Памяти Р.Н. Блюма (7. 06. 89)

 

1 июня этого года ушел из жизни профессор Р. Н. Блюм. Мы — те, кто учился у Р. Н. , даже и расходясь с ним в тех или иных пунктах — в основном, наиболее существенном были и остаемся его учениками. До обидного рано для достигшего полной зрелости философа закончив свой жизненный путь, Р. Н. cумел создать необычайно много.

Он создал свою, оригинальную, ориентированную не только на историю общественной мысли, но и на современность теорию, воспитал целую плеяду профессиональных философов, несколько поколений политически и демократически мыслящих интеллигентов республики. Но самое главное — в тартуском университете, в Тарту он создал удивительный философский мир, в который многим из нас удалось войти благодаря ему. Те многие поколения выпускников тартуского университета, которые соприкоснулись с созданным им и проработавшим свыше 20 лет философским кружком — испытали воздействие его духовной философской энергии, тому приоткрылась дверь в тот великий духовный храм, имя которому — философия. Р. Н. был радушным и в то же время требовательным и строгим хранителем этого храма, подлинным рыцарем философии.

Став профессором уже в зрелые годы, в нашем обществе, потерявшем одну из высших профессиональных и духовных культур — культуру профессорства — Р. Н. был настоящим профессором. К глубине и систематичности знаний, широте охвата проблем и чувству научной добротности, так свойственной всему тому, что он сделал в науке, у Р. Н. добавлялся редко имеющий повторения уникальный талант учительства. Рэм Н. был оригинальным ученым и эрудитом, но он не только ученым-собирателем, ученым- фактологом. Он стремился к обобщению и изучавшаяся им широкая конкретика была глубоко теоретична, связана с пронизывавшей всю жизнь Р. Н. теорией.

Итогом многолетних исследований Р. Н. стала книга «Поиски путей к свободе»; вышедшая в Таллинне в 1985 г. и завершившая целую серию статей по общественной мысли, начатой Р. Н. в 1950-х годах. Р. Н. Блюм был философом глубоко профессиональным. Но философия была не только его профессией. Он был философом по убеждению, философом по духу. «Каков человек такова его философия» любил вслед за И. Фихте повторять Р. Н. Философия была его личностной интенцией и занимался он ею именно потому, что был философом в высоком этичном смысле этого слова.

Сделанное Р. Н. в философии поэтому далеко не исчерпывается объемом написанного им. Он был философом сократической традиции, и его мысль жила в устном слове в беседе и споре с учениками не меньше, а м. б. и больше, чем в вышедшем из под его пера. По своим взглядам Р. Н. был «шестидесятником» — человеком хрущевской оттепели, времени первой десталинизации и социалистического возрождения, когда в общественную мысль вместе с трудами молодого Маркса вошли идеи гуманизма, этики, проблематика человека, личной свободы и борьбы с отчуждением. Ему в высшей степени был свойственен оптимизм той недолгой эпохи, та особая позитивность, которой так не хватало нашему пропитанному пессимизмом и духом упадка поколению 70-х.

Основой мировоззрения Р. Н. всегда был марксизм. Но это был не официальный сталинизированный марксизм, превращенный бюрократией в набор цитат, но тот живой марксизм, который можно назвать критическим и который по тем репрессиям, которым он подвергался, был вовсе не «легальным марксизмом», но тем , что в настоящее время даже называют марксизмом «нелегальным» (Л. Н. Столович). С середины до конца 1960-х Р. Н. был вдохновителем реформистского движения в университете, глубоко повлиявшем на университетский климат. Поражение пражской весны было трагедией для поколения шестидесятников. Усиливавшаяся волна неосталинизма исключила из общественной жизни университета многих единомышленников Р. Н. утвердила во многих недавно кипучих обществоведческих лабораториях административно-приказную серость. По всей стране свирепствовала бюрократическая цензура.

В Москве у дверей дома ставшего известным сейчас историка Р. Медведева, соученика Р. Н. по Ленинградскому университету и его друга стоял милиционер. Из вузов вытравлялись все элементы неформального обществоведения. Но в это время продолжал действовать организованный Р. Н. философский кружок, передавшим нам живой дух шестидесятников и память о эпохе реформ. Подобно особенно чтимому им Гегелю, кавалеру прусского одена Красного орла 3-й степени, который и находясь на государственной службе, ежегодно в день взятия Бастилии поднимал бокал за Французскую революцию, — Р. Н. в самые мрачные годы неосталинизма поднимал тост за советскую Пражской весну. Руководимый Р. Н. Блюмом философский кружок был оазисом живой мысли и удивительным миром неформального общения, мастером которого был Р. Н. , миром, сохранившихся надолго дружеских связей, противостоящих пустоте эпохи. Символично, что этот философский кружок был закрыт в период одного из последних приступов «охоты на ведьм»в ТГУ 1985 г. буквально накануне полосы реформ. Среди главных идей, которые Р. Н. стремился передать ученикам, были идеи не только научные, но и — в духе марксистской традиции — идеи действия, деятельности, практики (Праксиса).

И регулятивной идеей такой деятельности как и основной научной идеей Р. Н. была идея Революции, практики в высшем смысле этого слова. Даже само имя его РЭМ, носило в себе эту основную для него идею. Теория и деятельность Р. Н. следовало его собственной теории революции, которую он называл «социальной». Понятие «социального» было столь же интегральным для Р. Н. , как и понятие «революции». И многозначное, безусловно позитивное понятие «социальщик» означало для него носителя такой идеи, предпочитающего должного сущему, революционной и прочей элитарности — единство с собственным народом и еще очень и очень многие тонкие вкладывавшиеся в это понятие Р. Н. оттенки. Понятию «социального» у Р. Н. противостояло холодное и враждебное «политическое», и противоположное социальному слово «политик», относимое Р. Н. ко многим из нас, звучало упреком. О грядущей революции в странах социалистического мира он говорил задолго до появившегося обозначения перестройки революцией. Эту революцию он называл «социальной», понимая под этим переход к неполитической организации, к непосредственному самоуправлению.

Именно эта «социальная» революция была для него знаком позитивности Октября, поэтому он оставался марксистом и членом Коммунистической партии. Начавшаяся для всех нас неожиданно перестройка сразу стала для Р. Н. его временем, временем воплощения долго накапливавшихся и отстаивавшихся им и в самые мрачные времена идей. С первых же месяцев перестройки Р. Н. встал в центре ее особенно бурного в Эстонии ее революционного течения.

Им был основан «клуб в поддержку перестройки», сплотивший интеллектуалов — сторонников радикальных реформ, будущее ядро движения «Народного фронта». Р. Н. стоял у истоков создания Народного фронта Эстонии в Тартуском университете, положившем начало этому сегодня уже в полное мере всесоюзному движению. Он был один из главных авторов первой тартуской программы НФ, одним из главных авторов (возможно и первым)самой идеи НФ, прообраз которого он видел в реформистской Чехословакии. По мысли Р. Н. в движении НФ основным должна была стать вовсе не вышедшая затем в Прибалтике на первый план национальная идея, но вопросы общедемократические, антибюрократические, которые он считал «социальными». Однако политическая реальность редко оправдывает надежды революционных теоретиков. Реальное течение революционных событий в Прибалтике, — особенно в межнациональной сфере — было иным, чем это предполагал Р. Н. Предпочтению общедемократическим целям национальных в прибалтийских движениях соответствовал в русскоязычном населении поворот к советскому консерватизму (сталинизму). Поэтому это русскоязычное население, к которому стремился обращаться Р. Н. с идеями «социальных» реформ, чаще оказывалось восприимчивым не к народофронтовским идеям радикальных перемен, но к идеям интердвиженского консерватизма.

Как пророки во все времена, Р. Н. Блюм часто оказывался побитым словесными камнями того самого народа, за интересы которого он всегда выступал. Очнувшись от от бюрократической летаргии, общество еще далеко не преодолело кондовый сталинистский менталитет. Именно этот сталинистский менталитет, который и сейчас стоит во всем союзе стеной сопротивления реформам и питает также интердвиженское движение в Прибалтике, стал главным противником Р. Н. Борьбе с ним был посвящена деятельность Р. Н. в период сегодняшней революции, его выступления в массовых аудиториях и статьи в печати.

В гуще этой борьбы с консерватизмом он и отдал жизнь как настоящий революционер — на поле политического сражения. Но несмотря на ожесточенное сопротивление старого, новое, за которое боролся Р. Н., рождается и это новое становится на наших глазах воплощением той идеи, идеи Революции в высоком смысле этого слова, за которую он всю жизнь стоял.

 

Эстония: история