O Нашей Революции. Манифест.1981

Текст Манифеста был написан в 1981 г.,редактировался в 1990. (Приводится редакция 1990 г.). Должен был быть опубликован в качестве приложения в газете «Новая речь»(1990), затем в романе «Тов. диссидент» (1993).

                

O НАШЕЙ РЕВОЛЮЦИИ

                Новокоммунистический манифест

   

 

 Призрак бродит по Евразии, призрак сталинизма.     

 Все силы старого предсоциализма объединились для священного заклинания этого призрака: партократия и маршалитет, Лукьяновы и Язовы, черносотенные радикалы и полицействующие обыватели.

 Первая волна перестройки и бурные перемены в Восточной Европе снесли наиболее яркие реликты сталинизма — потемкинские деревни брежневско-сусловской эпохи, эпохи Чаушеску, Живковых, Хонеккеров   и Крючковых, Берлинскую стену, закрытость, культы лидера, борьбу с рынком и наиболее явные пережитки тоталитаризма.

 Вместе с тем новая историческая форма еще не пришла на смену  предсоциализму.  Сталинизм и сегодня нависает мрачной тенью над достижениями восточноевропейской перестройки.  В СССР еще сохраняются наиболее одиозные пережитки коман-дно-административной системы — рудименты авторитаризма и всевластия партийного аппарата, сращенного с верхушкой армии и органов госбезопасности.  Неосталинистские путчи еще сегодня стремятся возродить бюрократическую цензуру и сталинистские репрессии  против неформалов и радикальных перестройщиков. Поощрявшиеся консерваторами в партаппарате и КГБ национал-черносотенцы стремятся направить антибюрократическое движение в знакомое русло борьбы с «еврейско-масонским заговором».  Национал-сталинистам вторит обыватель, и до сиx пор под влиянием павловыx  считающий  административно-приказной    «порядок»  основой якобы бескризисного развития.  Угроза неосталинистской реставрации остается реальной на всем центральном   пространстве предсоциализма от Прибалтики до Тбилиси, Баку и Пекина.

Такова ирония истории: страна, объявившая всему миру о своем движении к коммунизму, десятилетия после хрущевской оттепели искала спасения от этого движения в объятиях брежневско-сусловского неосталинизма; и сегодня перед ней в лице антиперестрочных путчистов, фальшивых критиков «ползучей контрреволюции» на словах и реальных представителей таковой на деле, маячит фигура нового военного диктатора, макашовско-язовской копии «великого вождя». Реальный социализм называет себя «социализмом» и до недавнего времени даже социализмом «развитым», но сталинизм и в период перестройки определяет лицо этого социализма.

  Два вывода вытекают из этого факта.   

  Куцые  официальные разоблачения не отменили коренных причин сталинизма. Сталинизму мало быть прошлым и настоящим реального социализма; он и в период перестройки грозит стать его будущим.

 Пора уже коммунистам всего мира от бывшей Берлинской до нынешней Китайской стены перед всем миром открыто изложить свое отношение к сталинизму и сказкам о сталинистском авторитаризме как синониме коммунизма противопоставить идеологию коммунистов-антиавторитаристов, коммунистов-плюралистов.

    

  1. ОБЩИЕ ОСНОВАНИЯ НОВОКОММУНИСТИЧЕСКОЙ  ПРОГРАММЫ 

  

 Вновь и вновь вызывая призрак сталинизма, партократия оглядывается назад; но это значит, что она не видит ничего впереди. Сегодняшнее время в Восточной Европе является временем подведением итогов не просто некоторой стадии развития, но целой исторической эпохи и целой исторической формы.

 143 года прошло со времени появления «Коммунистического Манифеста», этого провозвестника новой коммунистической системы, включающей сегодня страны трети мировой территории с третью мирового населения, провозвестником идеологии этой системы, названной марксизмом и затем, с образованием двух крупных течений марксизма, — марксизмом-ленинизмом. Призрак коммунизма стал реальностью, и любой, кто анализирует сегодня мировую политику, не может сбросить эту реальность со счетов.

 Но сегодняшний коммунистический мир и его идеология переживают острейший кризис, поставивший вопрос о самом существовании этого мира.  Ни сталинизированный марксизм, ни партократические хрестоматии не дают ответа на вопрос, не является ли нынешний кризис  к о н ц о м  к о м м у н и з м а, как это единогласно считают консервативные либералы с одной стороны и ниноандреевские критики «ползучей контрреволюции» с другой?

  Острый кризис предсоциализма объясняется в современном мире по-разному. Новокоммунисты — продолжатели марксистской традиции в странах «реального социализма» и вне его, которые стремятся дать объяснение этому кризису, разрывая с официальной идеологией реального социализма — сталинизированным марксизмом, но не переходя при этом на позиции консервативного либерализма — официальной идеологии сегодняшнего высокоразвитого капитализма.

Новокоммунисты стремятся выработать новую идеологическую доктрину, отличную от идеологических доктрин обоих типов репрессивного общества и имеющую следующие наиболее общие основания.     

 

 1. Новокоммунисты стремятся преодолеть  и д е о л о г и ч е-   с к у ю   д и л е м м у  современного мира, то есть положение, при котором отношения между двумя основными сегодня мировыми идеологиями — консервативным либерализмом  — идеологией высокоразвитого капитализма —  и сталинизированным марксизмом  (идеологией недавно столь незыблемого «реального социализма») строятся по принципу   и с к л ю ч е н- н о г о  т р е т ь е г о:  отказ от одной идеологической доктрины означает автоматический переход на позиции другой, противоположной.

 Основу идеологической дилеммы новокоммунисты видят в ставшем очевидным во второй трети ХХ  века разделе мира между двумя общественными системами — современным  капитализмом и реальным социализмом, образовавшиx два наиболее мощныx в современном мире социально-экономических и идеологических полюса. Располагая наиболее значительными экономическими, политическими и идеологическими ресурсами, эти системы располагают также и особой силой для распространения и навязывания своих идеологий.

 Идеологическая дилемма широко распространена и в оценке сегодняшних перемен в коммунистическом мире. В  ее рамках   поражение сталинизированного марксизма, как правило, расценивается  как  успех консервативного либерализма и требует перехода на позиции последнего.  Если традиционный сталинизированный марксизм  в своей теории «отдельных недостатков социализма» строил теорию «обновления» авторитарной системы последнего в ее же собственных рамках, то консервативный либерализм  рассматривает сегодняшний кризис реального социализма как конец коммунизма вообще, отождествляемого с этим реальным социализмом.

 Новокоммунисты стремятся выйти за рамки идеологической дилеммы, отталкиваясь от  идеологий обоих типов репрессивно-го общества. 

 

 2.Новокоммунисты считают себя преемниками той линии марксизма, который можно назвать  к р и т и ч е с к и м — в новом значении этого термина, отличном от употреблявшегося в социал-демократической  традиции начала века.  Находясь в оппозиции сталинизированному марксизму, критический марксизм не переходит одновременно на позиции «второй ортодоксии» —  традиционного западного консервативного либерализма.

 Стремясь использовать инструментарий классического марксизма, новокоммунисты считают необходимой п о с т с т р у к т у р а л ь н у ю  переформулировку классической марксистской терминологии, включая понятия «социализма», «капитализма», «класса», «формации» и других.

  В своей характеристике современного общественного развития они, в частности, используют понятия «Синдикат» и «Расчлененное общество».  Эти термины восходят к работам классического марксизма  (например, Ленин, 1918; Маркс, Энгельс,1847), однако принимают в новокоммунистической доктрине иное, с т р у к т у р н о е  значение.  Ряд используемых новокоммунистами понятий, например, «репрессивного общества», использовались неортодоксальными западными теоретиками, такими как «новые левые», Г.Маркузе и др.

 Принимая марксистское учение о формациях, новокоммунисты называют эту «некапиталистическую» (в классическом марксистском смысле  слова) формацию с и н д и к а т н ой  — по основному отличительному признаку общества этой формации — очищенному от крупной частной    собственности госсектору — Государственному Синдикату (далее «Синдикат»). Западное, традиционно называемое капиталистическим общество новокоммунисты называют  Расчлененным обществом — по его отрицательному признаку — отсутствию Синдиката.

 Осознавая условность понятий «социализм» и «капитализм», новокоммунисты употребляют понятие социализма, обозначая им не Авторитарный Синдикат (предсоциализм), но делающий первые шаги в Восточной Европе Поставторитарный Синдикат, то есть плюралистический коммунизм.

 

3.Строя свою программу на марксистских основаниях, новокоммунисты формулируют новокоммунистическую поправку  к  раннекоммунистической доктрине — марксизму-ленинизму, в эпоху кризиса  административно-командной системы принимающему вид  сталинизированного марксизма.

Согласно этой поправке сегодняшний «реальный социализм» в своих программных документах ложно называет себя «с о ц и а л и з м о м».

 Классический марксизм называл с о ц и а л и з м о м, то есть п е р в ы м  коммунистическим обществом  (Маркс, 1875, Ленин, 1918) реальную  в т о р у ю  стадию послекапиталистической формации. Первой стадией такой формации он считал  п е р е -х о д н ы й  п е р и о д  к социализму, то есть «диктатуру пролетариата».

 Длительное сохранение в странах сегодняшнего реального социализма авторитарной политической надстройки, реальной власти партаппарата — партийной бюрократии (партократии) — является ясным признаком того, что этот «социализм» не вышел за рамки т.н. «п е р е х о д н о г о   п е р и о д а»  к социализму, то есть этатистской  революционной «диктатуры пролетариата», начальной стадии с и н д и к а т н о й формации. 

 Как считают новокоммунисты, реальный социализм, точнее, реальный    п р е д с о ц и а л и з м — ложно приписывает себе признаки последующей стадии синдикатной (коммунистической) формации.

 В своих самооценках и соответствующих программных документах он совершает  п а р т о к р а т и ч е с к и й   п л а г и- а т —  находясь на первой стадии  указанной формации,    присва-ивает себе признаки, принадлежащие последующей исторической форме.

 «Партократический плагиат» определяет основные парадоксы идеологии сталинизированного марксизма: существование класса партократии в «бесклассовом» обществе, отставание «самого прогрессивного общественного строя» от современного капитализма и проч.

Новокоммунистическая доктрина стремится объяснить эти парадоксы, обнаруживая в сегодняшнем реальном социализме (авторитарном Синдикате) лишь п р е д с о ц и а л и з м — строй, который дает лишь негативное отрицание Расчлененного общества, но не может считаться более высоким, чем «капитализм», общественным строем.  Ни его  г о с у д а р с т —                         в е н н о — к о р п о р а т и в н а я   собственность, ни его авторитарная политическая надстройка, ни соответствующее этим параметрам политическое господство класса партократии не позволяют вывести сегодняшний реальный социализм за рамки т.н. «переходного периода», «диктатуры пролетариата», в своей развитой  форме превращающейся реально в «диктатуру партократии».

 С точки зрения новокоммунистов, более высокой по сравнению с  Расчлененным («капиталистическим») обществом формой общественного развития может считаться лишь общество, соединяющее Государственный Синдикат  (радикально очищенный от крупной частной собственности госсектор)  с   н е -а в т о р и т а р н о й (плюралистической) политической надстройкой. Только такое неавторитарное синдикатное общество может претендовать на обозначение себя «с о ц и а -л и с т и ч е с к и м»  в том смысле, какой этому термину придавал классический марксизм (Маркс, 1875, Ленин, 1918).

 Новокоммунизм сознательно конституирует себя как идеологию этого неавторитарного общества, способного сегодня претендовать на достижение более высоких по сравнению с Расчлененным обществом ступеней Исторического Ароморфоза. (Вопреки критикам историцизма типа Поппера, они считают Исторический Ароморфоз такой же реальностью, как стадии биологической эволюции.)

 

 4.  Отказываясь считать сегодняшний реальный предсоциализм «социализмом», новокоммунисты указывают на две главные структурные особенности  этого строя, определяющие господство в  его условиях  класса  партократии.  Это административно-приказная возгонка государственного  Синдиката   и  авторитар-ная (однопартийная) политическая система.

 Основную черту производственных отношений  обществ Синдикатного типа в целом  новокоммунисты видят в  способности этих  обществ к отличному от стихийного подъему государственного сектора экономики  —  в о з г о н к е   г о с у  -д а р с т в е н н о г о  С и н д и к а т а.   Специфика  Раннесиндикатного общества (предсоциализма) проявляется ,однако, в том, что в его условиях указанная возгонка имеет административно-приказной (нерыночный) характер, что и приводит к образованию той специфической системы, которую перестроечные экономисты в СССР назвали административно-приказной (административно-командной) системой (Г. Попов, 1987).

 Административно-приказная возгонка государственного Синдиката, с точки зрения новокомммунистов, является  главной причиной появления в условиях предсоциализма  к л а с с а                     п а р т о к р а т и и.

 Позитивная роль партийного аппарата на зрелой стадии предсоциализма состояла в том, что этот аппарат играл на этой стадии роль  и н с т р у м е н т а  административно-приказной возгонки государственного Синдиката, заместив в этой функции  р е в о л ю ц и о н н у ю  э л и т у 1920-х гг. В эпоху кризиса предсоциализма партийный аппарат теряет свое первоначально позитивное значение, превращаясь в тормоз общественного развития.   Задача новокоммунистической революции состоит в отстранении от власти партократии и переходе к неадминистративной возгонке государственного Синдиката, которую осуществляет политически организованный  и н т е л -л е к т у а р и а т.

Основной глубинной причиной кризиса сегодняшнего предсоциализма является близкое к отмеченному Энгельсом у  капитализма противоречие между общественным характером производства и корпоративной, частнобюрократической формой собственности предсоциализма. Преодоление этого противоречия возможно лишь путем отстранения от власти партократии  и перехода от авторитарного Синдиката («предсоциализма») к  более высоким фазам Синдикатного общества (коммунизма)  — прежде всего поставторитарному Синдикату («социализму»). Такой переход и есть позитивное содержание новокоммунистической   революции, которая началась сейчас в Восточной Европе.

 

 5. На роль партократии в условиях предсоциализма уже обращали внимание ранние теории критического марксизма ,начиная с  Л. Троцкого в 1930-е гг. и  позже —  квазимарксистcкие  концепции от М. Джиласа («Новый класс», 1957) до А. Авторха-нова и М. Восленского. Определение этими концепциями партократии  как «нового класса» стала затем устойчивым элементом консервативно-либеральной критики  предсоциа-лизма.

 С точки зрения новокоммунистов данные объяснения роли  партократии имеют существенные слабости.

 Ранний критический марксизм  Л. Троцкого не видел истинных причин и закономерности появления партократии, которую новокоммунисты усматривают в основной для способа производства предсоциализма административно-приказной возгонке государственного Синдката. Поэтому Троцкий, как и представители сталинизированного марксизма (с его известной теорией «культа личности»), видел причину сталинизма главным образом в личности самого Сталина и искажении сталинистской  верхушкой «истинного социализма».  К такой точке зрения склонялись также советские «шестидесятники» — реформисты  1960-х гг. включая и  современных продолжателей данной линии.

 Теория партократии М. Джиласа, как ранее и теория «азиат-ского способа производства» К. Виттфогеля, а впослед-ствии   концепции  М. Восленского, А. Авторханова и ряда других — носили с точки зрения новокоммунистов  к в а з и м а р к с и с- т с к и й  х а р а к т е р.

 Теория «нового класса» (затем — «номенклатуры», «партократии» и пр.) была нужна  представителям  данного подхода лишь для одностороннего осуждения одного типа репрессивного общества — предсоциализма — без соответственного же осуждения другого типа  репрессивного общества  — западного   с  господствующим в нем «старым классом» — плутократией.  В квазимарксистских теориях понятие  к л а с с а  не используется в своем  подлинном значении, но является метафорой общественного слоя или  страты, поскольку в своих общетеоретических посылках эти по сути консервативно-либеральные теории отрицают классический  для диалектико-материалистической традиции тезис о классовых противоречиях как основе общественного развития вообще.

 Новокоммунизм связывает возникновение класса партократии не с субъективными особенностями того или другого лидера или той или иной страны, но с характерными чертами предсоциалистического способа производства.  Устранение партократии как если не «последнего», то очередного в ароморфозном смысле репрессивного класса они видят не в возвращении к Расчлененному обществу, но в переходе к Поставторитарному Синдикату.     

 

 6. Новокоммунистическая поправка  дает новое объяснение сущности и причинам  с т а л и н и з м а.

 В  понятие  сталинизма  новокоммунисты вкладывают иное значение, чем это понятие имеет в теорияx сталинизированного марксизма и консервативного либерализма.

 Представители сталинизировного марксизма сужают значе-ние понятия сталинизма, не видя связи этого явления с самой системой предсоциализма — авторитарным Синдикатом, со способом производства  данного строя и с правящим в его условиях классом партократии. С другой стороны, кон-сервативные либералы отождествляют сталинизм с коммуниз-мом как таковым, излишне расширяя значение этого термина.

 С точки зрения новокоммунистов сталинизм есть не просто деформация социализма, «культ личности» и прочее,  как пола-гает сталинизированный марксизм.  Сталинизм — это не только «первый», «исторический», экстремальный сталинизм («сталинщина») 1930-50-х гг., но также и сталинизм «второй», «нормальный» — т. е. сусловско-брежневский неосталинизм в СССР 1960-80-х гг.  Сталинизм в этом более широком смысле — не просто левый экстремизм, но идеология и политическая практика  п р е д с о ц а л и з м а  как такового, идеология и политическая практика правящего класса  авторитарного Синдиката — партократии.

 Реформисты 1960-х гг. рассматривали освобождение от рудиментов экстремального сталинизма как возвращение к «истинному социализму».  Тем самым они оставались в рамках сталинизированного марксизма, не замечая, что по сути дела мыслят реформы как возврат к одному из типов того же предсоциализма, пусть и в начальном и не обремененном экстремальным сталинизмом  виде. Сталинизированный марксизм способен отказаться лишь от экстремального сталинизма, но не от сталинизма как такового, ибо такой отказ означал бы выход за пределы идеологии и политической  практики предсоциализма.

   В то же время для новокомунистов неприемлемо  и  понимание десталинизации консервативным либерализмом  ,видящего в сталинизме  квинтэссенцию коммунизма.  Не зная иных, более высоких исторических путей преодоления Авторитарного Синдиката, он понимает десталинизацию лишь как возвращение к Расчлененному обществу.

 Способ преодоления сталинизма, предлагаемый новокоммунизмом, противостоит обоим этим трактовкам.  Подлинным преодолением сталинизма они считают  не возвращение  к Расчлененному обществу, но переход Синди-ката на более высокий уровень исторического развития, то есть революционое преобразование авторитарного Синдиката (предсоциализма) в поставторитарный Синдикат.

 

 7. Поставленное на очередь дня в коммунистическом мире общество Поставторитарного Синдиката может рассматриваться  как общество действительного социализма и в терминологии классического марксизма (Маркс,1875, Ленин,1918), по которой «социализм» — это именно первое коммунистическое общество, которое следует за т.н. «диктатурой пролетариата».    

 Раннесиндикатные революции типа Октябрьской 1917 г. и соответствующих ей революций в Восточной Европе, Азии и других районах мира лишь создали ранний Синдикат  и в течение целого исторического периода  осуществляли его административно-приказную возгонку. Новокоммунистические революции, Синдикатные революции второго порядка, ставят вопрос   не об отказе от синдикатного развития вообще,но  о перемене формы синдикатного способа производства, об отстранении от власти класса  партократии, субъекта административно-приказной возгонки, и переходе от предсоциализма к Поставторитарному Синдикату, то есть коммунистическому «социализму».

 

  8. Новокоммунисты стремятся порвать с идеологической дилеммой и в оценке направления и перспектив сегодняшней революции в странах предсоциализма.

  Отрицая партократический плагиат, на котором основан сталинизированный марксизм, новокоммунисты одновременно не переходят и на позиции консервативного либерализма, видящего в сегодняшних переменах реального социализма «крах коммунизма».

 Этот тезис основан на  ложных посылках, прежде всего на отождествлении коммунизма (Синдикатного общества в целом) с его ранней формой — Авторитарным Синдикатом.

 Вопреки консервативному либерализму, преодоление предсоциализмом авторитарного барьера и переход к политической демократии — разделению властей, реальному обеспечению политических свобод от свободы печати до свобо-ды ассоциаций — вовсе не есть возвращение к норме традиционного Расчлененного («капиталистического») общества.

 Новокоммунистическая революция осуществляет переход к политическим свободам на новой, отличной от Расчлененного общества основе — «ч е р е з  С и н д и к а т».  Поэтому преодоление реальным социализмом авторитарного барьера означает не возвращение «блудного коммунистического сына» в лоно Расчлененного общества, но вступление человеческого обще-ства в новую историческую стадию — стадию плюралистического коммунизма — Поставторитарного Синдиката.

  Как полагают новокоммунисты, по своим структурным параметрам плюралистический коммунизм (социализм)  может стать обществом более высокого типа по сравнению с уже существующими. Это касается не только лишенного политической демократии  Авторитарного Синдиката, но и Расчлененного общества, чья социально-экономическая основа — крупная частная собственность —  не  может обеспечить членам  этого общества действительного самоуправления. От-казывающийся от предсоциалистического авторитаризма и ниспровергающий партократию  Поставторитарный Синдикат позволит соединить политическую демократию с недоступной Расчлененному обществу демократией «социальной», то есть будет как неавторитарным (плюралистическим), так  и  с а м о — у п р а в л е н ч е с к и м.

 Переход от предсоциализма к плюралистическому комму-низму (Поставторитарному Синдикату) есть  н о в о к о м м у —              н и с т и ч е с к а я  р е в о л ю ц и я, которую, в отличие от раннесиндикатных революций первого порядка, новокоммуни-сты считают синдикатной революцией второго порядка. Сегодняшняя перестройка рассматривается ими как специфическая, происходящая в особых условиях к о м м у н и с- т и ч е с к а я   р е ф о р м а ц и я.

  Для коллективного пролетария предсоциализма эта революция, взятая в ее позитивности — есть  р е в о л ю ц и я                      у ч а с т и я,  революция овладения коллективного пролетария своим собственным обществом и своим собственным производством.    

 

 9. Новокоммунистическая оценка сегодняшней революции в странах предсоциализма отличается не только от теоретических оценок этой революции обоими типами Репрессивного обще-ства, но и от оценок, даваемых т.н. п р о м е ж у т о ч н ы м и  теориями, в частности социал-демократической.

  Привлекательность социал-демократии в странах предсоциализма объясняется  недостаточно ясным пониманием сути коммунистического плюрализма (плюрализма на основе Синдиката), а также успехами промежуточных переходных общественных форм, образовавшихся на границе Синдикатного и капиталистического мира.   Однако политической демократияив социал-демократическом варианте  свойственны обычные недостатки Расчлененного общества.  Сохранение крупной частной собственности не дает  этому обществу возможности для нерыночной возгонки государственного Синдиката и одновременно — все более полного общественного  с а м о у п р а в л е н и я  — подлинного основного  принципа  коммунизма.

 Поставить самоуправление — центр и нерв общества синдикатного типа — во главу угла пытались уже наиболее продвинутые формы предсоциализма типа югославского.  Однако полное осуществление этого принципа может обеспечить, по-видимому, только Поставторитарный Синдикат.

 

 10. Консервативный либерализм, к которому сводятся промежуточные идеологические доктрины, рассматривает поражение сталинизма как свою победу.  Он не замечает при этом, что успех консервативного либерализма в перестраи-вающихся обществах синдикатного типа есть лишь успех его маскировки под новокоммунизм, успеx  реставрации, лишь  имитирующей революцию.   Преодолевая путаницу переxодной эпоxи, антисталинистская оппозиция в Восточной Европе должна понять, что ее борьба с Авторитарным Синдикатом и партокра-тией не должна стать борьбой с Синдикатом как таковым.  Победа интеллектуариата возможна лишь путем его освобождения от консервативно-либеральныx иллюзий и обращения к своей собственной самоуправленческой идеологии.

 

 

  II.  ПАРТОКРАТЫ И ПРОЛЕТАРИИ

   

 «История  всех  до  сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов» — писали Маркс и Энгельс 143 года назад.

 Сегодняшний реальный социализм  в странах «коммунистического мира» от Восточной Европы до Китая и Юго-Восточной Азии — еще недавно утверждал ( в частности, в  Конституции СССР 1977 года), — что он «впервые уничтожил эксплуататорские классы и покончил с классовыми антагонизмами».

 Отчасти это действительно так.  В странах реального соци-ализма не существует «класса капиталистов, собственников средств производства, применяющих наемный труд».

 Но значит ли это, что в   системах этого типа отсутствует стоящая над обществом общественная группа, по хрестоматийным признакам классического марксизма (Ленин, 1919) соответствующая определению привилегированного класса?  Группа лиц, занимающая особое место в системе общественного производства, имеющая особое отношение к основным для предсоциализма государственным средствам производства, получающая в результате этого особую, не окупаемую своим трудом долю общественных благ, и имеющая возможность тем самым присваивать себе труд других членов общества, вынужденных трудиться?

 Такая привилегированная группа существует.

 Это партократия — слой не контролируемых и не сменяемых обществом чиновников партийного аппарата, в условиях авторитаризма — несоблюдения политических свобод и формальности демократических процедур — обладающих монополией на государственную собственность и получающих в виде не окупаемых трудом привилегий прибавочную собственность с остальных членов общества. Верхушку  партийного аппарата  делало классом ее   положение бесконтрольности в условиях политического авторитаризма, заданного лишенной политического плюрализма системой власти сегодняшнего реального социализма.

 Обладая неограниченной монополией власти, партийная бюрократия — партократия — вопреки всем завлениям о равенстве, тяготела к превращению в особую касту сегодняшнего предсоциализма, с особыми внутрииерархическими законами перемещения вверх и вниз, с особым уровнем и стилем жизни, в 5-6 раз превышающими уровень жизни рабочего соответствующих стран.  Центральной аппаратной патрократии соответствовала целая иерархия «отраслевых» ведомственных партократий.

 Тем самым общество предсоциализма не являлось бесклассовым. В нем присутствовал привилегированный и обладающий реальной властью над этим обществом класс.  Именно партократия — партийная бюрократия являлась  «субъектом власти» реального социализма, выражаясь языком Конституции СССР,«ядром и основой» его политической системы.

 Устранив плутократию (буржуазию), реальный социализм поставил на ее место партократию.  Власть капитала он заменил новой и в то же время благодаря феодализму достаточно традиционной властью м е с т а. Предсоциализм оказался  классовым обществом с вполне «эксплуататорским» господствующим классом и всеми особенностями, описанными  классическим марксизмом.

 Наличие партократии как привилегированного класса опрокидывало все тезисы сталинизированного марксизма о достижении бесклассового общества и ставило идеологию «реального социализма» перед парадоксами, не имеющими объяснения в рамках этой формы марксизма.

  Прежде всего это    п а р а д о к с   с о б с т в е н н о с т и (оказывающейся практически в руках партократии) и парадокс  э к с п л у а т а ц и и.  В условиях авторитаризма партократия   оказывалась единственным полноправным контролером называемой общественной (а на деле лишь государственной) собственности на средства производства сегодняшнего реаль-ного социализма от  брежневской СССР до Румынии Чаушеску.

  Кроме того, наличие в  обществе реального социализма класса привилегированного означало  также  сохранение в нем  класса отчужденного.  Существование  п а р т о к р а т и и  означало и сохранение  п р о л е т а р и а т а.

  Реальный социализм утверждал, что пролeтариат был устранен превращением крупных частных средств производства в государственную собственность.  Но коль скоро управление государственной собственностью в его условиях сосредоточивается в руках несменяемой и неконтролируемой партократии, собственность  реального социализма нельзя считать о б щ е с т в е н н о й.  Она остается лишь г о с у д а р-                        с т в е н н о — к о р п о р а т и в н о й, государственно-частной. А отстраненные от участия в управлении обществом трудящиеся реального социализма по-прежнему остаются  лишенным собственности и следовательно отчужденным классом — пролетариатом.

 Нововокоммунизм выступает  против характерного для офи-циальной идеологии реального социализма сужения  понятия  пролетариата.  В духе раннеиндустриального мышления сталинизированный марксизм называл пролетариями лишь не имеющих собственности работников физического труда — рабочих.  Однако  п р о л е т а р и я м и  как в странах сегодняшнего капитализма, так и в странах сегодняшнего  предсоциализма следует считать не только наемных рабочих, но в с е х  наемных  р а б о т н и к о в,  лишенных частной собственности и вынужденных продавать свой труд (Ср. Энгельс, 1845),  всех  служащих государства, не имеющих, в отличие от партократии, над ним контроля. В их  числе  пролетарии  у м с т в е н н о г о (и квалифицированного в целом) т р у д а, продающих свои приобретенные в результате образования навыки — инженеры, врачи, учителя и  др.

Государству как коллективному нанимателю и бюрократии как безличному начальнику все общество, включая как работников физического труда, так и работников труда умственного — противостоит  как   к о л л е к т и в н ы й   п р о л е т а р и й.

Тот факт, что реальный предсоциализм оказался  классовым обществом, а его  собственность — не общественной, но госу-дарственно-корпоративной, принадлежащей партократической корпорации —  объясняет противоречие интересов партократии интересам совокупного пролетария, отчуждение подавляющей части производителей от общества предсоциализма и своего собственного труда в его условиях, репрессивность государственной власти, направляемой часто — не только в далеком сталинском  прошлом, но и в тбилисско-пекинском, а также вильнюсском и московском настоящем — против своего народа.

 Как любой привилегированный класс, партократия перераспределяла в свою пользу общественный доход и ,следовательно, реально э к с п л у а т и р о в а л а  совокупного пролетария.  Механизм этой эксплуатации, конкретные способы использования партократией не заработанных денег и привилегий ярко показали процессы по коррупции в послебрежневском СССР и большинстве стран Восточной Европы. Свои привилегии партократия черпала из фондов общественного труда, созданного в с е м совокупным пролетарием.

 Противоречие интересов партийного аппарата — партократии — интересам совокупного пролетария постоянно подрывало идеологию реального предсоциализма — сталинизированный марксизм — и создавало для нее неразрешимые  противоречия. Эта идеология все больше уступала идеологии современного западного общества —  консервативному-либерализму,  успешно атаковавшего наиболее уязвимые черты реального социализма — авторитарность его политической системы и привилегии партократии.   

 Официальное учение сталинизированого марксизма о якобы построенном социализме оказалось бессильным именно потому, что  было неверно.  Объявив себя новым бесклассовым «социалистическим» обществом, предсоциализм не вышел за пределы старого, частнособственнического (по признаку отсутствия Синдиката — «Расчлененного») общества, общества антагонистического и в силу этого  р е п р е с с и в н о г о. Предсоциализм не устранил размежевания общества на классы, но, превратив основную массу населения в пролетариев и невиданно расширив состав коллективного пролетария, лишь довел это размежевание до последнего предела. Он  не устра-нил социальный антагонизм и государство как противостоящую гражданскому обществу репрессивную силу. Лишив кол-лективного пролетария элементарных политических свобод, а вместе с ними и действительного контроля за государственным Синдикатом, предсоциализм сохранил отчуждение труда и сделал неминуемым продолжение «классовой борьбы» против  нового оплота репрессивности и отчуждения.

 Не осуществив социалистического идеала, предсоциализм сохранил противоречия, которые вызвали к жизни коммунистическое движение. Поэтому в период вос-точноевропейской перестройки оружие пролетарской революции (а в современном мире в первую очередь — революции   и н т е л л е к т у а р и а т а) вновь обратилось не только против классического Расчлененного общества, но и против предсоциализма и его  Цербера — партократии.   Чреватый старым противоречием, предсоциализм носит в себе ростки собственной гибели.    

 

 

1.РЕВОЛЮЦИОННАЯ РОЛЬ ПРЕДСОЦИАЛИЗМА И ПАРТОКРАТИИ

   

 Предсоциализм не сразу вступил в противоречие с ходом исторического развития, как не сразу приняли вид отчужденной от общества партократии его руководящие группировки.  Предсоциализм   и партократия «сыграли в истории чрезвычайно революционную роль».

  Победив первоначально в отсталой полуфеодальной стране, предсоциализм за кратчайший исторический срок превратил эту страну в индустриальную державу, в течение ряда десятилетий сумел обеспечить стабильный подъем экономики, разрешить в свою пользу ряд острейших в мировой истории военных конфликтов, выдержать напряжение противостояния со значительно превосходящим по исходным показателям Расчлененным обществом («капитализмом») и составить ему реальную конкуренцию во всех сферах общества от спорта до современных космических программ.

 Став в результате победы во второй мировой войне системой стран, образовав второй экономический и политический полюс современного мира, предсоциализм невиданно ускорил ход исторического развития.  Рухнул феодализм, распалась система колоний традиционного капитализма. Значительный ряд стран, воспользовавшись уравновешивающим давлением пред-социализма на современный капитализм — Расчлененное общество — смог занять «промежуточное положение» и создать особо продуктивные в настоящее время системы смешанного типа, в том числе западноевропейские социал-демократические «модели социализма», т.е. реформистского капитализма (например, шведского и австрийского типа).

 Всюду, где предсоциализм пришел на смену капитализму, он устранил традиционные его противоречия, о которых с ХVI по XIX век говорили социалисты всего мира: резкую имущественную поляризацию общества, терроризм и организованную преступность, безработицу, жесткое финансовое подчинение одних стран другим и всех вместе — горсти финансовых магнатов. 

Революционный переворот, произведенный предсоциализ-мом в развитии производительных сил, заключался главным образом в способе их организации. Проведя радикальную национализацию и предав основную массу средств производства в собственность государства, предсоциализм заменил разрозненные производительные единицы предшествующих экономических образований «Расчлененного общества», включая капиталистические фирмы и монополии — единым г о с у д а р с т в е н н ы м  С и н д и к а т о м, наиболее четко подчиняющимся единому государственному регулированию.  Благодаря государственному Синдикату стал возможным характерный для предсоциализма принципиально новый способ развития общественного производства, который новокоммунисты называют в о з г о н к о й государственного     Синдиката.

 В о з г о н к о й  государственного Синдиката мы обозначаем все способы сознательного и планомерного подъема госсектора, не являющиеся следствием характерной для Расчлененного общества стихийной игры экономических сил и противоборства расчлененных производительных единиц. Выдвинутое перерестроечными экономистами в СССР (Г.Попов, 1987) и ставшее популярным в годы перестройки понятие административно-приказной (административно-командной) системы, по-видимому, чрезвычайно точно описывает не что иное, как специфические способы  в о з г о н к и (подъема) государственного Синдиката в раннесиндикатном обществе.

 На первоначальных этапах развития синдикатного общества возгонка  государственного Синдиката могла иметь лишь административно-приказной характер и опираться, как в СССР или Китае, лишь на простой, вначале естественный, а позднее искусственно подогреваемый энтузиазм массы —                                                                  т. н.«социалистическое соревнование».  Классической советской формой такой возгонки и стал с начала 1930-х годов пятилет-ний  п л а н, с соответствующими ему известными  п я т и л е т — к а м и.     

  Административно-приказная возгонка раннего Синдиката  стала той основной и базисной  особенностью предсоциализма, которая определила  его основные черты — в  том числе  характерную борьбу  этого строя со всеми видами собственности, помимо государственной  и противостояние рынку. Стремление  раннего приказного Синдиката к монополии и устранению частнособственнических производительных единиц и  привело к  тому, что эпоха его  становления  в СССР — эпоха устранения НЭПа и коллективизации — стала временем п р о л е т а р и з а ц и и   основной массы населения предсоциализма, по своему характеру не столь уж отличной от ранних форм капиталистического «первоначального  накопления».

 Административно-приказной характер возгонки раннего Синдиката определил и особую роль в предсоциалистической системе партийного аппарата.   В отличие от консервативного либерализма, рассматривающего этот аппарат как своего рода «большевистского нахлебника», посаженного революцией на шею народу, новокоммунисты видят его  целесообразность в  раннесиндикатном обществе.  Партийный аппарат играл осо-бую роль в способе производства предсоциализма,   выступая  не чем иным, как своеобразным инструментом, «горстью», осуществлявшей нерыночный административно-приказной подъем Авторитарного Синдиката. При помощи партаппарата ранний Синдикат подобно Мюнхгаузену поднимал самого  себя за волосы из болота отсталости.

 Все фразы предсоциализма о «роли партии», роли, которую он в своих программных документах еще до  самого последнего времени относил даже в свое далекое будущее — «коммунизм», опирались на эту реальную роль и место партаппарата в ранних формах подъема государственного Синдиката. Это объясняет нам объективно позитивную первоначально роль  этого  политического образования на этапе становления и развития Раннесиндикатного общества (предсоциализма), которую не видит консервативный либерализм и все метафизические критики современного «реального социализма».

 На этих начальных этапах партийный аппарат далеко не имел еще той формы привилегированного класса, которую он приобрел на этапе «излета» предсоциалистической истори-ческой стадии.

 Сращение партаппарата с государственным имело также особые причины в структурных особенностях раннего Синдиката. В то время как феодальный государственный аппарат выполнял в основном фискально-налоговую и милитаристскую функцию, а государственный аппарат капитализма не исключал подчас не менее мощных альтернативных аппаратов крупных корпораций, государственный аппарат предсоциализма сконцентрировал в своих  руках управление всеми сферами общества и, главное, — взял на себя задачу его подъема.

 На начальной стадии развития предсоциализма — как это было в СССР — его партийный аппарат  возглавила  р е в о л ю ц и о н- н а я   э л и т а.  Этот первый слой лидеров предсоциализма был  вовсе не бюрократически ограниченным.  Соблазнам бесконтрольной в условиях авторитаризма власти противостояла специфическая этика этого слоя, резко отличавшая стиль его жизни как от циничной роскоши феодальных чиновников и плутократии, так и от партократии брежневско-кунаевского пошиба.

 Первые деятели предсоциализма во всех его странах от СССР до Польши занимали не последнее место в ряду европейских интеллектуалов.  Возглавлявший первое правительство СССР Ленин не может не считаться наиболее крупным политиком начала ХХ века.  Как нельзя путать Сен-Жюста и Фуше, Робеспьера и Наполеона, первых пуритан и их потомков-филистеров — нельзя путать первых рыцарей  Авторитарного Синдиката — Ленина, Свердлова и Дзержинского со сталинскими преторианцами от самого «великого вождя» и Берии до брежневских мумий. Революционная этика долга и служения, своеобразная патриархальное единство с пролетариатом на начальной стадии предохраняло революционную элиту от узурпации власти и ее последствий.

 Классическая эпоха предсоциализма -1920-х и в отдельных аспектах 1930-х годов в СССР — еще не была лишь эпохой авторитарно-бюрократической односторонности. Эта эпоха в СССР была временем социалистического (синдикатного) эксперимента, многообразие форм которого еще до сих пор продолжает варьироваться в различных предсоциалистических системах. 

 Структурные особенности Авторитарного Синдиката следует сравнивать не с Расчлененным обществом его новейшего  постиндустриального периода, но с капитализмом его времени — в частности, капитализмом эпохи Великой депрессии в США. Несмотря на сталинистскую  репрессивность и вопреки ей,  ранние десятилетия предсоциализма были годами существенного подъема производительных сил путем их административно-приказной возгонки.  Сумев восстановить разрушенную гражданской  войной экономику, «реальный социализм» в СССР сделал ее второй в мире.  Когда традиционный промышленный капитализм переживал в 1930-е  гг. острый кризис, США в годы «великой депрессии» стояли перед «неосуществившейся революцией», а в Европе к власти пришел фашизм, экономика СССР давала свыше десяти процентов прироста ежегодно.

 Административно-приказной подъем государственного Синдиката помог СССР в 194О-е гг. победить европейский фашизм и резко раздвинуть границы предсоциализма, а в 1950-60-е продолжать стабильный подъем (свыше шести процентов ежегодного прироста). Такого же подъема добилась и экономика предсоциализма от Восточной Европы до Азии в послевоенный период.

 Первоначальному экономическому подъему предсоциализма соответствовал и подъем культурный. Предсоциализм ликвидировал неграмотность, поставил задачей приобщить к культуре отстраненные от нее массы, создал новое искусство, в том числе авангард 1920-х годов, на несколько десятилетий опередивший соответствующие формы на Западе.

 Глядя на предсоциализм — административно-приказной и авторитарный Синдикат — современным взглядом эпохи его кризиса, мы не должны забывать успехов  этого строя   на   раннем   этапе   становления синдикатной  формации, а,  сле-довательно,  и  успехов  его  правящего слоя , далеко не сразу проделавшего путь от революционной элиты к партократии.

 

 

                      

III.  ПРОЛЕТАРИИ И СТАЛИНИСТЫ 

 

  1.  «ПЕРВЫЙ СТАЛИНИЗМ» — ЛЕВОЭКСТРЕМИСТСКАЯ

       ДЕФОРМАЦИЯ ПРЕДСОЦИАЛИЗМА  

 

 Как и любая другая историческая  форма, предсоциализм в своем поступательном развитии не мог не исчерпать отпущенных ему исторических ресурсов.  Однако уже первый «экстремаль-ный» сталинизм явился той специфической деформацией предсоциализма, которая предвосхитила наиболее мрачные черты эпохи его бюрократического тупика и упадка.

  В политической  сфере предсоциализм (Ранний Синдикат) с самого начала своего становления был  а в т о р и т а р н ы м   обществом.

 Наблюдаемый сегодня кризис предсоциалистического авторитаризма, по видимости, подтверждает начавшуюся с Октябрьской революции критику этого авторитаризма консервативным либерализмом, считающим Авторитарный Синдикат единственной формой  коммунизма.  Этот же кризис стимулирует и многочисленные ретроспективные утопии, в частности, по поводу возможного плюралистического пути развития России после февраля 1917 г.

Однако, вопреки консервативному либерализму, новокоммунисты полагают, что выбор  той эпохи  — в  первую очередь в России — был не выбором между диктатурой и демократией, но выбором между двумя диктатурами — левой и правой, диктатурой  белого генералитета и диктатурой большевиков. В России эпохи гражданской войны 1917-22 гг. наличие именно такого  жесткого выбора вполне доказало, например, сползание вправо всех либеральных и многопартийных правительств на Волге и в Сибири.

  Авторитаризм не был изобретен предсоциализмом: и на предшествующих исторических этапах он играл роль помочей, на которых начинал свой путь каждый новый исторических младенец — от античной тирании до раннебуржуазных диктатур Кромвеля и Наполеона.  К авторитаризму продолжал прибегать и современный капитализм не только первых, но и последней четверти нашего века, например, в случае Тайваня или Чили, где Расчлененному обществу грозила пусть выборная и либеральная в лице Альенде, но «красная» опасность.

  На этапе поступательного развития предсоциализма авторитаризм выполнял роль специфического «защитного колпака» административно-приказного Синдиката и совершающего его возгонку партийного аппарата.  Однако уже на первых этапах своего развития авторитаризм предсоциализма содержал опасность своего бюрократического искажения.  Появление фигуры, которая, отсеяв революционные иллюзии, придала бы новому строю административно-приказную лапидарность и сверхцентралистскую завершенность, было закономерным.  Вместе с тем, те страшные формы, которые приняли предсоциалистический авторитаризм и адми-нистративно-приказная возгонка в сталинских руках, скомпрометировала основные посылки нового строя в целом.

 Объяснение феномена сталинизма  уже более полувека  остается полем ожесточенного пртивоборства двух идеологий современного мира — официального для предсоциализма сталинизированного марксизма и консервативного либерализма в рамках т.н. и д е о л о г и ч е с к о й  д и л е м м ы  (см. об этом I раздел данного текста).

 Если апологеты Авторитарного Синдиката, коммунисты-авторитаристы (сталинисты), продолжают видеть в сталинизме «отдельные недостатки», которые можно исправить, обратившись к «истинному социализму» (иногда понимаемому  в духе социализма 1920-х гг. в СССР), то Расчлененное общество рассматривает  сталинизм как  «квинтэссенцию»  и закономерное развитие  коммунизма, якобы уже заранее предсказанное его буржуазными критиками.

 В отличие от  традиционных коммунистов, говоря о сталинизме ,новокоммунисты отмечают не только «первый» сталинизм  (сталинизм Сталина) —  «экстремальный сталинизм», —  но и  «второй» сталинизм  (сталинизм без Сталина), например, в СССР 1960-80-х гг.

 В «первом» (экстремальном) сталинизме, коммунистическом тоталитаризме, новокоммунисты видят не просто деформацию социализма, как утверждают коммунисты-авторитаристы (сталинисты в  широком смысле этого слова), но лево-экстремистскую деформацию  п р е д с о ц и а л и з м а.  В этом сталинизме они  замечают карикатуру на предсоциализм, кото-рая, однако, лишь утрировала наиболее яркие черты пред-социалистического оригинала.

Первый сталинизм в СССР был доведением предсоциализма до крайности во всех сферах — от  грубого тоталитаризма и культа личности в политике, крикливой и строящейся на ярлыках идеологии до административно-приказной, полностью отрицающей рынок экономики.

  Борьба сталинизма  со всеми проявлениями рыночности, начавшаяся с искоренения НЭПа  в начале 1930-х годов, соот-ветствовала монопольности  ранней административно-приказ-ной возгонки государственного Синдиката. Рынок должен был исчезнуть вместе с НЭПом, чтобы в эпоху новейшего всеоб-щего кризиса предсоциализма появиться в «черном»  своем варианте в виде «теневой экономики» хрущевского и брежневского периода. 

Определенную закономерность становления авторитарного Синдиката следует  усмотреть  также и в  отстранении сталинской верхушкой от власти революционной элиты (но не в ее чудовищных сталинских формах). Необходимость создания послушных рычагов административно-приказной нерыночной возгонки Синдиката, отраженное в карикатурной форме «левыми» типа Преображенского, требовала  перехода власти от первых романтических революционеров к партийной бюрократии. 

В иных условиях и с более лояльным лидерством эта тенденция могла бы сопровождаться насилием и прямым террором в значительно меньшем масштабе. Однако специфические условия советского общества и особенности личности Сталина, его особые отношения с революционной элитой, придали этому процессу особую репрессивность.

 Уничтожение революционной элиты, а также массовый террор, развязанный сталинской кликой, отнюдь не диктовался даже непосредственными административно-приказными нуждами. Иррациональность в этом смысле сталинского террора находила себе рациональное объяснение не столько в психопатологии личности Сталина, сколько в закономерной, содержащейся в самом раннесиндикатном авторитаризме возможности его бюрократического извращения. 

Доведя формальность всех демократических процедур до предела, «первый» сталинизм оставил население страны беззащитным перед  произволом  сталинской юстиции и органов безопасности, нашедшим свое выражение в невиданном терроре, Результаты этого достаточно широко известны и подробно описаны.Следствием репрессивности «первого сталинизма» в СССР 1930-50-х гг. были десятки миллионов жертв, особенно тяжелый характер войны с фашизмом, разорение деревни и антирыночные перекосы экономики.

Сходный с советским «первым» сталинизмом характер носил китайский маоизм и ряд других левоэкстремистских деформа-ций в странах предсоциализма от Венгрии времен Ракоши до полпотовской Кампучии.

1930-50-е гг. — годы сталинизма в СССР —  стали тем отчетливым рубежом, когда сформировавшийся прежде всего в СССР предсоциализм (  раннесиндикатная административно-приказная диктатура) создал свою собственную систему власти и собственную правящую элиту — партократию.

Сталинизмом, таким образом, можно называть не только всю совокупность репрессивных проявлений предсоциализма, но и специфическую и д е о л о г и ю  предсоциализма, поддерживаемую и распространяемую  господствующим классом предсоциализма — партократией.

«Экстремальный сталинизм» осуществил наиболее злые пророчества критиков коммунизма с самого начала его возникновения, став карикатурой на предсоциализм, но карикатурой, лишь подчеркивающей нечто весьма существенное в основных системных механизмах оригинала.  Репрессивность первого  сталинизма стала предвосхищением репрессивности «второго» и «третьего» сталинизма эпохи заката предсоциализма от Тбилиси до Пекина.

 

     2. ПРЕДСОЦИАЛИЗМ В ЗЕНИТЕ

          

  Годы «первой» десталинизации в СССР и Восточной Европе 1950-60-х гг., как и отказ от наследия культурной революции в Китае, по мнению реформистов-шестидесятников, должны была привести к десталинизации и обновленному «истинному» социализму.

 На деле эта эпоха привела лишь к наиболее зрелому «классическому» этапу развития предсоциализма.

 Может показаться парадоксом, но даже обремененный «экстремальным сталинизмом»  предсоциализм 1930-40-х гг. имел определенные преимущества по сравнению с предсоциализмом 1920-х гг. Этим преимуществом было создание и возгонка государственного Синдиката, хотя и имев-шая раннюю, административно-приказную форму. В 1960-80-е гг., в первую очередь в Восточной Европе, используя этот инструмент, предсоциализм достиг своего зенита и развил свои основные возможности.  Он превратился в единую систему с единой идеологией, сумел расширить свою территорию, создал в отдельных направлениях, и не только военном — кон-курентоспособную с капитализмом экономику.

 Роль Авторитрного Синдиката в мире не была столь уж реакционной, как полагают в духе теории «империи зла» консервативные либералы.  Раннесиндикатная система стала мировой системой, по всем линиям составившей конкуренцию Расчлененному обществу.  Предсоциализм способствовал отколу от бывших западных империй зависимых территорий (т.н. «распад колониальной системы капитализма»), выступал за их свободное развитие и помощь от голода, которой Запад  до определенного времени  предпочитал  уничтожение гигантских масс продовольствия; предлагал Западу приступить к военному разоружению.

 Сам исключительный технологический скачок Расчлененного общества в послевоенное время, в особенности начиная с 1950-60-х гг., был  в определенной степени следствием раннесиндикатной революции. Именно эта революция заставила Расчлененное общество мобилизовать для сохранения своего превосходства все  материальные и идеологические ресурсы.  Нажим предсоциализма как ни что другое способствовал превращению в европейском регионе «консервативного» капитализма в капитализм либеральный,«социально-рыночный» с изрядной долей социалистического реформизма  в духе шведской «модели социализма».

Однако и в СССР, своей колыбели, и вне ее предсоциализм вскоре исчерпал свои способности развития.    

  ЭКОНОМИКА предсоциализма достигла в 1960-х -1980-х  гг. определенных успехов в основном за счет экстенсивной административно-приказной возгонки государственного Синдиката. Между тем, как ясно показала не только консервативно-либеральная критика, но и реформистски-коммунистическая литература эпохи гласности, игнорируя рынок и важнейшие принципы эффективности, эта экономика  не смогла до сих пор решить ряд достаточно простых задач — задачу элементарного потребления — устранения дефицита продовольствия, жилья, товаров повседневного спроса; обеспечить своему населению уровень жизни выше, чем в седьмой-восьмой десятке стран мира.  Сложилась отраслевая ведомственная структура с широко проникающим  монополизмом, неспособная к развитию, техническому прогрессу и создавшая тяжелые  экологические  нарушения.

 Важнейшей ПОЛИТИЧЕСКОЙ особенностью предсоциализма вплоть до последнего времени и  несмотря на начало  перестройки остается  авторитарность его политической системы.

  Подвергавшаяся критике Западом с  самого возникновения Авторитарного Синдиката, эта особенность лишь в последнее время признана в лозунге «правового государства» и даже революционном для партократии лозунге многопартийности (февраль 1990).  В то время как на Западе в рамках традиционной парламентской демократии, завоеванной буржуазией еще в ходе великих антифеодальных революций, уже полтора века свободно действовали и издавали свои материалы критические и оппозиционные существующему режиму группировки (в том числе компартии), отсутствовала политическая цензура, существовавала свобода передвижения, гласный суд и прочие известные всему миру  п о л и т и ч е с к и е  с в о б о д ы,  «реального социализа» в течение многих лет представлял массу примеров несоблюдения этих номинально провозглашенных во всех его конституциях свобод.

Перестройка признала полную формализацию в рамках застойной неосталинистской системы как Советов, так и всех других массовых организаций в СССР, включая профсоюзы, комсомол и проч.  В рамках  предсоциализма реальной политической власти была лишена и номинально правящая в этих странах коммунистическая партия.   Масса рядовых членов партии — девять десятых ее членов — не имела никакого контроля за решениями партаппарата.  Формальными оказывались не только все непартийные, но и все партийные демократические процедуры, за исключением закрытых пленумов ЦК и заседаний Политбюро.  Власть в предсоциалистичеком СССР, как и в странах предсоциализма в целом, принадлежала не «народу», как это заявлялось в Конституции СССР, а неконтролируему ни народом, ни  рядовой партийной массой  п а р т и й н о м у   а п п а р а т у — партократии.

 Все политические решения принимала бюрократическая  о л и г а р х и я, которую практически можно ограничить центральными комитетами компартий стран реального социализма.( В СССР  перед перестройкой  размер ее бы равен приблизительно 400 человек).   Во времена брежневского неосталинизма субъектом принятия решений оказывалась еще более узкая политическая олигархия, ограниченная приблизительно рамками Политбюро.  Лозунг «коллегиальности руководства» с послесталинских времен означал не отмену олигархического политического режима, но расширение состава  партократической олигархии.

 И в период перестройки в СССР и других странах реального социализма фактически продолжаются репрессии против критиков режима, сохраняются политзаключенные, негласный суд, жесткие запреты на распространение информации и передвижение, издательскую деятельность и создание неформальных ассоциаций.

Авторитарной политике  предсоциализма в СССР и других его  странах  соответствовала и  а в т о р и т а р н а я  и д е о л о г и я.  За рамками гласностии до сих пор остаются значительные пласты информации — как о собственной истории СССР, так и о  внешнем мире вне его.  Обслуживая частнобюрократический интерес, идеология предсоциализма имела до сих пор несравненно большую, чем сегодняшняя западная идеология, сферу официально замалчиваемого.  Сохраняющаяся цензура продолжала поддерживать ситуацию, при которой главной формой критики в странах сегодняшнего предсоциализма в течение долгого времени оставалась критика  н а  э к с п о р т.

     

 В области  МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫХ  ОТНОШЕНИЙ авторитарный Синдикат (предсоциализм) хотя и сделал по сравнению с традиционным капитализмом существенные шаги вперед, не вышел до сих пор  за рамки жестко централистского унитарного государства.  Центральная из республиканских олигархий, РСФСР, навязывает свои решения другим союзным обра-зованиям в духе известной сталинской «автономизации», теории вхождения в СССР  других союзных республик на правах «автономных» республик РСФСР. Утверждение брежневской конституции о якобы федеративных отношениях между союзны-ми республиками остается бюрократическим плагиатом.

 Идеи федерации как формы объединения союзных республик, закрепленные в Конституции СССР, оставались  для СССР лишь желаемым и достаточно отдаленным идеалом,  лишь за его пре-делами — в наиболее резко порвавшей со сталинизмом Юго-славии.  В целом для  советской формы предсоциализма — едва ли не наиболее отсталой из существующих — само название СССР подходит весьма мало. Освободившись от бюро-кратического плагиата, мы увидим в  СССР не только брежневской, но и нынешней эпохи лишь   у н и ю   б ю р о —                      к р а т и ч е с к и х,   п р е д с о ц и а л и с т и ч е с к и х    о л и —                                               г а р х и й.

 

 

 3. ЗАКАТ ПРЕДСОЦИАЛИЗМА 

 

 Достигнув к концу 1970-х гг. вершины своего расцвета, предсоциализм с начала 1980-х вступил в полосу очевидного кризиса.

  Совершив с начала века до конца 1970-х годов невиданную революцию в мире, Авторитарный Синдикат стал постепенно сам становиться  жертвой тех исторических сил, которые он привел в движение.  К концу 1970-х гг.закончился в основном раздел мира между двумя системами.  По трети мировой территории получили два мировых «полюса» — современный капи-тализм во главе с США  и предсоциализм с центром в СССР.  На пограничных территориях  образовались группы сателлитов и «сфер влияния», а также «нейтральные страны».

 Отступавший под натиском предсоциализма современный капитализм, хотя и оказался сконцентрированным на несравни-мо меньшей, чем даже в середине XX века территории, но сохранил и приумножил свои и так невиданно превосходящие предсоциализм материальные ресурсы.  С 1960-х гг. он вступил в полосу совершенно нового технологического этапа — постиндустриального, информационного общества со всеми его особенностями.

 Авторитарный и административно-приказной предсоциализм соответствовал лишь раннеиндустриальному этапу мирового развития. Потому в своих наиболее развитых европейских формах уже в  1960-е гг.  Синдикат поставил себе задачи, выходящие за рамки этого строя.

  Критику предсоциалистического авторитаризма содержали уже венгерские события 1956 г., в силу ряда обстоятельств, однако, имевшие сильный «реставрационный» оттенок, мотив возвращения к Расчлененному обществу.

 Наиболее  ярким символом перехода к новой общественной форме — Поставторитарному Синдикату стала Пражская весна 1968 г.  Подавление Пражской весны, близкой для раннего Синдиката по значению Парижской коммуне, неосталинистской партократией  стало очевидным рубежом, после которого в Европе предсоциализм  вступил в полосу явной консервации своей структуры.

  В ходе брежневско-сусловской реставрации сталинизм в  СССР в 1969 г. был едва ли не официально реабилитирован.  Авторитаризм и привилегии партократии расценивались как незыблемые; репрессии против инакомыслия приняли формы настоящей охоты на ведьм.

  Между тем, расправа с реформистами оказалась пирровой победой партократии, обернувшейся для нее лишь еще большим поражением.  Подавив свои собственнные наиболее развитые формы, предсоциализм оказался явно неспособным к дальнейшему эффективному развитию и соревнованию с Расчлененным обществом.  Со второй половины 1970-х гг. и особенно после неосталинистской афганской авантюры современный капитализм перешел в атаку на предсоциализм — прежде всего в сфере идеологии, атакуя в кампании «прав человека» наиболее уязвимое место этого строя — его авторитаризм.

  Успешно контратаковал современный капитализм и в сфере внешней политики, сумев вынудить предсоциализм к потере целого ряда важных зон влияния и проигрышу ряда региональ-ных конфликтов.  Идеология этого капитализма — консервативный либерализм —  заняла  ведущие позиции на идеологическом рынке,  завоевав полное господство в эфире.

 Административно-приказной Синдикат  оказался  очевидно неспособным противостоять этому давлению значительно превосходящего технологически и организационно соперника.  С середины 1970-х все острее начал ощущаться кризис предсоциализма, его экономическая, политическая и идеологическая неспособность к соревнованию с Расчленен-ным обществом.

 Как известно, по основным индустриальным показателям (новая технология, уровень автоматизации, вычислительной техники, развитие инфраструктуры и транспорта) экономика предсоциализма в СССР к началу перестройки отставала от развитых стран Запада на несколько десятилетий.  По многим основным показателям развития — структура экспорта и роль в нем сырья, закупки за границей продовольствия, урожайность и продуктивность сельского хозяйства и многое другое — СССР оказался, как это  было признано в  перестроечной прессе, на уровне развивающихся стран.

 Сегодняшний предсоциализм и современный капитализм оказались в разных технологических эпохах.  Расчлененное общество достигло вершин индустриализма и стало переходить к «информационному обществу».  Реальный социализм  застрял на стадии раннего индустриализма с явными элементами «аграризма», неспособного при  этом решить задачу элементарного продовольственного потребления. К этому добавляются официально признанные как черты «капитализма» беды — инфляция, безработица и проч.  Средняя заработная плата в СССР отстает от стандартов развитых западных стран в  десятки раз.  Для высших советских чиновников была бы роскошью заплата американского мусорщика.  По реальному уровню своего экономического развития предсоциализм в своем центре — СССР — оказался царством экономических лилипутов, на которые смотрит из-за исчезающего железного занавеса Гулливер Расчлененного общества.  

  Как и общественные классы предшествующих исторических эпох, партократия все более оказывалась неспособной управ-лять обществом, подъем которого она в течение ряда лет обеспечивала.

 Вместе с тем росла и оппозиция правящей элите предсоциализма коллективного пролетария и в первую очередь — и н т е л л е к т у а р и а т а.

 За исключением польского варианта  (а также стачечного движения в СССР), где наряду с интеллектуариатом против партократии выступили и рабочие, именно интеллектуариат составлял основную оппозицию партократии и во всем предсоциалистическом мире.

 Это объяснялось рядом причин. Прежде всего в условиях предсоциализма интеллектуариат подвергался очевидной дискриминации — в первую  очередь  м а т е р и а л ь н о й. Управляемое партократией общество  факически не оплачивало его образование,  предоставляя  работникам умственного труда крайне низкую даже по предсоциалистическим нормам зарплату (простой преподаватель вуза в 1990 г. получал в два раза меньше среднего рабочего и едва ли не в три раза меньше низших чинов армии или КГБ).  Существовала и  п о л и т и ч е с к а я  и  и д е о л о г и ч е с к а я  дискриминация интеллектуариата, он объявлялся «вторичной», менее благонадежной, чем «рабочий класс», «прослойкой», попадал под ограничения при вступлении в КПСС, поездках за границу и проч.

 Декларируя свою приверженнность « мировому  пролетариату», под которым понимались, конечно, лишь пролетарии физического труда, партократия на деле репрессировала  пролетариат   умственный — интеллектуариат, разбавляя круп-  ные советские  города полуквалифицированным люмпеном.

 Добиваясь развития общественного производства, партократия не могла, с одной стороны, не создавать и воссоздавать интеллектуариат.  С другой стороны, антиинтеллектуализм стал знаменем «второго сталинизма» и национал-сталинизма, вскармливавшегося сталинской и неосталинистской верхушкой задолго до пресловутой «Памяти».

 Противостояние интеллектуариата партократии определялось также тем, что в силу своего образования он отчетливее других слоев видел лицемерие правящего класса реального социа-лизма, сильнее других страдал от отсутствия политических свобод.

 Партократия опасалась интеллектуариата как носителя «контркультуры» потому также, что ощущала в нем своего «могильщика», ибо именно его место она занимала у руля власти, для которой у партократии (в особенности в ее не вполне городском варианте в СССР) никогда не хватало ни знаний, ни компетентности. Ответом интеллектуариата партократии была еще более резкая оппозиция его сталинизму.

 Интеллектуариат дал костяк диссидентства; именно профсоюзы интеллектуариата — творческие союзы интелли-генции — стали  лидерами  антипартократического движения                                  и застрельщиками перестройки во многих странах предсо-циализма.

 

 

 IV. КТО ТАКИЕ НОВОКОММУНИСТЫ?

 

 

 Кризис не может автоматически создать новую систему. Порожденная предсоциализмом партократия не уступит свою власть добровольно.  Переход от Авторитарного Синдиката (предсоциализма)  к Поставторитарному Синдикату  — «коммунистическому социализму», обществу самоуправления — возможен только как массовое действие всего заинтересованного в ней коллективного пролетария и в первую очередь интеллектуариата; как революция, охватывающая целую историческую эпоху.

 Суть этой революции состоит в ломке авторитарных структур и административно-приказной системы, отстранении от власти партаппарата, революционном ниспровержении пред-социализма и переходе Синдиката к его поставторитарным формам, способным к неадминистративному подъему.

 Перестройка и катаклизмы в Восточной Европе означают лишь начало этого исторического перелома и перехода Синдиката на новый исторический уровень. (Последнее возможно, однако, лишь в случае, если Синдикатное пространство не будет опустошено Расчлененным обществом.)

 

 

 1. НОВОКОММУНИСТИЧЕСКАЯ  АЛЬТЕРНАТИВА

 СТАЛИНИЗМУ:  НОВЫЙ МАРКСИЗМ И НОВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

 

 

 Разрывая с предсоциализмом, новокоммунисты разрывают и с его идеологией — сталинизированным марксизмом, не способным выйти за пределы предсоциализма, продолжающим апологетику данной общественной формы и представляющим эту форму конечной целью и венцом исторического развития.

 Этот разрыв, однако, не может означать для них переход на позиции консервативного либерализма. В отличие от сталинистов, новокоммунисты отказываются считать сегодняшний предсоциализм «социализмом».  Поэтому они отрицают как формы  п а р т о к р а т и ч е с к о г о   п л а г и —                                               а т а   все самооценки реального социализма как «бесклассового  общества», все попытки сталинистов скрыть действительную роль партократии и реальную авторитарность политической системы предсоциализма.  Они отвергают как наивно-апологетические основные самооценки сегодняшнего предсоциализма, данные в его програмных документах, от действующей Конституции СССР 1977 г. с поправками 1988 г.    до  третьей программы КПСС 1961 г. с поправками 1986 г. 

 Основные программные документы коммунистов-авторитаристов (сталинистов), где постулируется «построенность социализма», новокоммунисты объявляют документами  у т о -п и ч е с к о г о   с о ц и а л и з м а.  Считая необходимым дать реальную оценку созданному сегодня в т.н. «социалистических странах» (на деле странах «реального предсоциализма»), авторитарно-коммунистическому обществу, они ставят своей задачей выработку новых программных документов компартий плюралистического типа и создание нового объединения коммунистов — Пятого Интернационала, борющегося за осущест-вление новокоммунистической — плюралистически-коммунистической программы.

 Показывая историческую ограниченность предсоциализма, новокоммунисты выдвигают задачу перехода «реального социализма» к Поставторитарному  Синдикатному обществу, которое единственно может обозначаться как «социализм». 

 Этот переход, согласно новокоммунистам, представляет                           собой антиавторитарную антибюрократическую революцию,  являющуюся для коллективного пролетария  р е в о л ю ц и е й                                у ч а с т и я, то есть революцией овладения совокупным пролетарием государственным Синдикатом, реальным проры-вом  этого пролетария к участию в управлении своим собствен-ным обществом и производством.

 Ставя своей целью отстранение партократии от власти, новокоммунисты мыслят это отстранение не как устранение конкретных лиц, подобное сталинской ликвидации т.н. «кулачества» или революционной элиты, но прежде всего в установлении контроля над партаппаратом и  переходе власти от партаппарата к выборным органам (в частности, Советам).Тем самым будет преодолен классовый характер власти предсоциализма и обеспечено превращение представителей правящего в его условиях класса — партократии — в обычных работников управления.

В официальной предсоциалистической теории ком-мунистического воспитания партократия забывала, что «воспитатель  сам должен быть воспитан», и потому «неизбежно делила общество на две части, одна из которых возвышалась над обществом». Революция участия есть то изменение об-стоятельств, которое совпадает с изменением самих себя и которое не нуждается поэтому в  бюрократических воспитателях.

 

  2. НОВОКОММУНИЗМ И КОНСЕРВАТИВНЫЙ ЛИБЕРАЛИЗМ

   

  Однако новокоммунизм полемизирует не только с авторитарным коммунизмом (сталинизмом). Едва ли не более сложной линией его полемики явяется спор с той версией критики коммунистического авторитаризма (предсоциализма), которую дает  консервативный либерализм.

 Консервативный либерализм является на сегодня наиболее разработанной и очевидно доминирующей  м и р о в о й  идеологией.  Это объясняется как острым кризисом предсоциализма, так и исключительно мощными материальны-ми ресурсами Расчлененного общества, его многократным количественным  и  качественным — экономическим, технологическим и культурным превосходством над Авто-ритарным Синдикатом (предсоциализмом).

 Глобальное мировое преимущество Расчлененного общества определяет преобладание консервативно-либеральной фор-мы критики предсоциализма, ее очевидный теоретический, идеологический, а, следовательно, и пропагандистский перевес  над всеми иными формами критики этого общества.

 Безусловное на сегодняшний день «господство в воздухе»(эфире) консервативно-либеральной критики предсоциализма определяется  также  и трудностями распро-странения критического (плюралистического) марксизма.  Не имея своего собственного ареала, этот марксизм оставался оппозиционным как на антисоциалистическом Западе, так и на авторитарно-коммунистическом Востоке.

Ситуация ожесточенно-тоталитарного противоборства двух идеологий в рамках идеологической дилеммы поставила критический марксизм в положение «исключенного третьего» и определила длительное превосходство консервативно-либеральной критики предсоциализма. В течение длительного времени интеллектуариат и демократическая оппозиция  вели критику предсоциализма устами и терминами Расчлененного общества.

 Первыми и наиболее ранними критиками предсоциализма были так называемые  д и с с и д е н т ы.  Стоя  на позициях консервативного либерализма,  они  видели единственную альтернативу предсоциалистическим режимам в немарксист-ских идеологических доктринах и традиционной западной демократии. Их общественным идеалом оставались до-синдикатные  общественные формы — для России и смежных с ней стран — путь февральской революции 1917 г.  На «февралистских» позициях до сих пор остается значительная часть советских оппозиционных организаций от бывшего НТС (Народно-трудового союза) до нынешнего Демократического Союза или Демократической партии.  Полагая в качестве единственного варианта плюрализма плюрализм западный, они ,как правило, переходили на позиции Расчлененного общества, требуя идеологического, политического и экономического поражения предсоциализма.

  Главной  с л а б о с т ь ю  консервативно-либеральной критики предсоциализма является неспособность этой критики выйти за рамки идеологической дилеммы. 

Приверженцы данной доктрины стремятся доказать преимущество одной репрессивности над другой: преимуще-ство плутократического, хотя и исключительно развитого общества над партократическим (предсоциа-лизмом). Стремясь быть революционной по отношению к предсоциализму, данная теория на самом деле апологетична по отношению к Расчлененному обществу так же, как сталинизированный марксизм апологетичен по отношению к предсоциализму.

 Но плутократия не может быть истцом по отношению к партократии, как  Расчлененное общество не может быть истцом по отношению к предсоциализму.  Оба репрессивных общест-ва, что показали уже новые левые, в частности, Г. Маркузе, должны стать равным образом объектами критики — с позиций (добавим мы) высшей, структурно более продвинутой, именно — последовательно самоуправленческой исторической формы.

  Расчлененное общество и консервативный либерализм не являются позитивной альтернативой предсоциализму и не указывают Синдикату пути его поступательного развития.  Если Расчлененное общество было право перед предсоциализмом в отношении политической демократии и «прав человека», то предсоциализм был прав по отношению к Расчлененному обществу в отношении прав «социальных», самоуправленческих, которые новокоммунисты связывают прежде всего с развитием Синдиката.

 Для консервативного либерализма  типично  отождествление коммунизма и предсоциализма. Из этого отождествления вытекает и представление авторитарной политической  надстройки единственно возможной политической формой Синдикатного (коммунистического) общества.  Обозначая пред-социализм термином «тоталитаризм» (вместо авторитаризма), консервативный либерализм ставит его на одну доску с феодализмом и правым («буржуазным») радикализмом — фашизмом, к помощи которого Расчлененное общество часто прибегало в сложные для себя исторические моменты от Мюнхенского соглашения 1938 г. до пиночетовского путча в 1974 г.

 Понятие тоталитаризма  консервативный либерализм употребляет не только по отношению к предсоциализму, но и по отношению к коммунизму вообще.  Он называет тоталитар-ными также и авторитарные формы предсоциализма, не замечая отличия предсоциалистического авторитаризма от тота-литаризма.

 В  понятие демократии консервативный либерализм вкладывает лишь одно значение — именно значение политической демократии.  Он совершенно упускает из виду второе значение этого понятия — значение социальное, касающееся общест-венного и производственного  с а м о у п р а в л е н и я, которого лишено не имеющее Синдиката Расчлененное общество.

Консервативно-либеральная критика предсоциализма ведется прежде всего в политической сфере,  стремясь  как бы не замечать Синдиката. С другой стороны ее скрытая главная цель — развенчание Синдиката как структурной основы  ком-мунистических систем. Поэтому антиавторитаризм консервативного либерализма является фактически лишь предлогом. Лукавство кампании прав человека в консерва-тивно-либеральном варианте заключается в том, что основным объектом этой антиавторитарной кампании является не столько авторитаризм, политическая  н а д с т р о й к а  сегодняшнего авторитарного коммунизма, но его базис — государственный                   С и н д и к а т.  Поэтому преодоление Синдикатом авторитарного барьера вовсе не может стать концом пропагандистской атаки на него Расчлененного общества.  Как только реальный социализм, как в ряде стран Восточной Европы — приступит к осуществлению этих свобод, Запад тотчас же обнаружит, что коммунистический (синдикатный) п л ю р а л и з м  для него так же неприемлем, как и коммунистический авторитаризм.

 

Консервативный либерализм имеет свою версию сталинизма. Отождествляя предсоциализм с коммунизмом, он считает сталинизм  непреодолимым в рамках коммунизма и предлагает в качестве единственной формы десталинизации возвращение к Расчлененному обществу.

 В этом отношении консервативный либерализм едва ли не сходится с хрестоматиями сталинизированного марксизма, мыслящего себе коммунизм («социализм») лишь в рамках реального предсоциализма,терпящего ныне столь сокру-шительное фиаско. Как некогда сталинистские критики Пражс-кой весны типа забытого консерватора  Ваганова, обвинявшие коммунистических ревизионистов в «несоциализме», консервативный либерализм полагает, что переход Синдиката к его плюралистическим формам означает лишь возвращение к «нормальному», то есть некоммунистическому — несиндикатному — развитию.   

 

В своих оценках э л и т ы предсоциализма, консервативный либерализм ошибочно расширяет ее состав.  Основным субъектом власти предсоциализма он считает не партийный аппарат — партийную бюрократию(партократию), но  п а р т и ю (этот старый  инструмент раннесиндикатной возгонки) как таковую.  Он стремится не замечать, что в условиях пред-социализма рядовые члены партии лишены какого-либо участия в принятии решений и структурах власти.

 Отождествляя партократию с партией как таковой, консервативный либерализм видит единственный путь «демократизации» предсоциализма не в отстранении от власти партократии — партийного аппарата — но в отстранении от влас-ти к о м п а р т и й  вообще.  Он не видит связи компартии с государственным Синдикатом и их роль регулятора госсектора.  Эта особая роль компартий, однако, и составляет ту причину, по которой контроль за Синдикатом даже при самых сильных потрясениях в большинстве случаев остается у тех или иных коммунистических (или квазикоммунистических, как в Польше) группировок.

 

Из общей концепции консервативного либерализма вытекает и его взгляд  на  и с т о р и ю  Синдикатных обществ. 

Все синдикатное развитие представляется в этой концепции сплошной цепью грехопадений, заговоров, оккупаций и террора. 

Истоки всех бед  стран реального социализма усматриваются в коммунистических революциях, начиная с Октябрьской и кончая последующими «революциями сверху» в Восточной Европе и Азии.  Последние считаются шагом назад по сравнению с буржуазными (в России — февральской) революциями  — в частности, в силу авторитарности  системы, которая была установлена в их результате. 

Вопреки консервативным либералам («февралистам» — сторонникам февральской революции) новокоммунисты признают позитивность в конечном счете Октябрьской револю-ции и соответствующих ей революций в остальном коммунистическом мире — Восточной Европе, Азии и др. — как революций перехода к Синдикату, создания основ синдикатного развития. В этом смысле новокоммунисты считают раннесиндикатные революции «своими».

 

Консервативный либерализм проявляет слабости и в оценке      п е р с п е к т и в  новокоммунистической революции.  Говоря о конце коммунизма, например, в Восточной Европе, он имеет в виду не что иное, как лишь конец коммунистического авторитаризма и командно-административной системы.  Тем самым он совершает ту же ошибку, что и сталинизм, отождествляя предсоциализм с «социализмом» и «коммунизмом».  Крах предсоциализма кажется ему «крахом коммунизма» и возвращением предсоциализма к «нормальному», т.е. капиталистическому развитию. 

 Не видя внутренней логики развития Синдиката, консервативный либерализм не замечает, что сегодняшняя «лихорадка» Синдиката есть не восстановление Расчлененного общества  но — в идеале,в своей позитивности — переход  соответствующих стран к новой  поставторитарной  форме синдикатной организации.

 

 В  н а ц и о н а л ь н о м   в о п р о с е  консервативно-либеральной доктрине соответствует теория многонациональных раннесиндикатных государств как «и м п е р и й».  Особенно четко эта теория применяется в отношении СССР.  Расчлененное обество, само сохранившее еще р е а л ь н ы е колонии, типа Гонконга, апеллирует к национальному радикализму, ставя своей  целью разделение (расчленение) СССР или Югославии и выход из них национальных республик.

 В консервативно-либеральных теориях  критика привилегий «нового класса» — партократии используется для защиты привилегий  класса «старого» —  плутократии.  В них     практически воспроизводится идеологическая дилемма, и изъяны одного варианта репрессивного общества становятся основой для защиты изъянов другого. Новокоммунисты, коммунисты-плюралисты, продолжатели критической марксистской тради-ции, являются противниками репрессивного — классового общества как такового, противниками не только бюро-кратической, но и плутократической классовости и одномерно-сти обоих типов репрессивного общества.  Поэтому выход из тупика идеологической дилеммы они видят в продолжении синдикатной революции до преодоления классового деления как такового, до ликвидации, возможно, последнего (в ароморфозном смысле) репрессивного класса истории — класса партократии.

 Новокоммунисты  дают иную критику предсоциализма, чем это делают  консервативные либералы.  Считая, что Расчлененное общество не может быть в конечном счете «истцом» по отноше-нию к предсоциализму, они отвергают  обе репрессивные идеологии. Переход на позиции консервативного либерализма они считают иллюзорным выходом для коммунистической оппозиции; стремлением в иное болото. 

Консервативный либерализм всей мощью своих  ресурсов обрушившийся на предсоциализм, кажется, сказал все о репрессивности предсоциализма; но он значительно менее красноречив в анализе и преодолении своей собственной репрессивности.

Как  полагают новокоммунисты, наметившееся сегодня глобальное поражение предсоциализма грозит катастрофой не только многомиллионным народам, чья жизнь связана с системами этого типа, но и человеческой цивилизации как таковой.  Мотор современной цивилизации, в подтверждение старой диалектики, является   д в у х т а к т н ы м . Разрушение этой модели может внести в историческое развитие резкую асимметрию и перекос.

 Не разделяя программные установки консервативного либерализма, новокоммунисты — коммунисты-плюралисты — выступают за  легализацию всех ненасильственных  оппозиционных политических партий реального социализма, в том числе и консервативно-либеральных, например, Демократического союза в СССР. 

 

 

3. НОВОКОММУНИЗМ И «ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ ТЕОРИИ», В Т.Ч.

     НЕОРТОДОКСАЛЬНЫЙ  МАРКСИЗМ

 

 

 Между консервативным либерализмом и сталинизированным марксизмом лежит целая полоса «промежуточных теорий».

  Одни из них — квази-марксистские теории — тяготеют к консервативному либерализму  (идеологии плутократии); дру-гие близки к критическому марксизму.  Сегодня возможен и критический марксизм (новокоммунизм) п а р т о к р а т и и.  Оказавшись в сложном положении, партократия подчас заимствует лозунги реформистского коммунизма, стремясь как бы   з а м е с т и т ь   в этой роли интелектуариат и тем самым сохранить свою власть.  

 Фактической разновидностью «консервативного либера-лизма» выступает и ряд  КВАЗИ-МАРКСИСТСКИХ теорий — «нового класса» М.Джиласа, «азиатского способа производства» К. Виттфогеля и др., в которых марксистские понятия используются для критики  марксизма и  апологетики Расчлененного общества.

Отмечая преимущества этих теорий перед чисто консерва-тивно-либеральными,  новокоммунисты при этом считают «квази-марксистскими» и эклектичными все рассуждения о «классо-вом» характере сегодняшнего предсоциализма, которые одновременно отрицают  классовые детерминанты истори-ческого развития вообще и классовую основу Расчлененного («капиталистического») общества в частности.

  Критику двух типов репрессивного общества вел целый ряд НОВЫХ ЛЕВЫХ (критически-марксистских) теоретиков от Л.Троцкого до  Г.Маркузе.

Оба этих теоретика не обнаружили, однако, действительных причин предсоциалистической репрессивности и не смогли найти альтернативы двум типам репрессивного общества.  Л.Троцкий — первый  острый  критик  сталинизма  и новой сталинской «бюрократии» (которую, однако, не считал классом), не обнаружил причин возникновения бюрократического искажения предсоциализма в особенностях развития раннего Синдиката.  Г. Маркузе искал «третий путь», опираясь на аут-сайдеров Расчлененного общества, не замечая позитивности Синдиката и  его новой силы — интеллектуариата.

 

Из западных левых программ новокоммунистам наиболее близка программа  ЕВРОКОММУНИСТОВ.

С середины 1970-х гг. еврокоммунисты в Западной Европе наиболее последовательно боролись как за радикальное изменение Расчлененного общества, так и против пред-социалистического сталинизма и авторитаризма,  критикуя нарушения  реальным социализмом прав человека  и его внешнеполитические авантюры — от   подавления Пражской весны до афганской войны. 

С точки зрения новокоммунистов еврокоммунисты — более радикальные, чем социал-демократы, по отношению к Расчлененному обществу левые плюралисты, предлагают важный, но не имеющий возможности играть роль центрального, вариант коммунистического плюрализма.

 Еврокоммунизм исходит из специфических условий Западной Европы. Однако, как полагают новокоммунисты, историческая инициатива нового высокого индустриализма будет принадлежать обществам, наиболее решительно перешедшими к  отличным от Расчлененного общества (именно — синдикатным) структурным формам. Это — сегодняшние коммунистические страны Восточной Европы и Азии, главным образом, обладающие собственными значительными политическими и эко-номическими ресурсами СССР и Китай.  Их переход к плюрализму откроет новую ветвь Исторического Ароморфоза.

 Вместе с тем еврокоммунизм еще реально сможет сыграть свою роль при достижении Синдикатом технологического паритета с Расчлененным обществом.  В этом случае проявится действительное содержание его программы как специфического для развитого капитализма способа миновать стадию предсоциализма и перейти сразу к поставторитарному (плюралистическому) Синдикату.

 Сегодня же историческое отступление предсоциализма заставляет еврокоммунистов все больше сдвигаться «вправо» к социал-демократии и создавать чрезвычайно близкие к ней программы.  Переход крупных европейских компартий типа итальянской на социал-демократические позиции может стать лишь новым свидетельством поражения Синдиката в Европе.   

 

Особенно важно оговорить отличия новокоммунистов от СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ, в период кризиса предсоциализма получающих все больший вес в левом движении.

Социал-демократическая программа, ведущая свое начало от Второго Интернационала времен Энгельса, Бернштейна и Каутского, может казаться наиболее привлекательной альтернативой административно-командной системе се-годняшнего предсоциализма. Антибюрократической оппозиции кажется, что «демократический социализм» отстаивает  важные отсутствующие  у  Авторитарного Синдиката  черты —  смешанную рыночную экономику и политический плюрализм.  Успеху со-циал-демократов в странах предсоциализма способствует и их старая оппозиция   «реальному социализму», а также репрессии против них  партократических олигархий.

 Действительно, новокоммунистов объединяет с социал-демократией приверженность к политическому плюрализму и смешанной экономике, но отличает от этого течения иной под-ход к базисным общественным структурам,  составляющим основу  этих внешних форм.  У социал-демократов  вплоть до последней их программы таким фундаментом оказывалось клас-сическое Расчлененное общество с крупной частной собственнностью, которую не  отменяют элементы госу-дарственного регулирования.  Новокоммунисты не отрицают  частную собственность и смешанные формы собственности, но отказываются рассматривать их как центр общественной систе-мы, отводя им роль лишь  п е р и ф е р и и  Синдиката.

Реформистская социал-демократическая программа (включая Годесбергскую) не  выходила за рамки Расчлененного общества, сохраняя основные его параметры. Как полагают новоком-мунисты, эту программу можно рассматривать в некотором роде как специфическую для западного высокоиндустриального пути форму предсоциализма — хотя и плюралистического типа.  Ее  главная слабость — сохранение, хотя и на новом, исключительно высоком историческом уровне, классических недостатков   Расчлененного общества, в том числе господства плутократии, неравенства и отчуждения. 

Новокоммунисты приходят к плюрализму на принципиально иной общественной основе — основе радикально расчищенного государственного С и н д и к а т а, дающей, как полагают новокоммунисты, лучшие по сравнению с Расчлененным обществом возможности для общественного самоуправления, а следовательно, в  конечном счете и лучших путей общественного развития. Центр новой плюралистической общественной структуры новокоммунисты видят не в блоке крупных корпораций, но в государственном Синдикате, преодолевающем старые беды Расчлененного общества и создающем основу для полного   с а- м о у п р а в л е н и я  и  неадминистративного подъема государственного  сектора и всего общества в целом. 

 Новокоммунистическая программа поэтому есть не просто программа «демократического социализма», в которой неопределенны оба термина — как «демократия», так и «социализм», но программа коммунистического социализма  — Поставторитарного Синдиката.

 Выступая за возвращение к социал-демократическим исто-кам, антибюрократическая оппозиция в странах синдикатного типа принимает  с и м м е т р и ю своих взглядов с социал-демократией за тождество.  Но она забывает, что новые побеги на историческом дереве — не возвращение к старым развилкам, но создание новых.    

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4.  НОВОКОММУНИСТИЧЕСКАЯ КРИТИКА ПРЕДСОЦИАЛИЗМА    

    И ЛЕНИНИЗМА : ПРЕОДОЛЕНИЕ АВТОРИТАРИЗМА,               

    СОХРАНЕНИЕ СИНДИКАТА

 

 

 Новокоммунистическая критика старого коммунизма — в том числе и ленинизма — отличается от  консервативно-либеральной.  Новокоммунисты видят в ленинизме доктрину более широкую, чем теорию авторитарной репрессивности.  Сводя ленинизм к авторитаризму,  Расчлененное общество стремится вывести реальную структурную позитивность Синдиката за рамки спора систем и доказать  крушение коммунизма крушением  раннесиндикатной диктатуры.

 Но приверженцы этой идеологии не видят, что как сам пред-социализм, так и создавшие его революции не сводились к авторитаризму. Смысл Октябрьской революции и близких к ней революций сверху в Восточной Европе заключался в создании и упрочении С и н д и к а т а — структурной основы систем «ком-мунистического типа» в целом. В этом смысле ленинизм выходит за рамки предсоциализма и представляет собой теорию синдикатного (коммунистического), в том числе и плюралистически-коммунистического развития  к а к   т а к о —                  в о г о. 

Считая себя преемниками ранних коммунистических революций, которые они называют синдикатными революциями первого порядка, новокоммунисты поэтому не отказываются от ленинизма, хотя отрицают в ленинизме все устаревшее, связанное с Авторитарным Синдикатом — включая взгляды Ле-нина на политическую демократию. 

 

 

  5. НОВОКОММУНИСТИСТЫ — ПАРТИЯ ИНТЕЛЛЕКТУАРИАТА

     И ТЕМ САМЫМ — ВСЕГО ПРОЛЕТАРИАТА В ЦЕЛОМ. 

 

 

 Выдвигая своим лозунгом революционное ниспровержение предсоциализма и  партократии, новокоммунисты выступают с самостоятельной политической платформой, отличающей их как от традиционных коммунистов, так и от различных течений консервативного либерализма и социализма с консервативно-либеральным оттенком. Новокоммунисты — это коммунисты-плюралисты, та часть коммунистов стран реаль-ного социализма  (и в первую очередь СССР и Восточной Европы), которая, опираясь на марксистскую традицию, ставит  своей задачей переход от  сегодняшнего реального предсоциализма (авторитарного коммунизма) к плюралистическому коммунизму («социализму»).

 Достижение этой цели они считают возможным путем преодоления авторитарного барьера на основании государственного Синдиката и переход Синдиката к его неадминистративной возгонке.

 Ставя перед собой задачи, отличные от задач коммунистов традиционного типа, новокоммунисты выступают за создание самостоятельной политической  п а р т и и.  Шагом к ее образованию может стать создание новокоммунистических фракций внутри компартий реального социализма.

 У новокоммунистов «нет никаких интересов, отдельных от интересов всего пролетариата в целом».

 Выражая интересы наиболее прогрессивной в рамках современного высоко-индустриального и постиндустриального способа производства группы пролетариата — интеллектуариата — новокоммунисты выражают тем самым и интересы всего сово-купного пролетария предсоциализма, противостоящего как авторитарно-коммунистической партократиии, так и плутокра-тии Расчлененного общества.

Продолжая твердить о преимуществах и гегемонии пролета-рия физического труда, сталинизированный марксизм застывал на уровне раннеиндустриальных структур.  В современную эпоху  становится очевидным, что именно и н т е л л е к т у а р и а т  бе-рет на себя ведущую роль в общепролетарском движении. 

 В новокоммунистической революции при этом интел-лектуариат выступает в союзе со всеми иными группами пролетариата.  «Cоло интеллектуариата» в антипартократической революции неоднократно становилось его «лебединой песней». 

Предсоциализм и предсоциалистический авторитаризм, с точки зрения новокоммунистов, это последний рубеж пролетаризации, за которым кончается классовое отчуждение как таковое и пролетаризация как таковая.

 

 

6. НОВОКОММУНИСТИЧЕСКАЯ  ПЕРСПЕКТИВА.  

    ПЛЮРАЛИСТИЧЕСКИЙ КОММУНИЗМ (СОЦИАЛИЗМ) И

    ВОЗГОНКА ГОСУДАРСТВЕННОГО СИНДИКАТА

 

 Новокоммунистическая программа — это программа перехода от Авторитарного Синдиката — сегодняшнего реального социализма (предсоциализма) — к поставторитарному Синдикату («социализму») — плюралистическому некапиталистическому обществу, способному к неадминистративной возгонке государственного Синдиката.  Такой переход, с точки зрения новокоммунистов, и  е с т ь перестройка, которую  неспособна совершить партократия.

 Говоря о поставторитарном Синдикате, новокоммунисты не собираются рисовать перед населением реального предсоциализма и остальным миром ясных подробностей нового строя и тем более строить новые утопии взамен исчезнувших.  Он лишь доказывает, что поставторитарный Синдикат выступает как наиболее   с т р у к т у р н о   п р о д в и н у т ы й   тип общест-венной организации, который, вследствие этого, вероятно, сможет стать оптимальным для постиндустриальных экономических форм. 

Сегодня же перед предсоциализмом стоит задача более скромная. Речь идет о простом выживании и лишь затем о длительном движении к экономическому паритету с Расчлененным обществом.   Не исключено серьезное поражение Синдиката в случае, если он прежде всего в своем  ц е н т р е  не совершит исторической антипартократической революции.

 

 В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ОБЛАСТИ новокоммунисты — коммуни-сты-плюралисты — выдвигают прежде всего задачу радикального преодоления странами реального предсоциализма  а в т о р и -т а р н о г о  барьера.  Это означает, с их точки зрения, доведение до конца лишь начатого в СССР и значительно более продвинутого в Восточной Европе реального обеспечения всех без исключения конституционно гарантированных политичес-ких свобод.

 В   этом требовании   новокоммунисты солидарны со всеми правозащитными и оппозиционными движениями в странах предсоциализма, в том числе и выступающими с позиций консервативного либерализма. В отличие от консервативно-либеральных трактовок преодоления предсоциализмом авторитарного барьера, новокоммунисты видят в «революции участия» не просто возвращение к тому, что «уже и так есть» на Западе, но переход к новому качеству, — Поставторитарному Синдикату, переход к плюрализму «через Синдикат». 

 Преодоление авторитарного барьера Синдикатом понимается как реальное осуществление политических свобод, из которых главными являются свобода ассоциаций (свобода образования партий), свобода передвижения и свобода печати, предполагающая по крайней мере такую же свободу от цензуры, какая существует на современном Западе.  Свобода ассоциаций предполагает многопартийную систему.  Лозунг  «власти Со-ветов» («власти муниципалитетов», всех представительных органов) может быть осуществлен только в результате разделения властей и того, что обычно называют многопартийностью.  Разделение властей в новой плюралистической системе означает отделение законодательной власти от исполнительной, создание независимого суда и т.д. Таким образом, реальный переход власти к «Советам» (представительным органам) возможен лишь по ту сторону авторитаризма и по ту сторону власти партократии — то есть «по ту сторону предсоциализма».

Переход к реальной многопартийности означает и изменение роли компартии в новой синдикатной системе. Она должна не только превратиться  в парламентскую, но и начать играть  новую роль в возгонке государственного Синдиката. Вопреки традиционным консервативно-либеральным представлениям, эта будущая роль компартий — партий Государтвенного Синдиката —  предполагает не отстранение их от власти , но отстранение от власти —  путем лишения  бесконтрольности — партийного чи-новничества (партократии).

 Компартия плюралистического коммунизма не нуждается в низовых парткомах и передает свою власть трудовым коллективам (в том числе Советам) на всех уровнях.  Через представительные органы компартия будет добиваться парламентской власти и перехода к неадминистративной возгонке государственного Синдиката.

 Бурный процесс такого перехода к новому строю  сегодня показывает нам Восточная Европа.  Что касается СССР и Китая, то, в  отличие  от Восточной Европы, в случае победы этого но-вого строя его политическая система, в конечном счете, веро-ятно, примет форму, симметричную американской — с двухпартийным (старо- и новокоммунистическим) политическим центром и консервативно-либеральной периферией.  В целом будущий мир Синдиката и Расчлененного общества движется не к тождеству, но скорее к зеркальной  с и м м е т р и и — как в отношении центрального блока власти, так и в отношении оппозиции. 

В странах Восточной Европы ситуация может быть более пестрой. Власть может оказаться и в руках отчетливо немарксистских и квазимарксистских группировок,основная  цель которых — не в  создание новой системы, но лишь в демонтаж системы старой. Вместо придания Синдикату качественно но-вой динамики, они в состоянии поставить своей задачей лишь реставрацию Расчлененного общества.

 

 Программа новокоммунистов  во ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ  И НАЦИОНАЛЬНОМ ВОПРОСЕ  связана с их требованием отказа от грубого предсоциалистического централизма.

 В  национальном вопросе новокоммунисты требуют прежде всего преодоления бюрократического унитаризма и обеспечения реального суверенитета союзных республик.  Это означает обеспеченный новым союзным договором переход к реальной федерации от унитарного предсоциалистического централиз-ма, чье название федерации оставалось до сих пор лишь бюрократическим плагиатом.  Подобный переход  включает в себя требование развития регионального хозрасчета и радикальной децентрализации. Вместе с тем, в отличие от консервативного либерализма, новокоммунисты выступают против распада СССР и трактовки унитарного пред-социалистического государства как «империи».

 Новокоммунисты не исключают  возможности частичного распада СССР и выхода из него ряда республик: центральная партократия упустила время для создания нового союзного государства путем новой версии «союзного договора». В первую очередь это  касается прибалтийских, и, вероятно, некоторых закавказских республик.  Прибалтийский вопрос, осложненный грубым сталинским пактом Молотова-Риббентропа, требует особого подхода. Новокоммунисты выступают за независимую Прибалтику.

 Новокомунисты выступают  за право наций на самоопреде-ление и считают в конечном счете справедливым требование об образовании национальных государств вне рамок СССР. При этом в решении  данного вопроса они  исходят из общих интересов Синдиката.

 В отношениях с  союзными с СССР  обществами синдикат-ного типа  новокомунисты выступают  за безусловную многова-риантность, допуск различных моделей социализма, отказ от политики силы в отношении этих различных моделей, открытое и окончательное осуждение не только чехословацкого вторжения,  но и «доктрины Брежнева» (доктрины ограниченного су-веренитета). Сами формы государств, возникающих в ходе новейшей синдикатной революции, они читают  вторичными по сравнению с общей целью —  нового развития самого синдикат-ного пространства.

 Переход к поставторитарному Синдикату в Центральной Европе и Прибалтике в силу своей радикальности и приближенности этих стран   к высоко-индустриальным общественным формам  может быть весьма плодотворным для синдикатного развития в целом.  Для соблюдения стратегических интересов Синдиката в Европе новокоммунисты выступают за создание В о с т о ч н о- е в р о п е й с  к о г о   п а р л а м е н т а, в который смогут входить все восточноевропейские Синдикаты и все политические группировки соответствующих стран.

Лишь добившись наибольшего демократизма в рамках плюрализма, новокоммунисты смогут поставить вопрос об ограниченности самих политических форм управления обществом и о движении к «неполитическому» самоуправлению.

 

В области ЭКОНОМИКИ новокоммунисты, как и другие оппозиционные сталинистам группировки, выступают за проведение радикальной экономической реформы, официально  объявленной в качестве цели перестройки в СССР, но не осуществленной и неосуществимой при сохранении господства сращенной с административно-приказной системой партократии.

 Новокоммунисты выступают прежде всего за демонтаж адми-нистративно-командной системы предсоциализма и переход к рыночным отношениям. Такое требование отличает ново-коммунистов от сталинистов, реальных адептов устарелой предсоциалистической формы Синдиката.  Однако, в свою очередь, от немарксистских группировок с их давними тре-бованиями экономической свободы  и   р ы н к а  новокоммунис-тов отличает второе требование — возгонки (хотя и не административной) государственного  Синдиката, которое невозможно в рамках Расчлененного общества и его средствами.

 Безусловно, наиболее очевидные недостатки экономики сегодняшнего предсоциализма в СССР, как это подтверждает и китайский опыт, могут быть решены радикальной заменой одиозной архаики военного коммунизма «хозрасчетной» моделью типа «НЭП». Однако, как показывает опыт Венгрии и Югославии, подобный н е о НЭП  имеет свои жесткие границы и вряд ли способен дать решение наиболее серьезной и главной для систем коммунистического типа задачи — серьезного скачка вперед и достижения в обозримой перспективе паритета с Расчлененным обществом.  Консервативные либералы критикуют  НЭП как «непоследовательную» рыночную модель.  С точки зрения новокоммунистов, неоНЭП, хотя и будет существенным улучшением для СССР, не сможет обеспечить выхода за рамки производственных отношений предсоциализма.

 Такой выход может обеспечить лишь новый (теперь уже неадминистративный) подъем государственного Синдиката.  Синдикат является центральным  м о т о р о м этой новой возгонки. Кооперативные, мелкие и средние частно-собственнические формы будут выступать в ней лишь как  п е р и ф е р и я  Синдиката.  Альтернативой предсоциалистическому монополизму может быть не только приватизация  (р а с ч л е -н е н и е) Синдиката, но  его  р а с с ре д о т о ч е н и е  (например, в виде создания смешанных акционерных компаний с преобладанием государственного пакета).

 Новокоммунисты могут, таким образом, сформулировать свою программу в двух основных задачах: преодолении Синдикатом авторитарного барьера и неадминистративной возгонке государственного Синдиката.    

 Это и будет означать новокоммунистическую революцию — переход к поставторитарному Синдикату (коммунистическому «социализму»), суть  которого — ликвидация  г о с у д а р с т в е н- н о — к о р п о р а т и в н о й    с о б с т в е н н о с т и  на средства производства и переходе к подлинно общественной форме этой собственности,соответствующей новой форме Синдиката.  В этой революции новокоммунисты видят  главный смысл «перестройки».

 Полностью поддерживая ее инициаторов, коммунисты-плюралисты тем не менее исходят из того, что мыслящая в рамках предсоциализма партократия  в  ц е л о м  как  к л а с с  неспособна к последовательной новокоммунистической революции.  В этой фатальной неспособности — приговор как предсоциализму, так и самому классу партократии.

 Партократия лишь начала перестройку; закончить ее сможет только политически организованный   и н т е л л е к т у а р и а т.

 Выступая против обоих типов репрессивности, новокомму-нисты следуют  лозунгу: ни партократии, ни плутократии!  Призыв: «социализм — да, сталинизм — нет» означает для них в первую очередь лозунг: «Синдикат — да, авторитаризм и партократия — нет!».

Наполняя новым содержанием классические марксистcкие лозунги, новокоммунисты провозглашают:

 

ИНТЕЛЛЕКТУАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!

 

 

                                                                                (1981,1990)

    

Эстония: политика