал в ряде крупных демократических журналов того времени. «Молодые», недовольные системой централизма, предлагали перейти от политического к промышленному и аграрному терреру. Почти неизбежный раскол партии предотвратили лишь переговоры Лопа- тина. В то время как Г. Лопатин и П. Якубович руководили изданием номера, основное техническое его исполнение взял на себя тогдашний студент физико-маткматического факультета дерптского университета В. Н. Переляев (1860-1885).

Переляев, перед этим в 1878-81 гг учившийся в Петербургском университете, был выслан в Дерпт за участие в народнической пропаганде. Здесь 24-летний Переляев сумел быстро создать вокруг себя революционный кружок (частично отходившую от народничества к социал-демократизму) и оборудовать типографию. В кружок Переляева входили студенты с университета и ветеринарного института И. Иванов, А. Новиков, Н. Ткаченко, А. Зее, К. Клитин, Н. Романов и значительный ряд других.

В небольшом дувухэтажном доме на улице «Комсомоли» (бывшей Ботанической 30) на втором этаже квартиру из двух ком- нат и снимал Владимир Переляев. В первой маленькой комнате стоял покрытый клеенкой стол. В столе, под четырехугольным ящиком-крышкой,помещался типографский станок. Вместе с нахо- дившимся поблизости ящиками для шифтов и деревянным валом, обтянутым гуттаперчей и наполненным металлом, он был основ- ным орудием печати. Набранные макеты листов Переляев и его товарищи (двое из них снимали квартиру в этом же доме) от- тискивали с помощью вала на бумаге и отправляли. (Соседка на позднейшем следствии показывала, что студенты, якобв, проно- сили их под пальто). Весь тираж 10 номера (на обложке — «сентябрь 1884 г.») печатался в несколько приемов до ноября 1884 г.

Появившийся номер революционного издания произвел на современников большое впечатление. В передовой, игравшей роль манифеста новой «Народной воли», Лопатин выдвигал лозунг свержения самодержавия и созыва Земского собора. «Иностранное обозрение», арестная хроника и обращение «от исполнительного комитета», также были написаны Г. Лопатиным; статьи о закрытии Отечественных записок — принадлежала Н. К. Михайловскому.

Как сложились в дальнейшем судьбы организаторов изда- ния «Тартуского» 10 номера «Народной воли»? Все они были достаточно трагичны.

Еще во время печати, 6 октября 1884 года, в результате предательства Герман Лопатин был схвачен в Петербурге охранкой. Его арест имел для партии катастрофические последствия: при Лопатине находились шифрованные за- писки 114 русских и 54 заграничных адресов.

Расшифровка охранкой этих данных привела к аресту свыше 400 участников и сочувствующих организации. В изне 1887 года Лопатин и вскоре арестованный Якубович предстали перед судом на т. н. «процессе 21-го». Смертная казнь была заменена крепостью одному и каторгой другому. Лопатина ждало более 18 лет одиночки Шлиссельбургской крепости. Освобожденный революцией 1905 г., он прожил еще 13 лет, стал свидетелем Октябрьской революции и умер накануне 1919 года.

П.Ф. Якубович провел 12 лет на карийской каторге и поселении. После возвращения в 1899 г. в Европейскую Россию, он публиковал свои стихи и воспоминания в крупных журналах, был редакто- ром отдела поэзии и (совместно с Короленко) беллетристики. Умер в марте 1911 г. в Петербурге.

Трагичной была судьба и Владимира Переляева, студента Дерптского университета, основного наборщика и печатника Тартуской подпольной типографии. Утром 6 февраля 1885 г. домашняя служанка обнаружила его мертвым. Согласно данным полиции, он погиб в результате припадка падучей болезни, которой страдал ранее. Полицейский досмотр обнаружил принад

— —————

О. А. Сайкин. Первый русский переводчик «Капитала». М., 1983, с. 141.

лежность типографии и нелегальную литературу, (в частности, издания «Черного передела», польской партии «Пролетариат»,сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса).

Данный случай, между тем, не был единственной причиной провала типографии: по имеющимся данным полиция уже ранее знала о ней от провокатора.

Кроме того, вследствие повальных арестов, издание  «Народной воли» вряд ли могло продолжаться. Тартуская подпольная типография перестала существовать одновременно с самой партией. 8 февраля 1885 г. на похоронах Переляева, по сообщению чиновника «ретивого члена общества русских студентов» Лифляндского жандармского управления, присутствовало около 70 студентов университета и ветеринарного института.

Следует сказать несколько слов о материалах, касающихся организаторов подпольной типографии в Тартуском истори- ческом архиве (ЦГИА Эст. ССР). Сохранившиеся личное дело Переляева невелико. В двух папках оно составляет не более 17 страниц. Перед нами свидетельство об окончании пермской гимназии (оценки в нем все, за исключением одной, отличные), послужной список отца, инспектора пермского полицейского управления, данные о родственниках — матери и двух сестрах, которые не могли помогать Переляеву, бумага петербургского чиновника о высылке Переля-ева, прошение о приеме на физико-математический факультет дерптского университета, написанное по-немецки. Вероятно, значительная часть бумаг попало в полицейское дело, и, воз- можно, было отослано в Петербург.

Личные дела других студентов — Новикова, Иванова, Зее и других — более обширны. Из них видно, что указанные студенты — в последствии работали по специальности (в частности, ветеринарии) и некоторые из них (например, А. Зее) защитили магистерскую диссертацию.

Издание 10 номера «Народной воли» — примечательное событие в истории города и университета. Возможно, дом, где помещалась подпольная народовольческая типография, станет впоследствии одним из известных памятных мест в Тарту.

 

Один из двадцати шести. 100 лет со дня рождения азербайджанского революционера Мешади Азизбекова

 Вместо советской Астрахани пароход причалил в Красно- водске. Бакинские комиссары, только что чудом спасшиеся из бакинской тюрьмы, вновь оказалмсь в руках англо-эсеровского правительства. На этот раз следствие было отложено, но в ночь с 19 на 20 сентября арестованным сообщили: «Собирай- тесь, 26 из вас переводятся в ашхабадскую тюрьму». Поезд встал на 207-й версте от Красноводска. Их выводи- ли небольшими группами в пустыню и расстреливали, рубили саблями. Вместе с ними был убит случайный свидетель — стан- ционный сторож, подбежавший узнать, почему поезд, не давая свистков, встал на полдороги. Так погибли 26 бакинских комиссаров бакинского Совета. Среди них — 42-летний Мешади Азизбеков, один из первых азер- байджанцев-марксистов.

Жизнь Мешади полна на первый взгляд необъяснимых слу- чайностей. Сын бакинского рабочего-каменщика, известного своим неспокойным характером, сосланного в Сибирь и умерше- го на поселении, сумел не только кончить реальное училище, но и поступить в Петербургский технологический институт. Для этого требовались недюжинные способности. Попасть в столичное учебное заведение было нелегко: цррский автори- таризм, устанавливая процентную норму для «инородцев», пре- пятствовал национальной интеллигенции. Поступающему, помимо анкетных данных, нужно было представить «свидетельство о благонадежности». Такое свидетельство должно было достаться Мешади не без труда: уже два года он был активным участником студенческих волнений в Петербурге.

4 марта 1897 года самосожжение в Пет- ропавловской крепости революционерки Ветровой вызвало 10-ты- сячную демонстрацию молодежи. Площадь у Казанского собора заполнили студенты: они требовали разрешения отслужить пани- хиду. Пришло известие, что напуганная полиция запретила службу. Шум усилился: его перекрыл крик Мешани Азизбекова: «Нет попа, отслужим гражданскую». Призыв подхватили, и мно- готысячная масса с революционными песнями двинулась по ули- цам. Затем произошла схватка с полицией. Мешади в числе других был брошен в одиночку тюрьмы «Кресты», но освобожден за отсутствием улик. Это было его первое боевое крещение. Скоро он становится своим в социалистических кружках студентов. Рядом с томами русских классиков на его столе — запрещенная литература: Маркс, Ленин. Петербургская среда помогла ему глубоко познакомиться с русской культурой, а революционная атмосфера технологического института (как рах в это время здесь учился и Г. М. Кржижановский) усилила его критическое отношение к власти. В 1898 году он вступает в партию социал-демократов. После начала русско-японской войны в 1904 году институт закрывается. Мешади Азизбеков, квалифицированный инже- нер-технолог, возвращается в Баку. Нефтяной Баку, выделяющийся на фоне полуфеодального За- кавказья своим 26-тысячным пролетариатом, становится одним из важнейших центров первой русской революции. Это не удиви- тельно. Горький, выдевший условия труда бакинцев, вспоми- нал: «Нефтяные промыслы остались в памяти моей гениальной картиной мрачного ада.

Эта картина подавляла все знакомые мне (…) попытки ужаснуть человека жизнбю с чертями в кот- лах смолы…». В Баку Мешади участвует в создании среди азербайджанс- ких рабочих социал-демографической группы «Гуммет» («Энер- гия»). 1905 год застает его за активной работой. Когда 6-8 февраля 1905 года полиция спровоцировала конфликт между му- сульманами-азербайджанцами и христианами-армянами, Мешади, выступив на митинге, публично обвинил полицию в провокации. «Рабочие, — стазал он, — должны соединиться в единую семью для осуществления той свободы, за которую борется вся Рос- сия»… Недовольство массы легче всего выливается в мкжнаци- ональные конфликты: задачей большевиков было — направить его в классовое, политическое русло. В августе при активном участии Азизбекова была органи- зована массовая политическая стычка. Она стала прелюдией к знаменитой Октябрьской Всероссийской стачке.

Черносотенцы призвали народ к верноподданической демонстрации. Мещади, выступая от имени социал-демократов на общебакинском митин- ге, требует бойкота манифеста; на него устанавливают неудач- ное покушение. Большевики вооружаются, готовясь к декабрь- скому восстанию. Одну из боевых дружин — «Бейдаги Нусрет» («Знамя свободы») организует Мешади Азизбеков. В эти дни, по донесению агента охранки, «город живет и дышит революцией». Революция пошла на спад, на первый план снова выдвину- лись лозунги пропаганды. Чтобы наладить издательство газет социалистов, Мешади организует мастерскую, где изготовля- лись типографские станки не только для бакинской, но и для закавказской и русской печати. (Через много лет делегация бакинцев узнает «свой» станок в московской подпольной типог- рафии).

В Баку начинают выходить около 10 газет социал-де- мократов. Самую популярную из них газету «Девет-Коч» редак- тирует Азизбеков. Полиции, интересующейся, откуда у бедного инженера-тех- нолога взялись деньги на типографию, сведущие люди отвеча- ли: «У него же родичи богатые»… Действительно, Мишади иногда удавалось воспользоваться положением своих родст- венников-мусульман. Не без их помощи он в дальнейшем будет избран и в цензовую Думу. Скоро, однако, отношения с родственниками портятся. На табачной фабрике дяди Мешади происходит забастовка. Каково же было негодование дяди, когда он узнал, что забастовку ор- ганизовал… его племянник! Окончательный разрыв произойдет позже, когда Мешади повезет оружие в революционную Персию и, чем особенно возмутит аксакалов, проведет партийное собрание в недоступном для полиции месте — женской части му- сульманской мечети… А пока революция подавлена, в России торжествует реакция.

Но еще до 1911 года борется революция в соседней Пер- сии. С некоторыми товарищами из «Гуммета» Мешади едет туда, превратив до этого свою квартиру в склад оружия и нелегаль- ной литературы. На пароходе с ним — винтовки и патроны для повстанцев. В Персии, помогая Серго Орджоникидзе, он создает партизанские отряды и даже становится членом ЦК иранской со- циал-демократической партии «Адалят». Азербайджан 1912 года встречает его новым революцион- ным подъемом. Вместе с Шаумяном Азизбеков становится во гла- ве бакинского комитета и готовит стачки, которые через год — два потрясут своим размахом Россию. Интересы бедноты он отстаивает и в буржуазной Думе. С этого времени, по словам соратников, Мешади «пользуется колоссальным авторитетом сре- ди пролетариев». Февральская революция позволила противопоставить ста- рой цензовой бакинской Думе Совет рабочих и солдатских де- путатов. Большевикам удалось завоевать в нем большинство, вытеснив меньшевиков и эсеров. Мешади Азизбеков стал началь- ником продовольственного снабжения города в бакинском Со- вете, руководимом Шаумяном. Это было нелегко — наладить снабжение в городе, стоя щем на грани голода. Азизбекову удалось спасти положнение в острой борьбе с саботажем и спекуляцией. Надвигался Октябрь 17-го… Вслед за известием о рево- люции в России, вместе со всеми большевиками Азизбеков го- лосует за передачу всей власти Совету. Его речь перед соста- вом Совета убедила многих — решение было принято большинст- вом. 25 апреля 1918 года Совет Баку избрал первых комиссаров Бакинской коммуны. Среди руководителей ее — С. Шаумян, П. Джапаридзе, И. Фиолетов и Мешади Азизбеков — губернский ко- миссар и зам. наркома внутренних дел. Какими только делами не приходилось заниматься ему в это время! Поездки по де- ревням, редактирование газеты, национализация нефтяных про- мыслов… огда с севера в Баку вошли эшелоны враждебно наст- роенных дегестанцев, к ним был послан Мешади. Бакинская коммуна просуществовала недолго. Летом 1918 года началась интервенция турок и англичан. Город, отрезан- ный от запасов продовольствия и воды, героически обороняет- ся, но 14 сентября, после принятия в Совете революции пра- вых о коалиции с англичанами, комиссары сложили с себя полномочия. Арестованные, они были оставлены в Бакинской тюрьме на расправу туркам, но спаслись. Затем их вновь арес- товали в Красноводске и тайно, без суда расстреляли. «Это был, — напишет А. Микоян об Азизбекове, — опытный, хорошо подготовленный партийный деятель…

Мешади был революционным энтузиастом, я бы даже сказал, с каким-то оттенком революционного фанатизма в самом личшем понимании этого слова… Его не смущала и не удерживала поджидающая на каждом шагу опасность от руки мусаватистов и помещиков. Даже в самые трудные моменты борьбы он оставался жизнеро- достным и уверенным в правоте и победе нашего дела…».

Россия: история