Почему нужна эстонская левая партия

Сегодня вопрос о создании ( точнее, воссоздании) левой партии Эстонии стоит на повестке дня.Этот вопрос не может более откладываться.

О необходимости воссоздания эстонской левой партии говорит острый кризис эстонской (а видимо и восточноевропейской) политики. А также то, что кризис этот не может быть разрешен находящимися у власти право-национальными силами – то есть в рамках официальной в Эстонии правой политики.

Острый кризис всех сфер эстонского общества – от экономики, до политики и идеологии — является неоспоримым фактом. Его признают известные обозреватели, которые, как Ю. Вооглайд, видят в Эстонии настоящего времени кризис «не только экономический, но и общественный». (Postimees, 09.07.2008, http://www.postimees.ee/?id=19594).

Основной причиной этого многостороннего и все более ясно осознаваемого кризиса эстонского общества, как мы пытаемся доказать, является правый перекос – концентрация основной политической власти в руках право-национальных структур и блокирования этими структурами альтернативных сил, которые могут вывести ситуацию из кризиса.

Данная ситуация может быть определена как господство правого истеблишмента и правого контроля.

Единственной возможностью сбалансировать правый перекос, противостоять правому контролю и правому истеблишменту является путь укрепления левого фланга эстонской политики. Это укрепление возможно лишь как укрепление центристских и левых структур – в первую очередь левой партии, в последние годы (а вероятно – и десятилетия) выпавшей из политического процесса. (см. «Эстония под правым контролем», в рукописи ).

 

Такое укрепление возможно лишь путем противодействия становящихся все более деструктивными – в том числе и для самого эстонского государства — официальным правым структурам. Блокируя развитие не только левых, но и центристских объединений c их программами преодоления кризиса, они навязывают право-национальное статус кво — преобладание правых партий и правой политики, суть которой составляет правый контроль – господство правого истеблишмента.

 

Вопрос о воссоздании и укреплении левых структур в эстонской и восточноевропейской политике является главной на сегодня теоретической и практической проблемой.

 

Почему нужна именно левая партия, а не иные организации оппозиции официальной правой политике?

Понятно, что для противостояния правому истеблишменту и правому контролю нужны не только политические, но и общественные организации оппозиции. Такие организации обычно создаются раньше непосредственно политических – они «проще» для создания, в том числе и учитывая мощное противодействие сильных и эффективных правых политических машин любым организационным усилиям на левом фланге.

При этом следует понимать первичность партийной деятельности среди иных видов «критических» (то есть оппозиционных) общественных действий.

Именно партийная политика является в настоящее время полем решения основных вопросов государственного развития и государственной власти, а отсюда и основным полем реального противоборства общественных сил.

Общественные и неполитические структуры нужны, но их роль не следует переоценивать: они, как правило, играют роль начального варианта или суррогата (вспомогательных структур) организаций непосредственно политических и партийных.

(Концепции, говорящие о принципиальном примате неполитических — общественных — структур, как кажется, не относятся к нашей ситуации и ближайшей исторической перспективе).

 

В первые годы советской перестройки зачаточной формой ( первым суррогатом) отсутствовавших (запрещенных) политических организаций были, например, творческие союзы, а затем и Народные фронты. С воссозданием партийной системы данные структуры потеряли свое значение.Из этого понятно, что экономическое и социальное противостояние рано или поздно должно выйти (и до сих пор всегда выходило) на политический уровень.

 

Нынешняя ситуация в эстонской и восточноевропейской политике — ситуация правого перекоса — вполне соответствует советской доперестроечной (или раннеперестроечной)– но в перевернутом виде.Речь идет как о почти авторитарной официальной (в настоящее время право-национальной) власти, так и об узости поля оппозиции.

Что касается правящей стороны, то заявленного официальным правым истеблишментом плюрализма нет, и в послеапрельский период его становится все меньше. Эстонией к 2009 г. по сути управляет единая право-национальная партия в трех лицах – в лице реформистской партии, союза отечества и соцдемов.Это право-национальное господство (в котором идеологическим и политическим центром является именно Союз Отечества) вполне — соответствует диктатуре компартии в право-национальной форме, все более отчетливо становясь такой же диктатурой наоборот.

Оппозиция – центристская и лево- центристская — существует, — но ее реальный вес весьма мал, а поле этой оппозиции постоянно сужается правым прессингом – особенно интенсивным в послеапрельский период.

Главными силами оппозиции правому контролю в современной Эстонии являются центристские группировки — часть Центристской партии и некоторые элементы Народного союза. С ними правая политическая машина и воюет – как правило, достаточно эффективно.

 

Важно понимать роль Центристской партии в современной эстонской политике.Эту партию нельзя считать ни полностью официальной правой партией, ни целиком относить ее к оппозиции.

В нынешней ситуации сверхусиления правого контроля центристская партия — точнее именно ее «сависааровское ядро» — выступает как единственная реальная сила оппозиции правому истеблишменту.

В то же время нельзя не учитывать, что значительную часть центристской партии составляют прореформистские, то есть насаженные правым истеблишментом силы, которые наряду с внешним прессингом на данную партию постоянно (хотя и более скрыто) атакуют сависааровское ядро изнутри.

 

Важный факт состоит в том, что оппозиция имеет сильный потенциальный резерв. Этот значительный резерв оппозиции находится на маргинальном левом фланге, подавленном правой политической машиной.

Этот подавленный левый фланг проявляет определенную активность, но при отсутствии «нормального» политического представительства, эта активность принимает в том числе и деструктивные формы.

Для эстонского государства более продуктивно было бы не разрушать полностью легальной левой оппозиции, поскольку альтернативой ей остается лишь «русский радикализм», деструктивность которого для эстонского государства значительно более очевидна.

Игра официальных политических машин именно на этот консерватизм (которая является типичной для правого национализма) может серьезно угрожать реальной стабильности эстонской республики.

 

В целом, повторим, нынешняя эстонская ситуация жесткого правого (право-национального) политического господства соответствует (в перевернутом виде) советской ситуации накануне перестройки, когда однопартийной политической власти противостояла разношерстная вытолкнутая из политики оппозиция.

Но есть и весьма существенная разница.В период советской перестройки конца 1980-х за границами советской системы находилось мощное мировое образование — «мировой капитализм», который мы называем Расчлененным обществом.

Это образование обладало исключительной силой, создававшей сверхинтенсивное– идеологическое, политическое и проч.- давление на пространство «реального социализма».

Мировой капитализм (Расчлененное общество) могло (и реально сумело)повернуть советскую перестройку в свою пользу – обеспечив сокрушительную победу национал-радикальных сил в «посткоммунистической» Восточной Европе.

В сегодняшней эстонской и восточноевропейской ситуации такой мощной поддерживающей оппозицию внешней силы нет.

 

Потенциально союзником оппозиции правому истеблишменту в «посткоммунистическом» мире могла бы выступать Россия, но она пока не способна играть реальную роль на левом фланге восточноевропейской политики. Противоборство силовых группировок в России еще не завершилось победой тех сил, которые способны понять восточноевропейские реалии и действовать образом, отличным от «консервативного».

Эстонская и восточноевропейская оппозиция правому контролю в настоящее время вынуждена выступать самостоятельно – не имея серьезных ресурсов и реальной поддержки. При этом она сталкивается со сверхмощным прессингом правой политической машины и стоящими за ней силами мирового правого контроля, господство которого в современной Восточной Европе пока не имеет альтернатив.

Реальная слабость ресурсов эстонской левой и лево-центристской оппозиции обусловливает ограниченность ее возможностей. Она определяет в основном словесно-идеологический характер этой оппозиции, а также ее типичное для начальных этапов движений пребывание в превращенных — не вполне политических и не вполне партийных — структурах.

Сможет ли эта оппозиция перейти на политический уровень?

Это и есть сложный – и по сути дела главный вопрос для тех, кто желает реальных изменений положения дел в Эстонии.

 

Левая партия последнего времени не была серьезной политической силой, хотя имела одного своего депутата (Тоомсалу)в прошлом составе парламента.По сравнению с нынешней ситуацией это вполне можно считать успехом.

Что касается «русской» политики, то, по-видимому, наиболее успешной и массовой силой в ней до 2003 г. была Объединенная народная партия Эстонии (ОНПЭ), имевшая в определенный период 3 (а вместе с русской партией — 6) депутатских мест в Рийгикогу.

Причины поражения этой партии и исчезновения ее с политической арены следует проанализировать особенно внимательно. В том числе и потому, что многие проблемы, стоящие в настоящее время перед объединенной левой партией, по сути аналогичны проблемам исчезнувшей ОНПЭ.

ОНПЭ пала жертвой разложения – как изнутри ( в частности консервативного), так и со стороны правых политических машин.

Для понимания механизмов «потопления» правым истеблишментом ОНПЭ интересен, например, анализ деятельности Сергея Иванова, выступившего против В.Андреева и парламентской депутатской группы ОНПЭ с позиций «русского консерватизма».Позже С. Иванов заявил о себе «лоялистской» (то есть очевидно работавшей на официальные структуры) группировкой руссобалтов, и наконец в знаменитом голосовании по вопросу о памятнике на Тынисмяги.

Вообще анализ истории русских партий в Эстонии показывает умелое манипулирование официальных правых структур именно и прежде всего русским консерватизмом.

 

Однако у современной объединенной левой партии есть существенное отличие от ОНПЭ -помимо «русских» политиков в ней присутствуют и эстонские левые.

Сам факт объединения «русской» группировки и левой эстонской, как кажется, следует только приветствовать – прежде всего, как отход от чисто этнической концепции русской политики в Эстонии.

Однако в настоящий момент между двумя группировками объединенной левой партии сохраняются очевидные противоречия.

На эти противоречия рассчитывают официальные обозреватели, считающие, что именно конфликт двух направлений партии – русского консерватизма и левого эстонского направления – не позволит левой партии вести эффективную деятельность (напр., А.Кивиряхк — Postimees, 26.05.08, http://ettevotlus.postimees.ee/260508/lisad/euro/333273.php).

 

Часть нынешней объединенной левой партии – группировка бывшей конституционной партии — по своей идеологии тяготеют к традиционному русскому консерватизму. В русле последнего следует концепция русских общин (Г. Сухов и др.), а также риторика А.Заренкова — например, по поводу празднования 300-летия вхождения Эстонии в состав России. (Ärileht, 11.06.08, http://www.arileht.ee/?uudised=435156, www.regnum.ru/news/1026896.html, 11.07.2008).

 

Нужна ли подобная риторика объединенной левой партии? Скорее она нужна правым — как хороший жупел для компрометации этой партии.

 

Очевидно, что основной удар официальных политических машин будет направлен на разделение двух названных течений объединенной левой партии.

Важной задачей будет и идеологическая ее компрометация, в первую очередь путем афиширования и выпячивания «консервативных» заявлений заренковского образца.

 

Итак, едва ли не наиболее серьезным препятствием развития объединенной левой партии и усиления ее в настоящее время следует считать идеологию русского консерватизма.

Как мы постоянно стараемся доказать, русский консерватизм, являясь как будто «логичным» ответом на консерватизм эстонский и в целом восточноевропейский, не может быть идеологической основой современной левой и лево-центристской оппозиции правому истеблишменту.

 

Во-первых, этим консерватизмом с начала 1990-х годов правый истеблишмент весьма активно и успешно манипулировал.

Мы уже упоминали о деятельности оказавшегося в последнее время в реформистской партии Сергея Иванова. Все связанные с ним организации – руссобалтов и проч. и их действия следует рассматривать как удачные спецоперации правого истеблишмента.

 

В настоящее время сходную роль в разложении «русской политики» играют и другие консервативные группировки – в частности, черепановская «русская партия».

Очевидно, что свою тактику раскола русской политики правый истеблишмент строил до сих пор и, вероятно, будет строить далее именно на манипуляции русским консерватизмом.

 

Во-вторых, в течение последних полутора десятилетий русский консерватизм оказался недееспособен в создании сколько-нибудь жизнеспособных «русских» политических структур.

Если российский консерватизм ставил целью создание партии «соотечественников» в Эстонии, то почему он не смог добиться этого за прошлые 16 лет?

 

Строить новую партию оппозиции – объединенную левую партию — на основе русского консерватизма нельзя. Русский консерватизм, находящийся в понятном противостоянии восточноевропейским национализмам и современному правому истеблишменту, может играть в строительстве левой партии определенную, но скорее вспомогательную роль.

Целью объединенной эстонской левой партии не может быть создание «русской партии» — тем более в шовинистическом варианте. Задачи т.н. русской политики, как представляется, следует решать иными способами.

Эстонская левая партия может и должна быть в первую очередь эстонской партией – то есть строиться как партия эстонского государства – и ни какого иного.

 

Любые ошибки и консервативные глупости оппозиции (в отношении России в первую очередь) будут немедленно и шумно использованы против нее. Обвинения в работе на «другое государство» постоянно и почти «автоматически» используются правыми уже в значительно более «мягких» случаях. Например, в случае центристской партии, в отношении которой «улики» обычно просто высасываются из пальца.

 

Следует укреплять эстонскую часть левой партии. Следует также укреплять и русскую (русскоязычную) часть – но укреплять именно за счет интеллигенции. Для таковой «консерватизм» (например, в виде лозунга «пятой империи») никогда не был основным образом мысли.

Реальная левая партия должна строиться не на национальной, но на интернациональной идеологической основе.

Вряд ли следует напоминать об интернационализме классического большевизма, составлявшего основу идеологии реального социализма.

Интернациональной в значительной мере является и классическая западная идеология – либерализм, хотя другая сторона этой же идеологии — консерватизм — очевидно связана с национализмом. Сегодняшний эстонский и восточноевропейский правый национализм есть не что иное, как западный консерватизм.

 

Необходим союз русскоязычной оппозиции с эстонской интеллигенцией – именно с настоящей частью таковой, реально не принимающей правого национализма, на котором строится официальная право-национальная идеология.

Такой союз невозможен на основе какого бы то ни было консерватизма — ни современного эстонского, ни на основе консерватизма русского.Он возможен лишь на основе современной левой идеологии.

Речь идет о новом интернационализме – интернационализме интеллигенции, если угодно — интернационализме интеллектуариата.

Эстония: политика