«Консерватор» А.Ципко и конец классической национал-патриотической фразеологии

(Янв.- май 2004. Предисловие июнь 2005 г.)

Данная работа была написана в начале 2004 г., вскоре после выхода в свет первого издания сборника статей А. Ципко с 1990 г., называвшегося «Россию пора доверить русским» (М., Алгоритм, 2003). В 2005 г. вышло в свет второе издание этой же книги под названием «Почему я не демократ» (М., Алгоритм-ЭКСМО, 2005).

Помимо изменения названия, некоторого изменения набора статей и частичной корректировки содержания (убраны явные «антипутинские» выпады) общая концепция автора по сути не изменилась. Поэтому мы также не стали менять тех отрывков, в которых цитируется предыдущее издание книги.

В предисловии к новому изданию своего сборника Ципко касается и «больных» вопросов актуальной политики, в частности поражения России на Украине.

Ципко считает, что это поражение стало результатом «либеральной» и «демократической» составляющей путинского режима, который национал-патриоты атакуют с «шовинистической» стороны. Последнее время в Российскую политику, с рядом характерных поползновений — от операций «Фрадков», до операции «Чубайс» — характеризуют именно попытки выбить «либеральную» составляющую путинского режима.

Наше понимание причин последних поражений России в ближнем зарубежье коренным образом отличается от ципковского. В Грузии и на Укаине потерпела поражение вовсе не Россия Ельцина, но Россия национал- патриотов – Россия Рогозиных и Ципко – именно ципковская «партия имперской реставрации».

Коренные причины поражения – не в происках демократов, а в провальности имперской политки национал-патриотов,провальности гэкачепистского Истэблишмента. Это те же особеннотях российской политики, которые привели к поражению России в ближнем зарубежье начала 1990-х. Это – имперско-шовинистическая концепция отношений с младшими братьями, идейные основы которой вполне были видны и в предыдущем издании книги Ципко.

Истоки поражения следует усмотреть вовсе не в демократических «остатках» путинского режима, но в сталинистко-шовинистической «национальной революции», пророком которой и явился А. Ципко.

*

Книга Ципко «Россию пора доверить русским» (М., Алгоритм, 2003) вышла как раз к месту – когда последние следы либералов – СПС и проч. исчезли с политического горизонта России. Перед нами то, что один из многочисленных нацистских авторов по кличке «Климов» определил как «Песнь победителя».

Бывший цэковец Ципко, в период перестройки выступивший с критикой — разумеется, вульгарной — марксизма, а затем поддержавший ГКЧП, проделал характерную эволюцию. В начале 1990-х он стал «истинно русским» национал-патриотом, критиком «демократов», СПС и «засилья евреев», а в 2003 оказался пророком так называемой «национальной революции».

Неосведомленным читателям напомним – термином «национальная революция» нацисты в Германии 1933 г. называли свой приход к власти. Были у нацизма и русские сторонники. Харбинский представитель этого же течения К. Радзаевский тоже призывал к «всесветному оздоровлению» — «новой национальной революции». ( К. Радзаевский, Завещание русского фашиста. М., 2001, с. 22).

Итак свою формулу «национальной революции» Ципко украл – хотя и не пишет, у кого. Почему автор не оговаривает источник «прозрений» – понятно. Если бы честно сослался — многим «сомневающимся» стало бы ясно, откуда черпается вдохновение национал-патриотов ципковского разлива.

Но впрочем, сходство видно и так невооруженным глазом. В сборнике своих статей почти за 15 лет борец за «русскую власть» Ципко выливает ушаты помоев на либералов, «евреев» и проч.

Заметим, А.Ципко – не просто человек с улицы, не нацист типа Олега Платонова, Климова, Кондратенко и проч., которых сам Ципко называет «радикальными патриотами». Перед нами национал-патриот с дипломом, «интеллектуал», «идеолог», «политолог». То есть — национал-патриот нового призыва, отвечающий, как будто, на вызовы времени и отличающихся от «пещерных» национал-патриотов 1990-х гг.

И в самом деле, есть моменты, в которых Ципко оказывается национал-патриотом не вполне правоверным. Он, например, не верит в идею «еврейского заговора» — в отличие от целой стаи своих нацистских единоверцев, включая, например, такого «марксистского» автора, как Сергей Кара-Мурза. Он говорит о «многонациональной России», даже о «демократии»… Но эти отступления от правоверной нацистской доктрины Ципко вполне компенсирует «национал-революционной» риторикой. Тут и «еврейский» характер русского либерализма, и определение провала ГКЧП в августе 1991 г. как «еврейской революции»…

Хороши и многие фразы сборника. «Пора,- призывает наш автор,- кончать с этим сумасшедшим домом, который называется «Демократическая Россия» (419).

Но разберем аргументацию Ципко подробнее.

1. «Россию – русским». Определение программы: нацизм — плюс «вариации». Эволюция Ципко: от «патриотизма просвещенного» к «патриотизму черносотенному».

Свой сборник А. Ципко озаглавил – «Россию пора доверить русским. Критика национального нигилизма российских либералов».

Это заглавие не случайность, но – итог литературной деятельности А. Ципко за последние полтора десятка лет. Свой лозунг он обосновывает в развернутом заключении «Тупики августа. Еврейская революция в многонациональной России», в котором призывает к «национальной революции».

«Пора доверить Россию русским, — пишет Ципко,- Без этого радикального перелома, наверное, мы никогда не станем демократической страной» (с. 504).

«Национальная революция» нужна нашему автору, понятное дело, как «ответная мера» на власть и»бесчинства» либеральной интеллигенции, «либеральной элиты», которая определяется как «еврейская». Приход к власти противников ГКЧП в 1991 г. он определяет как «еврейскую революцию».

«Никаких открытий я не делаю. Всем известно, что во всех наших революциях XX века наиболее активным и деятельным элементом была еврейская интеллигенция» (504).

«В результате сентябрьского переворота 1993 г. в стране окончательно захватила власть группа интеллектуалов нерусского, как она сама себя называет, еврейского происхождения, которая относится к русским как к чужим» (с. 518).

Итак «национальная революция» по Ципко 2003 г. – единственный шанс борьбы с «еврейской революцией».

Проницательный читатель легко заметит сходства «ответных мер» с уже имевшимися историческими прецедентами.

Но рассмотрим аргументацию Ципко подробнее. Она заслуживает внимательного разбора — в том числе потому, что после выборов конца 2003 г. концепция «национальной революции» фактически почти осуществилась, и национал-патриотическая идеология, которую излагает Ципко, после захвата национал-патриотами Госдумы становится по сути дела правящей в России идеологией.

И вот теперь после столь очевидной национал-патриотической победы Ципко вполне открыто ставит лозунг – «Россию русским». Насколько нова эта программа? Любому сколько нибудь «проницательному» читателю она давно известна. Во всех странах под лозунгом «Россию русским, Францию французам, Германию — немцам…» выступают группировки, которые называются «крайне-националистическими» и «нацистскими». Программа Ципко подкрепляется и другими характерными для теории данного типа посылками. В частности, тезисом о провале августовского путча и приходов «так называемых демократов» к власти как «еврейской революции». Вообще, как и в классических образцах, концепция «еврейской революции и еврейской власти» — главные в писаниях Ципко.

Теория Ципко говорит поэтому сама за себя. Это – национал-патриотизм вполне сочный и вполне пахучий. Однако сам Ципко никогда не считал себя «антисемитом» и не видел «никакой угрозы антисемитизма» в России. «Никогда я не давал какого-либо повода для обвинений меня в том, с чем нормальные люди связывают понятие атисемитизма» (с. 523). В полемике с Л. Жуховицким он заявляет: «я… не преувеличивал бы угрозы нависания расизма и антисемитизма над Россией» (с. 401). По словам Ципко, он также «никогда не соотносил свои политические убеждения со своим славянским происхождением» (с. 252).

Насколько верно последнее, судить читателю, который на следующей же странице, например, прочтет о том, что «пора нам, православным славянам, подумать о том государстве, которое нам удобно» (с. 253). Может, кто и поверит, что Ципко в самом деле «никогда не соотносил свои политические убеждения со своим славянским происхождением». Но наверняка верно другое: политические взгляды своих политических противников – демократов, либералов — он «всегда и везде» соотносил с их «неславянским» (по его же мнению, конечно) происхождением. При этом в выяснении национальности своих противников Ципко всегда руководствовался той простой и неоспоримой мыслью, что все не нацисты, не национал-патриоты и не «почвенники» — суть непременно «евреи». Причем «евреями» по Ципко являются не только «собственно евреи», но также «полу-» и даже «четверть- евреи».

Это еще один признак, который вполне объединяет нашего писателями с его немецкими предшественниками, уже совершившими одну «национальную революцию» — в 1933 году. Напомним, что по Нюрнбергским законам 1930-х гг. в Германии «полу-» и «четверть- евреи» приравнивались к «евреям». Скажем больше — классический нацизм, к которому все ближе приближается «интеллигент-почвенник» Ципко, определяет в качестве «евреев» и вообще всех ненацистов. Поэтому, например, в нацистских писаниях некоего «Платонова» в качестве «евреев» определялись также, например, Б. Ельцин и Г. Старовойтова.

Уже сказанного достаточно, чтобы определить позицию Ципко и все его «идейное» почвенничество как обыкновенный нацизм. Таковой в качестве нацизма и знаком всем в мире, но лишь в России до сих пор не имеет своего классического названия. Нацизм камуфлируется, в том числе и у самого Ципко, различными определениями типа «русский патриотизм», «радикальный патриотизм» и проч.

Основные идеологические построения А. Ципко суть очевидный и классический нацизм.

Справедливости ради заметим, однако, что в концепции Ципко нацизм имеет вариации и отклонения от своего классического образца. Ципко нельзя в полной мере считать нацистом «старой» закваски, наподобие А. Мокашова или Н. Кондратенко. В некоторых моментах своей теории он отходит от ортодоксального постсоветского нацизма в России, например — не принимает концепции «еврейского заговора» в «классическом» варианте.

С его точки зрения «еврейского заговора нет». Хотя «неистребим радикальный патриотизм, сводящий все глубинные проблемы российской истории к очередным заговорам» (с. 221).

Понятно, что отрицая «мировой еврейский заговор» и отходя тем самым от классического нацизма, в том числе и нацизма Третьего Рейха, Ципко замахивается на важные основы нацистской идеологии по его определению идеологии «радикального патриотизма», ослабляя тем самым основы своей «национальной революции». Но начальники и спонсоры — нацистские олигархи — его поправят. С одноклубниками он договорится. Они его простят – все остальное у него – вполне свое, нацистское.

Известно, что лозунг «Россию русским» являлся лозунгом российских нацистов достаточно давно. Но раньше его выдвигали национал-патриоты от Н. Лысенко до В. Жириновского, которые самим Ципко и другими представителями т. н. «цивилизованного» патриотизма — назвались хотя и «крайними», «радикальными» но – «тоже патриотами».

Для Ципко начала 1990-х гг., как это видно и на примере анализируемого сборника, этот «вид патриотизма» был неприемлем. В этот период Ципко публично и определенно стремился отмежеваться от «экстремистских» «типов патриотизма», приводя в качестве примера ситуацию в России начала ХХ века, когда «наряду с черносотенным, мы имели широкий спектр цивилизованных форм патриотизма» (188).

(В этой фразе, заметим, крайне характерно слово «наряду». Оно позволяет за Ципко «тогдашним» разглядеть Ципко нынешнего).

Ципко начала 1990-х пытался мыслить в русле «цивилизованных форм патриотизма». Говорил о «вырождении славянофильства в черносотенство», о «позоре охотнорядцев» (138).

«Вырождение старого славянофильства в черносотенство конца XIX века,- заявлял он,- обескровило это направление» (с. 138). «Российское мещанство, породившее в начале 17 века Минина и Пожарского и спасшее государство, в начале 20 века никак не проявило себя, кроме позора «охотнорядцев» (Там же).

Ранний, «околодемократический» Ципко таким образом исключал черносотенцев из «нормальных консерваторов». «Даже традиционные российские консерваторы, писал он,- речь не о черносотенцах, мыслили как нормальные люди» (с. 184).

В этот период своей деятельности Ципко считал, что «поиски жидо-масонского заговора нанесли непоправимый вред патриотическому движению» (с. 134). Вред же будущий теоретик национальной революции видел в том, что сторонников «цивилизованного типа патриотизма», честных почвенников и проч. «демократы» зачисляли «в фашисты».

«Вместо того, — громогласно заявлял Ципко в апреле 1993 г., чтобы привлечь к суду конкретных лиц, ответственных за пропаганду антисемитизма и расовой ненависти, «ДР» и президент огульно, скопом всю патриотическую оппозицию зачисляют в фашисты» (с. 160).

Ельцин обидел патриотическую оппозицию, огульно и скопом зачислив ее в «фашисты», тогда как таковых там всегоничего – ну треть ( а то и две трети), но не все же?

Далее. В приведенной в сборнике статье августа 2001 г. мы читаем буквально следующее.

«Особо подчеркну, я не сторонник русского национализма, сомнительного тезиса «Россия для русских». Это очень опасно. Мы – федерация. Около 20 процентов населения – тюрки, угро-финны» (346).

Даже больше! В одной из своих статей (1993 г.), включенной в сборник, Ципко определяет лозунг «Россия для Русских как «расизм»!

«Конечно, нынешние красные патриоты, — пишет Ципко в 1993 г.,- я уже не говорю о расистах, выдвинувших лозунг «Россия для русских», ничем не лучше… (с. 173, курсив наш.)

Итак, что же получается? Лозунг «Россия для русских» по Ципко в 1993 г. и даже 2001 г. — это лозунг «черносотенного типа патриотизма», который существует «наряду» с, так сказать, «просвещенным». Более того, это — «расизм». А ципковское Россию «доверить Россию русским» в 2003 г. это — что? Это — лозунг новой «национальной революции»!

Когда же был искренен Ципко – тогда или сейчас? Когда называл свою нынешнюю программу «расизмом» – или сейчас, когда сам под ней подписывается? Или то, что в 1993 (и даже 2001 г.) г. для самого Ципко было «черносотенным типом патриотизма», «расизмом», теперь стало его сознательной новой программой?

Да, сильно изменился за истекший период Ципко-идеолог! Его «патриотизм» за это время существенно прояснился. Ранний Ципко стремился к патриотизму «цивилизованному», «нормальному», грешил потугами на демократию, критикой черносотенства, «охотнорядства». Теперь, в 2003 г. очевидно: то, что у «черносотенного вида патриотизма» было на языке – у патриотов ципковского типа было на уме. Ципко поздний начисто забыл о своих ранних «демократических» порывах. Вместо того, чтобы стоять «наряду» с черносотенным, его «патриотизм» стал черносотенным вполне отчетливо.

Эту свою эволюцию, Ципко, как видно из все того же сборника, кажется, почти осознает. Совсем недавно, весной 2003 г. наш автор предостерегает, что в силу, понятно, «бесчинств демократов» вот-вот «может появиться новый Жириновский, который будет играть на поле усиливающегося этнического протеста, да к тому же еще начнет проявлять какуюто волю, организационные способности и просто выступит с идеей типа лысенковской, которая в 1993 воспринималась крайне реакционной – «Россия для русских» (выделено нами). «Такой харизматик,- продолжает Ципко,- …может быть, кстати, более рефлексивным, интеллигентным. Что будет, если появится русский лидер? (с. 461).

Пассаж крайне интересный. Значит, нацистская программа, которая в 1993 г. «воспринималась крайне реакционной» даже просвещенным патриотом Ципко (что уж говорить об остальных россиянах) и еще весной 2003 г. приписывалась им же возможному «новому Жириновскому», в конце 2003 г. уже полностью принята самим Ципко! Теперь наш автор, похоже, вполне сознательно играет «на поле этнического протеста».

Больше того, мы начинаем потихоньку догадываться, что «новый Жириновский» – это… сам Ципко. Может это и есть «новый русский лидер»- хотя и «рефлексивный, интеллигентный»?

Впрочем, заметим — «рефлексивность» и «интеллигентность» для нациста – большой порок. Она обрекает таких авторов, как Ципко, на «непоследовательность» — на странные для обычного нациста подыгрывания интеллигентной публике, отказ от теории «еврейского заговора», этой «священной коровы» нацистов-классиков, шатания между «экстремизмом» «радикального патриотизма» и неожиданной его критикой. В ряде случаев боец национального фронта как бы обрывает свою песнь нацистского победителя, пытается опомниться, срывается на «интеллигентские» пассажи. Классические нацисты интеллигенцию не любят, нацисты закамуфлированные – заигрывают с ней.

А может, не так уж и ошибались «так называемые демократы»? Может, чем «дальше в лес», тем больше Ципко становится похож на представителей «черносотенного вида патриотизма»? Того самого, которых он (с. 184) исключал не только из «традиционных консерваторов», но и из «нормальных людей» !

В апреле 1993 г., протестуя против того, что «ДемРоссия» и президент «огульно, скопом всю патриотическую оппозицию зачисляют в фашисты», Ципко призывал «привлечь к суду конкретных лиц, ответственных за пропаганду антисемитизма и расовой ненависти» (с. 160).

Как, однако, грозен был Ципко в 1993 г.! Получается, перед нами как бы два Ципко – 1993 г. и 2003 – и они совершенно различны, это два разных человека. Ципко 1993 года мог бы, наверное, подать в суд на Ципко 2003 г. Правда, первый (более ранний) Ципко вряд ли бы выиграл у более позднего — ведь и суды теперь, скорее всего, в руках «национальных революционеров»…

2. Нацистское двоемыслие и психическое здоровье. «Консенсус» и гражданская война. Призыв к «нацистскому топору». «Державный реванш сейчас не менее опасен, чем демократический». От примиренчества к «национальной борьбе». «Пора кончать с этим сумасшедшим домом, под названием Демократическая Россия». «Кто-кого?» «Революционаризм» Ципко и борьба с «необольшевизмом».

Таким образом, читатель сразу же замечает странное раздвоение Ципко – прежде всего на Ципко раннего, «почти демократа» и позднего – отъявленного «национал-революционера».

Скажем сразу, данное раздвоение в теории Ципко — далеко не единственное. Его теория насыщена противоречиями и несообразностями, о которых ниже. Пока лишь заметим, что двойственность и противоречивость Ципко, невооруженным взглядом заметная уже в отмеченном аспекте его взглядов, весьма мало согласуется с собственным представлением автора о «психическом здоровье» идеолога. В этом вопросе (в особенности касательно оппонентов) сам Ципко весьма строг и принципиален. В своей критике либералов и демократов он постоянно использует мотив «клиники» и «психического нездоровья». Обвинение либералов в «психической ненормальности» проходит, можно сказать, красной нитью чрез его писания.

Программу Демократической России (ДР) Ципко называет «клиникой» ( с. 325). Это же в полной мере относится и к союзу правых сил. По его мнению, также и «политическая декларация СПС, на которую я ссылаюсь, может представлять интерес только для психоаналитика» (с. 427). По словам Ципко, «нашей культурой управляют психически нездоровые люди» (с. 539).

Но вот вопрос – а сам «эксперт» психического здоровья оппонентов Ципко – так ли уж здоров? Признак здоровья у идеолога – избегать в своих текстах явных противоречий, не говорить хотя бы на соседних страницах разные вещи. Но эта истина не для Ципко. Он здесь и в ряде других мест легко одновременно доказывать разные и даже противоположные тезисы с легкостью необыкновенной.

Но, возможно, двоемыслие Ципко, его странная способность не только в разное время, но и на соседних страницах выдвигать противоречащие друг другу положения, имеет не только «индивидуально-психические» причины.

Вот критика им Демроссии и либералов-западников как «партии гражданской войны, партии вражды и непримиримости», резкая критика «всяких революций», попыток реванша, пафос «национального примирения».

Сторонники Демроссии обвиняются нашим автором в «необольшевизме» и фактической «левизне». «Как и большевизм», по Ципко «ДР тоже была партией вражды и ненависти» (с. 161). ДР «не мыслит своего существования вне этой гражданской войны, противостояния «врагам» демократии» (с. 173). «Надо отдавать себе отчет, что преемственность с советской историей означает сохранение состояния гражданской войны» (121).

Этому «необольшевизму, согласно А. Ципко, должен противостоять «консенсус», основу которого составляет национальная идея «Какая интерпретация российских национальных интересов — размышлял наш автор, — в состоянии сблизить либералов и национал-патриотов?» (с. 92) «Национальное самосознание, ощущение национального единства является дополнительным стимулом к диалогу, компромиссу, консенсусу. Для того, чтобы люди протянули друг другу руки, пришли к согласию друг с другом, они должны ощущать себя частью, представителями единого целого» (с. 174-75).

«Назрел,- сообщает Ципко,- переход от необольшевистской демократии к национальной, к согласию и примирению всех политических сил» (с. 195). «Консенсус, примирение,- заявлял Ципко в апреле 1993 г.,- нуждается в каких-то опорах, только на основе общего, национального интереса, уравнивающего все классы и интересы, можно примирить, согласовать несовпадающие позиции.

Кстати неслучайно Карл Маркс еще в своих ранних работах восстал против национальной идеи…» (с. 175)

«Национальное единство,- учил Ципко в 1993 г.,- является главным препятствием на пути разжигания классовой ненависти. Поэтому если бы «ДР» действительно хотела, как недавно писала Галина Старовойтова, «очиститься» от темных сторон советской, марксистской-ленинской истории, действительно хотела утвердить права и свободы личности, она должна была бы непременно стать на национальную точку зрения, признать примат народного, национального над классовым» (с. 175).

Оставим пока вопрос о Г. Старовойтовой, «почему-то» погибшей – тогда как Ципко, так же как «радикальные патриоты» Мокашовы, Баркашовы, Кондратенки и проч. представители «черносотенного вида патриотизма», живы и здоровы. Важно, что по Ципко «национальная точка зрения», «национальное единство» это путь к «консенсусу», «препятствие на пути разжигания классовой ненависти». «Согласовать интересы, пойти на взаимные уступки куда проще, чем заставить своего конкурента забыть о своих собственных интересах, а тем более физически уничтожить его» (с. 170).

«Экстремистам,- пишет он в 1995 г., придется усмирить свои амбиции, Митковой придется привыкнуть к мысли, что Невзоров тоже имеет право на свою правду, а Проханову придется считаться, что нынешнее «антинародное» правительство избрано…Реванша ни у кого не получится» (с. 221). «Державный реванш сейчас не менее опасен, чем демократический» (с. 220).

Эти слова не мальчика, но мужа писал Ципко в январе 1995 г. И – как в воду глядел. Разве – например, по поводу «державного реванша» — не звучит актуально в связи с провозглашаемой Ципко в 2003 г. «национальной революцией»? Выходит, это было давно и неправда. Теперь же, в 2003-м году Ципко, полностью забыв о своей антиреволюционности, примиренчестве, эволюционизме и консенсусе, призывает Россию к «национальной революции»… — то есть «нацистскому топору», «державному реваншу», который «не менее опасен, чем демократический»? Значит, теперь уже не время для «национального единства», «национальной точки зрения» и пресловутого «консенсуса»?

Параллельно, впрочем, обвинения либералам в «революционаризме», левизне продолжаются. По Ципко руководящему ядру НТВ «как революционерам чуждо уважение к закону и праву» (с. 298). А каково отношение к «закону и праву» национал-революционеров? Почему до 2003 г. Ципко без устали вещал о «примирении» и был противником экстремизма, «реваншей» и «всяческих революций»? А после 2003, вдруг прозрев, заговорил о «еврейской» революции и призвал Россию к «национальной революции» — то есть, по сути к «гражданской войне» против либералов?

Не «клиническое», но «логическое» объяснение эволюции Ципко может быть таким. До 2003 г. наш автор рядился в одежду «честного» и «интеллигентного» почвенника, потому что еще «не пришло время», потому что демократы хоть каким-то концом еще были у власти. Теперь, когда продвижение «национал-патриотических» сил к власти увенчалось, наконец, явным успехом — стало «можно». И вот в 2003 г. Ципко, наконец, раскрылся полностью — дорос до «радикального патриотизма» — то есть откровенного нацизма и призвал, таки, к тому, к чему в 1993 г. уже призывали называвшиеся им тогда «экстремистами» Н. Лысенко и В. Жириновский.

В те времена, когда демократы были сильны, Ципко боролся с «экстремизмом», «революционаризмом» интеллигенции, звал к примирению, убаюкивал демократов мирными речами. И вот теперь, когда «национальная революция», о которой уже давно вещали нацисты попроще, совершилась, Ципко … сам зовет к «революции»! Революция была плохой, когда «либералы» и «демократы» были сильны. А теперь же, когда «так называемые демократы» загнаны в угол, когда мириться, в общем-то, уже не с кем – теперь самая пора для «национальной революции» и гражданской войны: можно сводить счеты.

Тут кстати, хорошо видно полнейшее лицемерие ципковского тезиса о том, что, мол, все беды Дем.России от «ненациональной» (в том числе марксистской, большевистской) точки зрения. Эта точка зрения, мол, мешала Дем.России на пути национального примирения. Почему же в 2003 г. эта же «национальная точка зрения» не мешает ципковским «революционным» призывам? Вот вам и «примат народного, национального», над «классовым»!

Итак, Ципко – ярый поборник «революции», хотя и «национальной».

Здесь следует сказать несколько слов о методологии. Сам Ципко не был бы обществоведом по образованию, если бы не пытался определить «методологические корни» ошибок современных российских либералов. Одно из наиболее частых обвинений Ципко в адрес «демократов» — обвинение в необольшевизме, обнаружение «марксистских корней» их ошибок.

«Я первый, — бьет себя в грудь Ципко,- еще в 1990 г. увидел и написал, что, что в лице наших демократов и либералов мы имеем дело со вторым изданием большевизма. И как могу, продолжаю бороться с этой болезнью» (с. 430). «Философское кредо ДР и СПС одно и то же. Еще в 1990 я окрестил его необольшевизмом» (с. 7).

Итак Ципко выступает перед своей паствой как критик марксизма и большевизма, а также современного российского либерализма — опять же как проявлений тех же марксизма и большевизма. «Я – пишет Ципко И. Хакамаде,- борюсь не с СПС, не лично с вами, а с вашим сугубо марксистским, античеловеческим стилем мышления» (с. 429).

Марксизм у Ципко, «человечного» национал-патриота, национал-патриота «с человеским лицом», еще с конца 1980-х – что-то вроде ругательства. У Ципко левое плохо, а правое – хорошо. Левое – это революционаризм, силовые методы. Правое – хорошее, способствующее сохранению, реставрации.

Вся левая российская традиция для него – объект нападок. «Социал-демократизм» горбачевцев был лох именно потому, что не был «почвенным». «Горбачев,- пишет Ципко,- шел от Маркса к социал-демократизму, и это его в конечном счете погубило. Социал-демократия (то есть меньшевизм) еще более далека от нынешней российской почвы, чем советский коммунизм» (с. 234).

Ну правильно – вся левая традиция России – далека от «почвы». То ли дело веховцы, Победоносцев… Хотя — вроде «правыми» в России были и либералы – предшественники СПС. Но нет! «Наш либерализм называется либерализмом по недоразумению. Он ничего не имеет общего с либерализмом Милюкова, Струве, Новгородцева» (с. 356).

Хорошо, но тогда почему бы самому Ципко не заняться разработкой либерализма, например, в старой российской традиции – кадетов и проч. – если нужен именно либерализм «дореволюционного», то есть хорошего и почвенного вида? Но нет — почему-то Ципко ограничивается лишь куцыми цитатами из «либералов» (Милюкова, Струве), тогда как веховство и «иные виды патриотизма», «традиционного консерватизма», очевидно, правого толка даже в смысле кадетов, привлекают его намного больше. Значит, и из дореволюцинной традиции к «истинному патриотизму» имеют отношения далеко не все течения.

Кроме того, Ципко постоянно доказывает, что современные постсоветские либералы, демократы (Демроссия, Ельцин) и союз правых сил (СПС) – вовсе не «правые», а левые, поскольку – «необольшевики». Российские демократы – не являются «хорошими» правыми, поскольку на самом деле они левые. Почему левые? Потому что «ищут врагов», не призывают к «консенсусу» как Ципко и прочее. «Хорошее» же «правое» в терминологии нашего автора – это нацио-налпатриотизм ципковского направления, «консервативное почвенничество».

Не будем пока углубляться в политологические дебри по поводу «правого и левого». Сея путаницу везде, национал-патриотизм несет ее и в эти определения. Заметим пока, что сам Ципко в своих глазах «хороший правый» – то есть реставратор. «Левое» же в его устах – страшное ругательство. Ругательны и многие другие марксистские и «большевистские» термины – включая и слово «революция». Хрестоматийная фраза Маркса о революциях как «локомотивах истории» (да еще, как добавляет наш автор — и «праздниках истории») – верх ужаса. По Ципко, напротив, классовое плохо, национальное – хорошо.

Постсоветская либеральная интеллигенция – некачественная, поскольку советская, и мышление у нее советское. В чем же состоит дефект этой интеллигенции? Понятно ее дефект – в «пятом пункте», в том, что эта интеллигенция не стоит на позициях «радикального патриотизма». Поэтому «демократическая элита …не имеет национального русского самосознания» (с. 467). Самое главное, за что Ципко не любит всяческий марксизм и необольшевизм – это то, что у марксизма на первом месте социальный и классовый анализ, а не национальный. Своим социальным анализом марксизм подрывает «общий национальный интерес», уравнивающий по Ципко все классы. Поэтому стремящийся, как доказывает Ципко, к разрушению всего и вся Маркс, как и позже «разрушители-большевики», именно с «разрушительными целями» «еще в своих ранних работах восстал против национальной идеи…» (с. 175)

У читателя работ нашего национал-сопротивленца может встать вопрос: а разве выступая против «марксизма» и «необольшевизма», в том числе и его жаргона, Ципко сам не использует, например, понятие «революции» как чего-то положительного? Разве главный итог ципковского идейного развития, как и главный призыв его сборника – не призыв к «национальной» революции? Пусть и «хорошей» (раз национальной в ципковском смысле), но ведь опять-таки «революции»? Откуда же берется эта «хорошая» революция, раз национал-патриот только что утверждал, что все революции – плохие? Во-вторых, Маркс был плох по Ципко также тем, что своим социальным анализом он мешал «национальным примиренцам» в 1993 г. установить «консенсус». Но куда девался Ципко-примиренец и его «консенсус» в 2003 г?

В 2003 г. Ципко ушел от консенсуса к «национальной революции», к которой и зовет общественность. Причем зовет тот самый Ципко, который за десять лет до этого поносил Г. Якунина как «революционера до мозга костей, по недоразумению одевающего рясу священника» (с. 157)! Бывший национал-примиренец считает, видмо, что читатель его ранних писаний забы его громы и молнии по революционному поводу, В 2003 году бывший искатель консенсуса Ципко- «национал-революционер». Но ведь только что этот самый национал-революционер взывал к реставрации — «почвы», империи и проч.. Или, по мнению Ципко, реставрация и революция – одно и то же? Скорость, с которой меняет свои тезисы национал-обличитель, проследить почти невозможно.

Ципко упрекает демократов в «необольшевизме» и «левизне», поскольку демократы, мол «везде ищут врагов». По Ципко Демократическая Россия (ДР), так же как и большевизм, « тоже была партией вражды и ненависти» (с. 161). ДР «не мыслит своего существования вне этой гражданской войны, противостояния «врагам» демократии» (с. 173).

Позвольте, а разве национал-революционаризм Ципко, полный доносов на «отщепенцев» и «пораженцев» – сильно миролюбив?

«Какого либо диалога,- пишет уже национал-революционер Ципко в апреле 2003 г.,- между националистами и космополитами…быть не может. Россия сегодня находится в состоянии холодной гражданской войны, где либералы почвенники и либералы-западники находятся по разные стороны баррикад» (с. 485).

Вот вам и «консенсус»! Тут уже — гражданская война и даже баррикады. А кто строит эти баррикады, как не национал-революционер Ципко?

Но это еще не все. В 2003 г. наш национал-сопротивленец сообщает, что «представители правоохранительных органов, представители прокуратуры, судов, которые в подавляющем большинстве являются этническими русскими, очень сочувственно относятся ко всем акциям русского национального протеста, даже если они приобретают брутальный характер» (с. 466).

Итак, те, кто думал, что национальная революция в ципковском варианте является мирной, кто поддался на его песни о «консенсусе» сильно ошибаются. Ожидаются «акции национального протеста», которые при всем прочем будут иметь «брутальный характер».

Позвольте, но чем отличается ципковский национал-революционаризм от обличаемого им «необольшевизма»? Никакого консенсуса, одна вражда, баррикады, гражданская война, насилие и «брутальность»!

Выходит, качество ципковских национал-революционных построений и обличений уже в приведенном узком аспекте не вызывают сомнения – эти построения лишены элементарной логики, противоречивы, представляют собой явную демагогию. Какова цель этой демагогии?

Скажем определенно. Писания Ципко — не просто «необольшевизм»– это худшая из его форм – неосталинизм, национал-сталинизм. Национал-патриот, как говорилось когда-то, «подменяет социальный анализ национальным».

Да еще как подменяет! Напомним по секрету: марксизм давал достаточно ясный анализ таких явлений, как национал-патриотизм и нацизм. Он, как правило, объяснял подобные идеологические явления упадком и гниением тех общественные классов (например, феодальной верхушки в случае черносотенства в России), которые их поддерживали. И в самом деле, — может, марксизм прав? Разве нацизм партократии и сторонников бывших советских тоталитарных структур – не нацизм того же порядка, что нацизм помещичий или «буржуазный» (нацизм третьего рейха)? Может, ненависть, которую обрушивает Ципко на ДемРоссию — это вовсе не эмоции «патриота» и «государственника»? Может здесь — классовая ненависть переряженного в национальные одежды номенкла-турщика, идеолога тех, кто еще с советских времен остался «при своем интересе»? (Об этом выражении самого Ципко чуть дальше).

Как и в Третьем рейхе, заменившем лозунг социальной революции лозунгом революции «национальной», нацизм в современной России переиначивает марксистский социальный и классовый анализ на национальный манер. Причем переиначивает, заимствуя наиболее одиозные стереотипы – не революционного большевизма, но стереотипы сталинизма, который в ряде своих проявлений фактически был формой нацизма в «советской» форме. Отсюда риторика об «отщепенстве» интеллигенции, о ее «безродности» (как, впрочем, и более широких российских масс), о «национальном нигилизме» (читай – «низкопоклонстве перед Западом») российской интеллигенции… Отсюда традиционный образ национального врага, следование ( «когда можно») принципу «или мы – или они» (по логике сталинской «классовой борьбы в деревне» — «кто кого»).

Критикуя марксизм и необольшевизм постсоветских российских либералов, сам Ципко предоставляет нам на каждом шагу образчики сталинизма — национал-большевизма в сталинском варианте, то есть большевизма, окарикатурен-ного до тоталитарных крайностей. Когда-то Ципко являлся обществу в виде «почти интеллигента» и «почти демократа» (хотя, поправимся — национал-демократа, что, выходит, вещь совсем другая). Говорил о примиренчестве, единении (вспоминается термин «заединство»), выступал едва ли не в роли «отца нации». Теперь баста – единение побоку. Начинается «национальное со-противление», которое, вот-вот может перейти в активные, или по Ципко даже «брутальные» формы.

Одна из наиболее сакраментальных фраз ципковского сборника: «пора кончать с этим сумасшедшим домом, которая называется «Демократическая Россия» (с. 419).

Это фраза важная, поскольку получается многозначительной. Во-первых, ДемРоссия – это партия, которой давно нет. Во-вторых, потому что вообще Россия демократическая для не на шутку радикализировавшегося к 2003 г. национал-патриота Ципко, это — «сумасшедший дом».

Ведь демократы и либералы, по его мнению, выполняют «не русские», а «свои этнические» (понятно — «еврейские») задачи. Как же с ними возможен мир? С ними надо вести бескомпромиссную «национальную» борьбу, которая выходит еще покруче «классовой».

Отсюда последние призывы недавнего национального миролюбца и «противника гражданской войны» к «национальной революции».

Но что представляет собой этот призыв противника всяческих революций Ципко к «национальной революции», как не повторение лозунга «гражданской войны» и старого – «к топору зовите Русь!». Только теперь — призыв к топору нацистскому. И это – не левизна» и «большевизм» ? И это рядом с напечатанными в этом же сборнике песнями того же автора о примиренчестве, «консенсусе», о том, что «позитивные национальные ценности» в отличие от «негативных» демократических «ничего не разрушают»!

Понятно, что для тех шовинистических и тоталитарных сил России, которые представляет Ципко, демократия, демократические институты — это и есть «сумасшедший дом». Сами же национал-тоталитарные силы и их акын Ципко – совершенно здоровы. Осталось только вылечить и остальную Россию — для этого и нужна «национальная революция». В качестве главврача наверно подошли бы Н. Кондратенки, Мокашовы и Баркашовы, а может кое-кто и из апробированных на деле «национал-революционеров» Третьего рейха?

Обратим внимание: призыв к национальной революции происходит в момент, когда «демократы» ослаблены до последней степени, когда они практически не имеют средств массовой информации. Между тем уже после прикрытия НТВ, в конце 2002 г. Ципко, обращаясь к И. Хакамаде заявлял, что «все основные средства информации, и прежде всего все основные рейтинговые каналы телевидения находятся в руках ваших сторонников. Свобода слова сегодня в России означает прежде всего монополию СПС, монополию борцов с российским государственничеством на право излагать и пропагандировать свои взгляды, свой национальный и государственный нигилизм…» (с. 425)

Эти лицемерные разговоры о «монополии правых» ведутся в обстановке суженных до предела возможностей выражения ненацистской интеллигенции.

Одновременно «миролюбивый» Ципко критикует «агрессивный, провокационный, экспансионистский стиль СПС». Нашего автора, по его обращению к И. Хакамаде, «раздражает и явное, кричащее несоответствие между Вашей электоральной неполноценностью как партии абсолютного меньшинства, как партии либеральной, прозападной интеллигенции и Вашими претензиями на роль лидера нации» (с. 426).

«Неполноценность» — хотя и «электоральная» — есть в этом что-то знакомое, национал-(и расово) революционное. Этим утверждается и подная полноценность смого нациста Ципко, как и его сотоварищей.

3. Критика либерализма и демократов как «отщепенцев» и «борцов с российской государственностью». Что именно хочет реставрировать «реставратор» Ципко? Ципко начала 1990-х и «борьба с имперским мышлением и имперским наследием». Национальная программа «национальной революции». Что обещает «многонациональной России «партия имперской реставрации».

Своей главной и почетной задачей А. Ципко считает критику «либерализма» прошлых (ДемРоссия) и нынешних (СПС) российских демократов.

«Так уж получилось, — пишет он в предисловии к своему сборнику «Пора доверить Россию русским»,- что в последние годы полемика с нынешними российскими либералами стала моей профессией. Критика того, что я называю национальным нигилизмом российских либералов, становится все более востребованной». «Мое убеждение, что полезна, оправдана каждая попытка разоблачения национального и государственного отщепенства новых либералов»…«Я лично рассматриваю свою идейную борьбу с так называемыми либералами — западниками как форму национального сопротивления» (с. 7).

«Нынешние «либералы» являются преемниками и последователями дела «демократов» конца восьмидесятых…Философское кредо и ДР и СПС одно и то же. Еще в 1990 г. я окрестил его «необольшевизмом». Уже в 1990 г. мне с близкого расстояния было видно, что за всей этой революцией стоит очередной обман, что они используют белые лозунги для достижения красных целей, для выкорчевывания корней русского национального сознания». Уже тогда было видно, что «демократы» целятся не в марксизм, не в коммунизм, а в Россию» (с. 7).

Демократы обвиняются Ципко в «уничтожении традиции российской государственности» (с. 7). Он призывает россиян к бдительности, что «начатая в конце восьмидесятых прошлого века эпоха последней и окончательной борьбы с российской государственностью продолжается» (с. 8).

Серьезные обвинения предъявляет демократам национал-сопротивленец Ципко! Но прежде, чем перейти к анализу данных заявлений нашего автора 2003 г. издания вспомним писания Ципко издания года 1991, приведенные в том же сборнике.

В 1991 г., ссылаясь на работу Солженицына «Как нам обустроить Россию», Ципко восклицал: «Нет, необязательно русский интеллигент, любящий Россию, ставящий ее превыше всего, должен защищать ее имперское прошлое, быть противником свободы. Напротив, именно патриот обязан бороться с имперским мышлением и имперским наследием, помогать тем народам России, которые стремятся приобрести свободу, собственную государственность» (с. 73).

Надо быть мужественным человеком, чтобы находясь внутри русской партии, сказать «нет» лозунгу единая и неделимая» (с. 73). «Унитарное государство нельзя сделать свободным» (с. 75).

Красивые слова нашел у Солженицына его «как бы последователь» Ципко! Перед нами честный антиимперский патриот. И в самом деле, в этот же период Ципко критикует «имперскую идею самореализации за счет расширения территорий» (здесь и далее курсив наш), считает необходимым противостоять этой идее, «бороться с имперским мышлением и имперским наследием», призывает «вернуться в цивилизацию». Это даст возможность «обойтись без этих бесконечных войн, ибо имперская идея самореализации за счет расширения территорий себя исчерпала» (с. 27).

Кто пишет все это? Кто этот «противник русской государственности», этот гнусный «враг народа и почвы»? Все это пишет… сам Ципко начала 1990-х гг. — в те времена еще «интеллигент» и даже «демократ». Что это — «пораженчество», государственный нигилизм, за которые Ципко вскоре будет обличать демократов? Почему в других своих, более поздних писаниях именно «борьба с имперским мышлением и имперским наследием», «имперской идеей самореализации за счет расширения собственных территорий» объявляется им отщепенством, русофобией? Почему демократы, выступающие под теми же лозунгами, что и сам Ципко в начале 1990-х гг., оказываются у нашего же автора «пораженцами»? В кого, критикуя имперство, «целился» Ципко начала 1990 – в Россию? В российское государственничество? В Державу?

Значит, Ципко издания 1991 г. с точки зрения Ципко более позднего – это беспочвенный отщепенец, противник русской государственности, выкорчевыватель русского национального сознания? И вообще — какой национальности был в этот момент будущий национал-революционер? Уж не космополитической ли? Когда и почему Ципко прозрел?

Похоже, перед нами еще один пример национал-патриотической «клиники».

Впрочем, сборник самого автора вполне позволяет проследить эволюцию нашего автора, или если говорить в употребляемых им самим «клинических» терминах — «историю болезни».

Уже через короткое время после почти демократических пассажей начала 1990-х миру является новый Ципко, сочувственно цитирующий «мнение некоторых демократов», что вскоре «президент РСФСР сменит свою легитимность и выступит как правопреемник Российской империи, выступит как глава подлинного российского государства» (с. 70).

Выходит, по «новому» Ципко, неожиданно сменившему бывшего Ципко-демократа, получается, что быть «главой подлинного российского государства» значит «выступить как правопреемник российской империи»?

Позвольте, а как быть с демократической Россией? С собственными «демократическими» пассажами нашего национал-демократа, подкрепленными ссылками из Солженицына? Как насчет «борьбы с имперским мышлением и имперским наследием»? Да никак, — ничего этого просто нет и не было. Как и «демократических» цитат из Солженицына. Ципко вдруг начисто забывает все свои прошлые слова — теперь у него речь все больше идет о «реставрации».

Этот момент очень важен. Ципко не какой-то там беспочвенный демократ, или необольшевик, он честный поборник восстановления, реставрации «старой России». Но реставрации чего?

Общие слова о «возвращении в историю», о том, что «мы должны прийти к исторической лигитимности нынешнего государственного образования как преемника прежней российской государственности» (с. 14). Вроде все правильно. Но о какой именно «прежней России» идет речь?

«Понятно, новую Россию трудно воодушевить идеей реставрации дореволюционной России, идеей реставрации российского самодержавия» (с. 91).

Выходит, реставрация российского самодержавия не подходит. И вместе с тем… «Но что было бы плохого, — вопрошает Ципко в апреле 2003 г,- если бы действительно появилась в России партия имперской реставрации?» (с. 497, курсив наш).

Значит, именно «имперской реставрации» («о которой нынешние российские почвенники не помышляют») Ципко и хочет? Правильно – это хорошо согласуется с лозунгом «национальной революции». Это – «имперская реставрация» — главный итог идейного развития Ципко, основа и суть его программы «обустройства России». Но при чем здесь «демократические ценности»?

Разумеется – не при чем. То, что писал Ципко в 1990-х по поводу «борьбы с имперским мышлением и имперским наследием», да еще и ссылаясь на авторитет якобы обиженного демократами «патриота и почвенника» Солженицына — следует начисто забыть. Это – демократическая ересь, это «борьба с российской государственностью». Ципкизм 2003 г. издания – это идеология реставрации России имперской – то есть в лучшем случае авторитарной, а то и явно тоталитарной. Куцее и хилое СНГ – плохо, имперским реставраторам нужна именно империя, которая, как пишет Ципко, « помогла бы и русским, и украинцам, и белорусам исправить ошибку и вернула бы и Москву, и Киев и Минск на добровольной основе в единое союзное образование» (с. 497).

Эта фраза из статьи весны 2003 г. «На западном фронте» — очередной перл нашего писателя. Обратим внимание на выражение «вернула бы на добровольной основе». Если объединение наций в единое союзное образование «добровольное», то почему нужно называть такое объединение «империей» и «имперской реставрацией»? А если это «союзное образование» по сути является империей – какая уж тут «добровольность»? Не новые ли это примеры параноидальности национал-патриотического мышления? И с этой параноидальностью Ципко на каждом шагу обвиняет демократов в «клинике». По Ципко Демократическая Россия как форма государства не может не быть «сумасшедшим домом». По его же словам (по поводу попытки посадить во главе нового союза Белоруссии и России Лукашенко) «поход против белорусов в свое время начал полузабытый ныне журналист Михаил Леонтьев своим: в сумасшедшем доме главврача не избирают» (с. 255). Так не к самому ли Ципко относится его собственное заявление: «нашими СМИ, нашей культурой, нашей идеологической политикой до сих пор управляют больные, во многом психически нездоровые люди» (с. 539).

Однако попробуем опять найти под покровом двоемыслия и «клиники» национал-патриотическую логику.

Конечно, никакой Ципко не демократ. Это – ошибки молодости. Фактически он хочет восстановить Россию тоталитарно-имперского образца. Понятно, что в этом великом деле «партии имперской реставрации» любые противники национал-авторитаризма и тоталитаризма – большая помеха. Не отсюда ли нелюбовь Ципко к новой России и его страсти к России старой? А также к демократам и всем тем, кто не сильно доволен «идеей реставрации российского самодержавия» и «партией имперской реставрации»? Понятно, что традиции российской демократии — либеральная традиция, не говоря уж о традиции левой, Ципко не интересует — это традиция «не российская». А вот традиция имперская, шовинистичсская – это то, что надо. «Патриоты» выбирают российскую традицию правого толка – антилиберальную, право-консервативную, веховскую — с критикой «отщепенства», бюрократически-имперскую.

Итак – вот истинные причины нелюбви национал-патриота к демократам и той «новой России» которую «трудно воодушевить» «идеей реставрации российского самодержавия».

Ципко считает себя демократом, но демократом особенным, — «национальным» – «национал-демократом». Основа национальной демократии по Ципко – «идея реставрации России, возвращения на рельсы национального развития» (с. 126).

Хорошая и традиционная Россия – это Россия самодержавно-имперская. Она «нормальная» в отличие от ненормальной и плохой либеральной. «У нормальных людей, которые создали современную европейскую цивилизацию, гражданское общество на первом месте стояли конкретные позитивные ценности, бог, нация, государство, семья, частная собственность, свобода» (с. 184).

«Даже традиционные консерваторы, речь не о черносотенцах, мыслили как нормальные люди. По крайней мере, такие ценности, как народность, самодержавие, православие сами по себе позитивны, они конкретны, они сами по себе ничего не разрушают» (там же).

В реальной демократии — куча проблем. В ципковской же демократии нацио-нальной (речь у Ципко конечно, «вовсе не о черносотенстве»!) — весь набор хорошего и позитивного. Тут и мир, и почва, никакой гражданской войны, и государственничество, частная собственность, семья… Полнейший, можно сказать, «консенсус»!

На бумаге все красиво, а на деле? Рассмотрим подробнее национальную программу Ципко. Какую роль в своей теории «имперской реставрации» национал-революционер отводит народам России?

«О какой государственности,- сам себе задает вопрос Ципко, — идет речь: о русской моноэтнической, о «государстве крови» или о российской полиэтнической, о «государстве почвы»? (с. 91)

Хорош вопрос! Неужели Ципко всерьез думает о «моноэтнической России»? Такое государство крови можно было бы назвать также государством большой крови.

Выходит – полиэтническое. Но «опыт США» Ципко начисто отвергает — это страна «без исторических корней» (с. 92). Понятно, ведь наш автор — сторонник государства «почвы» — чего же еще можно ждать от «почвенника»? Значит, и в национальном вопросе, как и во всем прочем в России, нужна «реставрация». Нужно возвращение к «старой российской почве». Ципко уверен, что «на старой российской почве легче договориться многим народам нашей страны» (с. 44).

Однако говоря о старой России, о реставрации ее – в том числе и в аспекте национального устройства — Ципко, по известному анекдоту про Герасима и Муму, «чегото не договоривает».

Что он имеет в виду под «старой Россией» и ее «почвой»? Почву дореволюционного самодержавия? Ведь идеи российского либерализма, а значит и демократии в ее традиционном смысле для него неприемлемы.

Мы уже приводили печаль Ципко о том, что «новую Россию трудно воодушевить идеей реставрации дореволюционной России, идеей реставрации российского самодержавия» (с. 91). Тогда как «что было бы плохого, если бы действительно появилась в России партия имперской реставрации? ( с. 497).Мы знаем также последнюю и главную национальную идею Ципко – идею «национальной революции». Не она ли есть одновременно и программа реставрации России «имперской»?

Что означает в «многонациональной России» эта программа, Ципко, конечно, не объясняет. Направлена она против всех «нерусских», или только «некоторых» — то есть, понятно, евреев? То есть — «юденфрай»? Разумеется, с целью ограничить вездесущность этих самых антигосударственных евреев, их излишнюю власть, отщепенство, с целью вернуться к «нарушенному евреями» «правильному» положению коренного этноса…

«Расизм на то он и расизм, что он иррационален…» — пишет Ципко.

Да так ли уж иррационален? Национальная революция Ципко вполне рациональна. «Демократов» надо опрокинуть опробированным нацистским способом – обвинив их в представительстве «еврейских интересов».

Кстати об иррациональности. Критикуя «западника» (а потому, по нашему автору, «национального нигилиста») И. Клямкина, и как бы невзначай намекнув на его недостаточную, так сказать, паспортную почвенность, Ципко сообщает, что «иррационален» не только «расизм», но и «патриотизм» (и как только их друг от друга отличить?). «Патриотизм, конечно, во многом иррационален…Разница между эмоциями патриота и эмоциями нигилиста состоит только в том, что первый иррационализм имеет созидательное, оптимистическое начало, а второй – разрушительное» (с. 486).

Читатель оценит философское открытие Ципко насчет двух видов иррационализма – иррационализма «оптимистического» и «пессимистического». Сам Ципко, понятно,- носитель первого, а его оппоненты либералы – второго. Не вдаваясь пока в эти «ученые тонкости», заметим, что Ципко, похоже, явно преувеличивает «созидательное» и «оптимистическое начало» своего иррационализма.

Но вернемся к ципковской идее «почвенной», но «многонациональной» России. Не все инородцы у нашего автора плохие. Ципко — сторонник воссоздания «мощного славянского ядра» нового государства — России, Белоруссии и Украины. Вроде все правильно, все вроде за. Но почему никак не получается? Неужели – мешают «беспочвенные демократы», везде вставляющие палки в колеса?

Однако — не потому ли не прошел первый «белорусский проект» национал-патриотов, что под национальным камуфляжем они хотели протащить сталиниста Лукашенко едва ли не на место «плохого» Ельцина? Не получилось – видимо, из-за плохих демократов. Но можно и повторить. Вроде Лукашенко не против. Или Путину также мешает «либеральное засилье»? Но «имперскую реставрацию» почему-то и сам Лукашенко принимает не очень охотно, хотя и не прочь поживиться дешевым российским газом. «Имперскую реставрацию» не принимала и Украина, даже в варианте Кучмы.

А может, зададим странный вопрос — «мощного славянского ядра» до сих пор не получилось не из-за происков демократов, а из-за подковерных фокусов имперцев (как в случае попытки посадить Лукашенко на место Ельцина)? А так же потому, что имперскость национал-патриотов отталкивает от них даже ближайших соседей и даже самые родственные россиянам народы?

Дальше встает проблема народов неславянских. Здесь Ципко возлагает большие надежды на «тюрков». Почему? Да потому, что, по его мнению, «тюрки не очень боятся русского национализма, он никогда не был сильным и агрессивным» (403).

Хорошенький аргумент! Значит, новая Россия должна, по Ципко, строиться совместно с теми народами, которые «не боятся русского национализма? Таким образом, именно русский национализм по Ципко и должен стать основой многонациональной России?

И эта национальная программа — пример «политического здоровья» Ципко? Только национал-патриотам непонятно, что национальная концепция «русского национализма» ведет Россию не просто к серьезным конфликтам – но к тяжелому поражению.

Тюрки подходят для ципковской многонациональной России, поскольку они «не боятся русского национализма». Отсюда ципковское «ничто так не угрожает сегодня России, как дефицит кадров из мусульманских республик для руководства страной» (с. 405). А как быть с другими, помимо тюрков, народами современной России (кавказцами, народами севера)? Да и теми же украинцами. Они почему-то боятся…И не без основания.

Кстати о «тюрках». Насчет того, что они «не боятся» Ципко и ему подобных – это, скорее всего — от незнания. (Не столько от незнания Ципко по поводу тюрков, сколько, пожалуй, незнания тюрками – Ципко и его «партии имперской реставрации»). Тюрки «не боятся» — пока, покуда Ципко не открыл им сокровенные соображения о русской империи, почве, национальной революции и проч.. А чуть поговорят – глядишь — забоятся… Из бывших советских народов «белогвардейских гэкачепистов» забоялись многие.

Суть в том, что национал-патриоты хотят мерить всех под свою гребенку. Они в ципковском, например, обличье хотят навязать точку зрения, что «нормальный» представитель каждой нации – это национальный фундаменталист. Но такая позиция во-первых, есть нацистская подмена понятий, а во-вторых — причина того, что национал-патриоты ципковского образца фактически неспособны к строительству многонациональной России. Неспособны потому, что проповедуемый ими «патриотизм» фактически есть шовинизм, а то и настоящий нацизм. Насчет того, что он «никогда не был сильным и агрессивным», то это как сказать. Ведь он уже спровоцировал распад СССР и в ряде случаев едва не стал причиной распада многонациональной России. Об этом правильно говорили опровергаемые Ципко авторы ненацистского направления (Л. Жуховицкий, И. Клямкин). Можно сказать, что он же был и причиной отхода от России ряда постсоветских стран – от Грузии до Украины.

Можно сказать еще резче. Предложение Ципко строить «многонациональную Россию» на «русском национализме» – это никакое не государственничество и не «державность» — это открытая провокация национал-патриота, ведущая Россию к поражению в «постсоветском пространстве».

Единственно возможной «почвой» новой и многонациональной России может быть почва демократических ценностей. Но для Ципко, обвиняющего демократов в необольшевизме, в «выкорчевывании корней русского национального самосознания», «демократическая» российская почва, история демократических ценностей в России, левая традиция — не существуют. Это для Ципко никакая не русская история, не «почва». Он выискивает в российской истории корни именно сталинистской, тоталитарно-черносотенной идеологии, которую пытается представить в виде «русского национального самосознания». Писания Ципко суть поиски тоталитарной идеологией своего тоталитарного отражения в истории России.

Ципко поносит большевиков и всяческий «необольшевизм» (включая, видимо, горбачевский реформизм). Но большевики создали многонациональное советское государство. «Необольшевики» горбачевского типа пытались это государство реформировать. А «патриоты» ципковского пошиба смогли своей национал-патриотической болтовней и шовинистической практикой только скомпрометировать «левые» реформы. Сами же они ничего построить не смогли и не смогут, помимо национал-тоталитарной шаражки. Можно сказать вполне определенно, что лозунг национальной революции – это шаг к подрыву демократического строительства многонациональной России, прямая провокация, ведущая Россию к поражению в отошениях со своими соседями. И после всего этого национал-революционеры могут кого-то упрекать в пораженчестве?

При этом имперски-тоталитарное почвенничество оказывается у Ципко чуть ли не главным носителем нравственности. «Меня,- писал Ципко в 1990 г.- в политике беспокоит идея нравственности» (с. 20). У большевиков же «классовый подход заменил нравственность» (с. 17).

Но мы видим, что классовый подход Ципко заменяет не «нравственностью вообще» а нравственностью национальной, даже расовой, то есть по сути нацистской. Тоталитарно-нацистская почва Über alles“!

Итак, ципкизм – это паранойя для непосвященных, и тоталитарная логика — для соображающих. Советский тоталитаризм потерпел поражение – его носителям подавай тоталитаризм классический – нацистский. И «рефлексивный интеллигент» Ципко – пророк его.

Как писал Е. Евтушенко по поводу пресловутой «Памяти»,

Идет реакция свиньей, Как и тевтонская угроза. И у реакции родной Есть вкус российского навоза.

(Евтушенко Е., Вандея, в сб.: Последняя попытка, М.,1990, с. 38.)

4. «Русская идея» Ципко. «Русскость» Ципко как тоталитарность. Нетоталитарность как «нерусскость», противники тоталитаризма как «нерусские». «Нерусские» как «евреи». Либерализм как «еврейская» идеология. О евреях «условных» и «безусловных» .

Так становится понятна та «русская идея», которую несут народам России национал-революционеры с Ципко в первых рядах.

О русской идее Ципко говорит всегда и везде. «Сейчас, — пишет Ципко в июне 2002 г.- стать русским, даже в широком смысле этого слова, труднее, чем в СССР и труднее, чем в царской России» (с. 405).

Но вот вопрос – что такое по Ципко «русскость» и кто по мнению нашего автора является «русским»? Дело в том, что когда имеешь дело с авторами типа Ципко, надо весьма внимательно разобраться в том, что они вообще имеют в виду под привычными и понятными вроде словами – например, «русский», «еврей» и т. п.

Те, кто думает, что согласно нашему автору «русские» — это все русские по паспорту – сильно ошибаются. Ципко разрешает быть русскими далеко не всем русским. Более того, как мы увидим далее, основная масса русских, за исключением избранных национал-патриотов, «не обладает российским идентитетом».

.«Русский» у Ципко – это человек, понимающий «русскость» так же как Ципко, то есть почвенник, национал-патриот, русский «имперский». А не вполне имперский русский, не националист, и тем более русский «интернационалист» — это русский «безпочвенный», «безродный», «совок», а, значит, по сути – и не русский вовсе.

Также важно разобраться со значением термина «патриот». Опять же, обычное значение понятия «патриот» Ципко не устраивает. Например, демократам и «неимперцам» в праве быть патриотами своей страны Ципко отказывает. Зато в патриоты он же охотно зачисляет и «крайних патриотов». Например, имея в виду Баркашова или Проханова, он говорит о т. н. «радикальном патриотизме». Также в качестве «русского патриота» фигурирует и Жириновский. Значит «радикальный патриот» – очевидный националист, а точнее, даже нацист.

Это и есть главное. «Радикальные патриоты», представители «черносотенного вида патриотизма», конечно, ближе к Ципко, чем какие-то демократы.

Но если сводить «русскость» и «русский патриотизм» к шовинизму и нацизму, и утверждать, что «шовинисты, нацисты – это и есть русские», тогда, понятно, к таковым трудно будет привлечь каких-либо «нерусских». За исключением, по Ципко же, «тюрков», которые «не боятся русского национализма».

Данное утверждение есть, кстати, очередной вздор Ципко. Нацистами в Москве, например, были спровоцированы нападения на рыночников-азербайджанцев. Многие из них, «забоявшись», почему-то начали жаловаться, но, кажется, безуспешно. Вот и примеры национал-революционного отношения к «тюркам» и их «небоязни» имперскости.

Тех, кто не присоединился к национал-патриотической доктрине Ципко, то есть ненацисты, обвиняются им в «национальной стерильности». Сахаров по словам нашего автора «национально стерилен». Сам же Ципко своими писаниями пытается доказать свою национальную «нестирильность»? Ими он скорее доказывает свою собственную «нестирильность» — причем в широком ряде аспектов.

Перейдем теперь и к едва ли не самому больному (по причине невероятного «замусоливания» его национал-патриотической литературой) «еврейскому вопросу». Что говорит Ципко по этому поводу?

Можно сказать даже, что почти все, что говорит Ципко и национал-патриоты, они почему-то говорят «по еврейскому вопросу».

Иногда от «просвещенных патриотов», в том числе от Ципко, можно услышать даже как будто «демократические речи». «Правда,- пишет наш автор,- состоит в том, что в современном мире чаще всего процветают те страны, где преодолен антисемитизм, где не существует по крайней мере в открытой явной форме еврейской проблемы» (с. 401). Национал-сопротивленец даже делает попытку «переговоров» с демократами по поводу учета «еврейских интересов»…

Здесь, как и в других местах, Ципко, почти по Тургеневу «говорит красиво». Но мы знаем, что у Ципко есть второе эго, его Доктор Джекил. Это профессия национал-патриота Ципко, каковой он сам считает критику либералов, их «национального нигилизма» и проч. Поэтому Ципко приходит к главной мысли: либерализм в России, по его мнению, является идеологией не только «не русской», но и явно «еврейской».

Объект негодования нашего автора — «либеральные круги, где доминируют представители еврейской национальности, вернее, интеллигенты с еврейской идентификацией» (с. 456). «У организаторов антиаппаратного движения в СССР…либеральные и демократические ценности в любой критической ситуации приносились в жертву этническим интересам» (с. 504). Лидеры СПС «пытаются хитрить и реализовывать специфические интересы еврейской либеральной элиты через так называемую борьбу за гражданское общество в России» (с. 536).

Вот вам и главный тезис. По Ципко выходит, что «нееврейского» либерализма в России вроде никогда и не было. Ципко, имеющий некоторое образование, знает, что был – но тем не менее рассказывает публике нечто прямо противоположное. Уже здесь можно напомнить Ципко, что либерализм первоначально появился в Англии и к еврейству (англичане нас поправят) отношения вовсе не имел. Кроме того, в России была и своя либеральная традиция, которая отнюдь не была «еврейской».

Но Ципко не переубедить. Все постсоветские либералы – «евреи», и точка.

Хотя, оговаривается Ципко, если копнуть, выясняется, что часть из «этих евреев»- евреи наполовину, а некоторые — и на четверть. Правда последние по Ципко тоже евреи. Простодушный читатель может задать вопрос. А как же Ельцин, Старовойтова, Собчак, Юшенков, Киселев?

Ну, это досадные исключения. Тем более – части из них уже нет «вследствие внутренних разборок» или «брутальных акций этнического протеста».

А как же десятки и сотни других ненацистских политиков и интеллектуалов в России? Согласно нацистам, это все публика «околоеврейская».

Значит, в России не было ни либеральной, ни левой «русской» традиции, это все традиция нерусская, а точнее и вовсе «еврейская».

Теперь, если есть главная «правильная» посылка, можно и делать из нее и правильные же выводы. Откуда, рассуждает Ципко, почвенность у российских либералов, если они сплошь евреи? Либералы, согласно национал-патриоту, не приемлют «державности» и потому ненациональны, они фактически «нерусские». Либералы играют в России, по Ципко, по сути «подрывную» роль — выполняют не русские, но «еврейские этнические задачи».

Здесь, кстати, интересно и деление всех задач на «русские» и «еврейские».

Борьба за гражданское общество это, по Ципко… и есть выражение «еврейских этнических задач» в России! «Главной долговременной стратегической целью еврейской интеллигенции является выкорчевывание русского национального сознания, выкорчевывание традиционных российских амбиций на державность, на право оставаться самостоятельной, влиятельной державой мира» (с. 530). Поэтому Ципко обрушивается на либерализм как на «еврейскость» либералов и разоблачает их «еврейские интересы» .

Ципко прозорливо разоблачает эти «еврейские интересы» под борьбой за демократию, гражданское общество и проч. Согласно Ципко «трагедия евреев и, наверно, еврейской истории состоит в том, что они не любят открыто, публично заявлять о своих интересах и их публично отстаивать» (с. 523).

«Евреев» (естественно в определении нашего автора) Ципко обвиняет в том, что они везде «сеют русофобию».

«По крайней мере, ненависть выходцев из черт оседлости к самодержавной России и ко всему, что было с ней связано, имело свои объяснения и оправдания. А вот ненависть к «империи», к «державности» к «русским победам», которой дышат новые русские либералы, как правило, рожденных от русских и украинских отцов, не имеет своего объяснения.

Почему для этих людей интересы предков матери, как правило, начисто заслоняют интересы и достоинство их русских и украинских отцов и дедов» (с. 539)? «Я не виню этих людей. Может быть, такому человеку нельзя почувствовать себя евреем, не выработав у себя в душе дурной взгляд на Россию и русских»(с. 539)? Миролюбие Ципко достойно восхищения.

«Что означает сегодня стать частью либеральной элиты? Означает соучастие в преступлениях против своего народа» (с. 523). В этих обвинениях нравственность Ципко – понятно, нравственность «национальная» — достигает вершины. Серьезными словами бросается Ципко. Ну как, послушав его, не решиться на «этнический протест»? Некоторые, как мы знаем, и решаются.

Но решаются, не разобрав аргументы Ципко подробнее. А впрочем, нужна ли национальным революционерам логика? Ведь по сути внешне «логичные» идеологические конструкции Ципко шиты белыми нитками. Посмотрим на них внимательнее.

Итак – демократам разных наций не нравится политика имперских и черносотенных сил России, они сторонники России демократической. Значит, по Ципко, они «не любят Россию» – поскольку не любят «империю», черносотенство и «имперскую почву». Разве может, по Ципко, быть русским тот, кому нравится демократическая или же левая традиция России? По той же логике английские революционеры и либералы не любили Англию, поскольку не любили монархию, а французские республиканцы не любили Францию, поскольку не любили роялистов? То есть — национал-патриоты отождествляют интересы российского государства с интересами шовинистических и черносотенных сил. Россия демократическая, левая для них — Россия беспочвенная, это не Россия. Те, кому в России не нравится имперское – не почвенны и не национальны.

Так, путем подмены понятий Ципко конструирует «антинациональность» демократов. Потом уже в ход идут эмоции – обвинения, шум, призывы «кончать с этим сумасшедшим домом» и проч.

Ципко не раз обвинял демократов в «шарлатанстве», заявляя, что для него «время создания межрегиональной группы и выход на политическую сцену активных деятелей кружка Сахарова…было переломным. Именно тогда, где-то между 1989 -90 годами.- вспоминает Ципко,- я осознал, что имею дело с откровенными шарлатанами от политики, имею дел с людьми без чести и совести»… ( с. 507).

Итак, по Ципко демократы сахаровского круга – «откровенные шарлатаны от политики». Сам же национальный революционер – верх «национальной нравственности».

Однако как строятся высокоидейные идеологические конструкции Ципко? Очевидно — на простой ли подмене понятий. Пока читатель отвернулся, Ципко подменил понятие «русскости» понятием «имперская Россия», «Россия черносотенная». Он начисто вычеркнул из истории России левую и демократическую традицию, оставив в качестве «почвы» лишь традицию Аракчеевых, Победоносцевых, Гапонов, Пуришкевичей, Баркашовых и проч. Подменяя понятие русскости на понятие тоталитарности, критик «шарлатанов от политики» национал-революционер Ципко сам производит явное идеологическое фокусничество, шулерство и передергивание.

По Ципко «русские» — это русские имперские, русские шовинисты. Тем же, кому шовинистическая традиция в России не нравится- например,либералы, включая и дореволюционных — это не русские. А значит, по Ципко, – «евреи».

Здесь, заметим, борец с шарлатанством произвел фокус номер два. «Нерусские» и «евреи» для него — одно и то же. Ципко сам вводит идеологическую конструкцию, делящую мир на «русских» и «евреев». Затем путем исключения определяет «неимперских и «нешовинистических» русских как «евреев». Вот и вся ципковская логика.

По Ципко сильно ошибаются те, кто думает, что кроме русских и евреев в мире есть и другие народы, а также интеллигенция этих других народов и других стран. Согласно тезисам Ципко и иже с ним все бывшие советские, а также европейские, американские и пр. интеллигенты, которым не нравится в России имперская, шовинистическая, черносотенная традиция – не представители своих наций. Все они — не французы, англичане, датчане, японцы – но опять-таки «евреи».

В нацизме последовательном (который Ципко лукаво называет «радикальном патриотизмом» ) это соображение обозначено вполне четко. Запад – это «мировое еврейство», Россия ведет борьбу с «мировым еврейским заговором». Ципко как будто отрицает заговор, но сохраняет саму несущую конструкцию» нацизма — деление мира на «русских» — т.е. русских фундаменталистов — и всего остального человечества как «евреев». Такова логика «национал-революционера», она же логика «радикальных патриотов».

Однако эта логика есть идеологический фокус, идеологическое шулерство, строящееяся на подмене понятий. Идеологический шулер Ципко мерит весь мир своим кривым аршином.

При этом в современной все более шовинизирующейся России эти идеологические фокусы далеко не безобидны. Ципковские писания одновременно являются и формой доноса властям на отщепенцев-демократов.

Кстати «о личном» у Ципко (его пассажах на тему «немного о себе»). Националреволюционер вспоминает, как его «не взяли в демократы» А. Яковлев, Г. Старовойтова и др., поскольку Ципко им оказался «неудобен» (с. 529). Ну что ж – разве на демократах свет клином сошелся? Неудобен демократам – удобен шовинистической бюрократии, которая дирижирует Мокашовым и прочими, не желающими, используя выражение нашего автора, «публично отстаивать» свои интересы, но отлично делающими это посредством Ципко и ему подобных. Когда Ципко при Ельцине кликушествовал по поводу власти либеральной интеллигенции, шовинистическая бюрократия на две трети уже была у власти. Теперь, когда Ципко вопиет о «национальной революции» и «брутальных акциях» «под эгидой РПЦ», эта же бюрократия у власти на все 90 процентов. Похоже, пришло время и Ципко допустить к пирогу!

Но вернемся к «еврейскому вопросу». Как мы видим, этот вопрос почему-то занимает у Ципко, как и у всех национал-патриотов (в особенности «радикальных» — т. е. нацистов) едва ли не центральное место.

Какмы видели, в борьбе демократов за гражданское общество наш автор прозорливо обнаруживает «этнические еврейские интересы». Поэтому Ципко делает «ход конем» — он заявляет о том, что «настало время легализовать интересы русских евреев и сделать их предметом публичного, открытого обсуждения» (с.523). Что и говорить — открытый человек А. Ципко – и нелукавый!

Рассмотрим, однако, его посылки внимательнее.

Либералы и демократы, доказывает нам Ципко, отстаивают на самом деле не интересы гражданского общества и проч., а «чисто этнические еврейские интересы». Эти интересы выражают даже «не вполне чистые» как говорит Ципко евреи, а даже «половинки», «четвертинки» и проч. (с. ). С другой же стороны тот же национал-патриот Ципко…утверждает «еврейскую непочвенность» этих евреев-либералов, якобы выражающих «этнические еврейские интересы»! По Ципко это — «условные» евреи. «Среди борцов с Россией и русским национальным сознанием,- сообщает Ципко,- очень много условных евреев» (С. 532).

Перед нами серьезное открытие почвенника Ципко – деление евреев на «условных» и , очевидно, «безусловных». Термин интересен и заслуживает отдельного анализа. Кто же такие эти «условные евреи» как Ципко отличает их от безусловных?

«Все эти молодые люди оторваны от еврейских корней, они к тому же не в состоянии осознать национальные еврейские интересы» (с. 534). Я на месте евреев по крови очень подозрительно относился бы к этому агрессивному «еврейству» всех этих наследников советского, революционного смешения кровей (с. 539).

Ципковское деление евреев на условных и безусловных может показаться смешным. Но тут не до смеха, тут глубокая национал-патриотическая теория! Честный националсопротивленец Ципко, как мы замечали, видит в других нациях только отражения своего течения, считает «патриотами» каждой нации только и исключительно соответствующих почвенников, то есть фактически фундаменталистов. «Русскими» национал-патриот Ципко считает только сторонников шовинистических и нацистских доктрин. Также и представителями всех прочих наций следует по его национал-патриотической логике считать лишь фундаменталистов этих наций. Хорошие арабы для него – арабы-фундаменталисты, хорошие тюрки – фундаменталисты тюркские. Поэтому, строго говоря, с точки зрения нацистской доктрины Ципко «евреями», то есть евреями «безусловными», следует считать исключительно еврейских фундаменталистов. Что, кстати, наш автор и подтверждает, когда говорит о «беспочвенности» советских евреев и евреев-демократов. В своем тезисе об «условных» евреях Ципко согласно своей теории доказывает нам полнейшую «еврейскую беспочвенность» этих евреев – от советских до либералов и демократов.

Вроде все правильно. Какая же у евреев может быть «почва»? У них, «условных евреев», нет даже еврейской почвы. Тем более у тех, рассуждает Ципко, кто имеет лишь часть еврейской крови.

Значит, согласно национал-патриотической доктрине «условные евреи» — не евреи? Это логично внутри построений самого Ципко. Только опять выходят неувязки.

Внимание: не сам Ципко только что утверждал, что советская либеральная элита отстаивает «этнические еврейские интересы»! Однако тут же он заявляет, что эти самые либералы суть «условные» евреи –не являются евреями — то есть евреями почвенными, евреями фундаменталистами !

Как же «условные»(они же «беспочвенные») евреи умудряются, при всей своей условности и беспочвенности –отстаивать еврейские интересы!? Ведь «непочвенные русские» по Ципко «русских интересов» не выражают?

Как быть с «еврейской революцией», приходом евреев к власти и проч.- если все это делают по Ципко вовсе «не евреи»? Не новая ли перед нами (какая уже по счету?) паранойя национал-революционера Ципко?

Тут надо принять что-то одно. Или признать, что отстаиваемая Ципко почвенность (как и «непочвенность) вообще ничего не говорит о выражении или не выражении национальных интересов, или же – надо поставить под сомнение «выражение либералами еврейских интересов» и «еврейский» характер либеральной революции. Второго Ципко сделать никак не может, иначе он перестанет быть «честным националистом» (читай нацистом). Остается параноидальное противоречие нацинал-патриотических построений.

Все рассуждения Ципко по еврейскому вопросу — нацистское фокусничество и нацистское шарлатанство, которое, как и предшествующие выкладки Ципко (по поводу «необольшевизма» либералов или того же «консенсуса») не имеют элементарной логики.

«Вот такая у нас страна». Когда русским хорошо – евреям плохо. Когда евреям хорошо, русским плохо» (с. 456).

И в самом деле! Евреям (что условным, что безусловным) которые не принимают нацистскую программу, с нацистами типа Ципко – плохо. Но с нацистами плохо и всем другим ненацистам – представителям «всех прочих» национальностей. Евреи – это обычная «первая жертва» «национал-демократии». Но потом очередь почему-то неминуемо доходит и до остальных.

В своих рассуждениях Ципко касается и вопроса об известном в перестроечное время своим «радикальным патриотизмом» обществе «Память».

«Жупел мифической «Памяти»,- пишет Ципко,- был создан не только для дискредитации русского патриотизма, но для выталкивания миллионов евреев СССР в Израиль в 1990 г.» (с. 505).

В одной фразе – букет ложных тезисов.

Объявление «Памяти» «мифической» — явный вздор Ципко. Есть достаточно фактов, подтверждающих, что в конце 1980-х «Память» была создана шовини-стическими элементами КГБ с целью борьбы против демократов. Организация проводила целый ряд акций, в том числе и насильственных – нападения на писателей-демократов и пр.

По Ципко «жупел «Памяти» был создан «для выталкивания миллиона евреев в Израиль»…

Кем создан? Демократами, либералами – то есть евреями»? Или же «неагрессивными» нацистами?

Хорошенькое дело! Только что Ципко на полном серьезе говорил нам о «еврейской революции», теперь он же сообщает о «выталкивании» («демократами» ?) «миллиона евреев» в Израиль. Кстати, напомним, в Советском союзе евреев было 1,5 миллиона. В современной России осталось 250 тысяч (то есть одна шестая). Значит, пять шестых советских евреев уехали из России (или остались вне ее) в ходе «еврейской революции»? Хороша революция! Или «еврейская элита» якобы захватила власть с целью «вытолкнуть» евреев в Израиль? Кстати – какой смысл «условным» евреям «выталкивать» таких же как они «условных» — чтобы сделать их «безусловными»?

Выкладки Ципко похожи на юмор – хотя характера отчетливо параноидального.

Евреи уезжали из стран советского и постсоветского пространства в течение ряда лет как доперестроечного, так и послеперестроечного периода прежде всего в результате общей политической и экономической нестабильности в этих странах. Но также во многом – и в результате шовинистической политики советской бюрократии и нацистских выходок единомышленников Ципко — представителей «черносотеного типа патриотизма». Именно создавшие «Память» национал-патриоты и нацисты (в том числе и бывшем КГБ) и выталкивали евреев за границу, чтобы они не мешали деяниям их режима. Эту же политику данные силы вполне успешно проводили и в последние десятилетия советского правления в русле борьбы с т. н. «отщепенцами».

Тем, кто еще не устал от идеологических кульбитов Ципко, можно показать еще один фокус нашего автора в связи с «еврейским вопросом». Усиливая фарсовость своих построений, нацист Ципко… начинает учить «беспочвенных» и «условных» евреев еврейским интересам!

Каким образом? Вы будете смеяться: он начинает доказывать, что мешая приходу к власти нацистов (извините – представителей «черносотенного вида патриотизма») во главе с Ципко, они ведут себя как «ненастоящие евреи» !

Российским евреям надо исправиться — стать почвенными и поэтому или уехать, освободив место для Ципко и ему подобных, или «войти в положение» своих национал-патриотических «единоверцев», то есть таких же фундаменталистов, как почвенник Ципко, и дать им возможность беспрепятственно осуществить «национальную революцию». Они должны осознать, что продолжая оставаться демократами, они, по Ципко, лишь затягивают свою неприличную непочвенность!

Так Ципко хочет в назидание демократам разных наций «обезвредить» демократов- евреев, сделав их «нормальными фундаменталистами».

5. Ципко как «антисоветчик». «Белогвардеец» гэкачеписткого разлива. «Мы, ренегаты с партийным билетом в кармане…» Левое плохо, правое – хорошо. «Убежденные антикоммунисты, засидевшиеся в сельхозотделе ЦК». Критика шестидесятничества. Корни и крона. О субъекте и подлинных корнях «нацистской революции». «Сеть осведомителей, внутренней агентуры». Нацизм и «страна сексотия». Ципко как представитель советского консерватизма.

Отметим еще один характерный момент (но как мы увидим, достаточно странно сочетающийся с другими) идеологии нашего автора. Глашатай национальной революции А. Ципко – не только разоблачитель либерализма. Он по совместительству – великий разоблачитель «советизма».

«Мало кто из нас, разоблачителей советской системы…»,- начинает одну из своих статей Ципко (с. 307). Да уж, разоблачитель советизма Ципко серьезный. Только в чем его «разоблачительность»? В том, что он называет либеральную интеллигенцию «советской», «совковой» — и поэтому «недостаточно национальной»? А советский режим «нерусским»? Что для него «советский русский» — лишен «национального самосознания»?

«Советское» Ципко сильно не любит. Ему подавай Россию дореволюционную, белую. Заявляя о своем идеале, бывший цэковец Ципко поет нам именно о белой России — она – «сытая», «национальная» и проч… Перед нами, кажется, честный адепт дореволюционной России. Той самой России, «которую мы потеряли» – вместе с уже забытым в качестве «идеолога» С. Говорухиным.

Ципко легко пускается в знакомые «белогвардейские» пассажи, резко отвергает марксизм и советскую власть. Он, безусловно, – великий поборник «борьбы с коммунизмом». Даже ссылается на Солженицына. Но вот незадача — Солженицын и Ципко сидели в разных местах: Солженицын — в Гулаге, Ципко – в ЦК. Отсюда и разница.

Человек непосвященный спросит — за что же бывший цэковец Ципко невзлюбил советскую власть? Почему он так старательно доказывает, что вся ДемРоссия – «слишком советская»? Разве не странна «борьба» бывшего цековца с «советской властью», при которой он делал успешную карьеру? Когда «прозрел» Ципко? Почему не «очнулся», когда получал цековскую квартиру? Или – сначала получил, потом прозрел? Прозрел – после того, как дали? Тогда Ципко набрался смелости – и принялся обличать марксизм. (Весьма мало, заметим, понимая в нем). Даже, кажется, выступал за перестройку.

Но вот какая странная штука с «белогвардейщиной» получается: в 1991 г. поборник белой России и «бескомпромиссный» (не то что какие-то шестидесятники!) критик марксизма и коммунизма Ципко… всей душой поддержал ГКЧП! Уже в начале 90-х он посвящает ГКЧП ряд прочувствованных пассажей, не отказываясь от них и в 2003 г.

«Для меня остается тайной, — недоумевает Ципко, — почему Горбачев не понял, что ради высших интересов нации он обязан был поддержать ГКЧП» (с. 344).

Явно не национальный политик был Горбачев – не то, что сорвавшие реформы гэкачеписты!

Интересно и отношение бывшего цековца и одновременно «разоблачителя советской системы» Ципко к «идее суда над ГКЧП».

«Над КПСС – да. А вот над ГКЧП – спорно» (с. 119). «Никуда не уйти от того факта, — пишет он весной 2003 г.,- что в случае с ГКЧП, где все, кроме Пуго были русскими, речь шла не столько о сохранении социализма, сколько о сохранении русского контроля над социалистическим СССР. Не случайно же идеологами ГКЧП были писатели-почвенники» (с. 444).

Оставим пока вопрос о том, кто был «более русским» — те, кто хотел восстановить тоталитарную Россию, прервав процесс горбачевских реформ, или те, кто отказался стрелять в демократов и поддержал многомиллионный порыв россиян не допустить к власти нацистско-сталинистскую хунту. Кто «более русский» — не вполне трезвый гэкачепист Янаев, или тот же Горбачев, при всех своих ошибках чуждый нацизму ципковского образца?

Приравнивание «русскости» к шовинистической тоталитарности снова ведет Ципко в клинические дебри. Здесь опять интересно сочетание в позиции Ципко двух обычно не совместимых вещей – «антикоммунизма», «белогвардейщины» – и поддержки ГКЧП. О своих единомышленниках Ципко пишет красноречиво: «Мы, перестройщики, ренегаты, могильщики марксизма-ленинизма с партийным билетом в кармане» (с. 218).

Да, ренегатство нашего автора налицо. Оно, правда, касается не только марксизма-ленинизма, но и Горбачева, перестройки, а также собственных ципковских демократических поползновений, легко замененных его же собственной национал- революционной риторикой.

Как же так? – спросит читатель. Как же можно выступать за «белую», она же имперская, Россию, критиковать марксизм и одновременно — поддерживать ГКЧП? Тут уж одно из двух – или плакать о «сытом» белом прошлом и ликовать о «конце коммунизма» или же, напротив, быть сторонником советского прошлого и горевать о падении СССР! Но нельзя это делать одновременно.

А Ципко – может. В одном месте своей книги петь нам песни о «белой России» как «сытой», и тут же извергать волны негодования по поводу «разрушителей СССР». Заметим, что именно он обличает СПС как сторонников «смены парадигмы» развития постсоветской России. Мол, замена системы с коммунистической на «буржуазную» — хороша, а вот с тоталитарной на демократическую – не шибко!

Не разбирая пока вопрос о том, какая парадигма нужна постсоветским странам, задумаемся о логике позиции Ципко. Поставим вопрос – а могли ли бы не ряженые как Ципко, а «настоящие» белогвардейцы — типа эмигранта Деникина, генерала Миллера и проч. поддерживать ГКЧП ? Неужели можно представить себе «настоящих белых» вместе с Язовыми и Крючковыми? Настоящие «белые» — они же западные «правые»,- очевидно, ликовали бы по поводу «конца коммунизма». И выступали бы – «за смену парадигмы». Но не Ципко. Наш писатель умудряется и коммунизм поносить, и заодно — тех, кто коммунизм поносит – тоже. Советское плохо, а ГКЧП – хорошо? «Политолог» Ципко не понимает, что сидит одновременно на двух различных идеологических стульях. «Белогвардеец-ГКЧпист» — это ли не паранойя?

Напомним постоянные обвинения национал-сопротивленцем Ципко демократов в «клинике». А двоемыслие Ципко, этого «ряженого белогвардейца» – что, психическая нормальность?

Нормально ли, например, поносить «либералов» за распад СССР и тут же говорить не только об ответственности «почвенников» и «реставраторов» за «избавление от коммунизма», но и о прямой ответственности за распад СССР, а то и РСФСР? «В конце 80-х,- пишет Ципко,- доминирование демократов-космополитов в союзных столицах, прежде всего в союзных СМИ, спровоцировало российских почвенников к созданию своей «Русской национальной республики» к выходу РСФСР из состава СССР» (с. 392).

Но тот же Ципко только что сообщал, что «за стремлением выделить РСФСР из всей России ( Ципко, видимо, говорит здесь об СССР!) стояло элементарное мародерство нашей новой, называющей себя демократической элиты» (с. 382).

А не стоит ли за распадом СССР, за ГКЧПистской авантюрой мародерство шовинистических почвенников, нанесших удар в спину сначала Горбачеву, затем — Ельцину?

Впрочем, объяснение двоемыслия, а то и прямой паранойи нашего писателя и его странных бесконечных противоречий возможно. Конструкции бывшего цековца Ципко – не просто ложь, это – «идеология».

Чья идеология? Ответим – идеология наиболее консервативной части советской бюрократии, опоры «тоталитарных» сторон режима, напуганных перестройкой, но, наконец, нашедших в концепции «национальной революции» своего нового идеологического конька.

Интересно, что А. Ципко вообще весьма чувствителен к бедам аппаратчиков (причем – далеко не демократического плана). В одной из своих статей он высказывает демократам обиду за них, замечая, что демократическая Россия не понимает аппаратчиков, «и мысли не может допустить, что они так же обеспокоены судьбой страны…» (с. 173).

Правильно, обеспокоены. Но те из них, которым нравились именно тоталитарные стороны режима, всегда были больше обеспокоены сохранением своего привилегированного положения и тоталитарных идеологических построений. Отсюда — все зигзаги Горбачева и советской перестройки, отсюда и ГКЧП – как попытка реванша «тоталитарных» аппаратчиков, приведшая к гибели СССР.

Ципко горячится, защищая гэкачепистскую «державность» против захлебнувшейся (вполне естественно — при поддержке таких «антикоммунистов», как Ципко) ельцинской попытки «люстрации» и «поражения» поборников тоталитаризма в правах. Доказывает, что советские аппаратчики никогда не были красными, а давно уже стали «нашими», «белыми». (Тем, кто не знает, напомним: «белые» у Ципко значит – хорошие…)

«Бывшие аппаратчики, — восклицает он,- оказались на проверку куда более белыми, чем те, кто сейчас пытается подвергнуть их остракизму»! (с. 152). Поэтому разве справедливо, что сторонники ДемРоссии «будут иметь право преподавать в новой антикоммунистической России, а убежденные антикоммунисты, засидевшиеся, к примеру, в сельхозотделе ЦК, этого права будут лишены» (с. 151).

Итак, вот о ком радеет А. Ципко — об «убежденных антикоммунистах, засидевшихся в сельхозотделе ЦК»!

Вообще выражение о «засидевшихся в отделе ЦК убежденных антикоммунистах» достойно нового Довлатова. Оно гениально своей непосредственностью. Закрадывается подозрение, что «засидевшийся» в ЦК «антикоммунист» – это сам А. Ципко. Ну как же такому ЦК (а с ним и СССР) было не развалиться — когда такие люди его подтачивали?

Из уже приведенного видно, что Ципко сильно не любит советских «шестидесятников».

«Либералы – это шестидесятники сегодня» формулирует он в рецензии на сборник «Западники и националисты. Возможен ли диалог?» (с. 479). Критикует как «шестидесятников» в том числе и «новых западников» — Клямкина, Радзиховского, Бовина.

Шестидесятники, мол, вначале собирались реформировать СССР, критиковали Сталина, выступали за реабилитацию ленинской гвардии, предлагали читать марксистские книжки. Все это нехорошо. Вот и Горбачев тоже шестидесятник, значит своего рода «необольшевик». Это страшно плохо, поскольку — все тот же непочвенный марксизм. И нет традиционной, то есть тоталитарно-имперской России.

«Горбачев,- еще раз напомним ципковскую фразу, — шел от Маркса к социалдемократизму, и это его в конечном счете погубило. Социал-демократия (то есть меньшевизм) еще более далека от нынешней российской почвы, чем советский коммунизм» (с. 234).

«Нынешние либералы, а в прошлом шестидесятники, еще совсем недавно призывали Россию «читать социалистические книжки», а почвенники и националисты в лице Солженицына и Валентина Распутина призывали не жить по коммунистической лжи» (с. 488).

«Шестидесятникам и «новым западникам» идеалы Октября были дороги прежде всего своей враждебностью к традиционной России. Теперь понятно, что новые западники, многие из которых были идеологами августовской демократической революции 1991 года, боролись не с коммунизмом, а с державным воплощением, боролись с СССР как наследником Российской империи» (с. 482).

«Державное воплощение» – это ципковские «необуддийские» вариации на тему о «переселения имперской души». Ципко хочет сказать, что его единомышленники как раз и есть российская «державная реинкарнация».

Но, во-первых, почему всем должно нравиться «державное воплощение» России – тем более в национал-тоталитарной и имперской интерпретации Ципко и ему подобных? Почему нельзя предпочесть «демократическое воплощение» России, либеральную и левую традицию? Почему «демократическое» воплощение России – это не Россия, а тоталитарное – «Россия»? Почему, далее, «традиционное» в России – только и исключительно имперское? Почему сторонникам современной России должна нравиться репрессивная имперская (и кстати, провокаторская) традиция России? Ведь самому «традиционалисту» Ципко тоже не нравится одна из важнейших «традиций» России – традиция левая, демократическая?

Во-вторых, может, своей враждебностью «демократическому воплощению» России национал-патриоты в значительно большей степени, чем критики имперского, боролись с самой Россией?

Приведем примеры.

Ципко нравится ГКЧП как символ «русского контроля» над СССР. ГКЧП в терминах Ципко – явно «имперская реинкарнация». А почему реформаторские попытки «шестидесятника» Горбачева и попытка демократизации СССР — не «русский контроль»? Если не тоталитарист, не шовинист, то – «нерусский»? Может, попытка подорвать горбачевские реформы представителями «державной», она же имперская, реинкарнации нанесла значительно больший вред России и «советской империи»?

«Трехцветное знамя добровольческой армии, которая боролась за «Единую, великую и неделимую Россию, было использовано в августе 1991 года для уничтожения Российской империи» (с. 506).

Хороши выражения! Значит, по Ципко СССР и был «Российская империя»?

Допустим, но почему же тогда сам антикоммунист Ципко в свое время не заметил этой «российской империи» и боролся с ней – явно для ее «уничтожения»? Кто как не «реставратор» Ципко поносил большевизм – как «воздух империи»? (с. 23). Зачем же было «выпускать» этот воздух? Чтобы вернуться к «имперской реставрации» – российской империи Николая 2 и Распутина?

При этом интересно и то, что у имперца и борца с советской идеологией Ципко вдруг проскакивает ностальгия по перестроечным временам, а также почти «достоевская» попытка покаяния (обнажая новые стороны клиничности национал-патриотизма).

«Наша антисоветская революция,- пишет Ципко в феврале 2001 г. в статье с характерным названием «Ослепление и наказание: итоги и смысл русского антикоммунизма»,- вызвала огромное разрушение общественной жизни. Отсюда, наверное, наш страх перед этой трудной правдой» (с. 308, курсив здесь и далее наш.)

«Желаемые нами реставрация частной собственности и рыночной системы, освобождение от пут советский притеснений, вопреки ожиданиям, открыли простор прежде всего для асоциального поведения, привели к взрыву преступности…» (Там же.) «Нельзя пройти мимо того, что наша антикоммунистическая революция, вскормленная самыми благородными идеями…, привела к дичайшему аморализму и резкому снижению планки достойной и нравственной жизни» (с. 311).

«Надо признать, что антикоммунистические революции, призванные реставрировать частную собственность, по природе своей более аморальны, чем социалистические» (с. 313).

Прекрасно! Тут бы почвенникам, национал патриотам, «антикоммунистам с партбилетом в кармане» и поклонникам ГКЧП, признать свою вину за ложное поношение Маркса, шестидесятников, разрушение СССР. Разве не антикоммунисты типа Ципко поносили «шестидесятника» Горбачева за его попытки построить социализм с человеческим лицом? Разве не ГКЧП сорвал горбачевский новоогаревский процесс, при котором в СССР могли остаться большинство бывших республик, кроме Прибалтики? Именно тоталитарно-сталинистские элементы спровоцировали наиболее резкий вариант распада бывшего союзного государства.

Но нет — национал-патриот далек от признания ответственности течения т. н. «патриотов» за все это.

«Теперь очевидно,- заявляет «ренегат марксизма» и «белогвардеец» Ципко через 10 лет после рокового августовского путча 1991 г.,- что победа ГКЧП все же дала бы большинству, народу куда больше, чем победа «демократической России» (с. 315).

Понятно, что для нашего автора победа Демроссии (хотя вроде тоже как и Ципко «антикоммунистов») – вещь страшно плохая. Но почему Ципко не слова не говорит о горбачевском варианте? Разве сохранение горбачевской команды «плохих шестидесятников» не дало бы большинству народу «больше», чем ГКЧП? Или при Горбачеве было «слишком много демократии», и ослаб тоталитаризм, который хотел восстановить ГКЧП?

По Ципко ГКЧП и «русский контроль» над СССР — хорошо. А почему власть горбачевской команды не представляла собой «русский» контроль над СССР? Или «русский контроль» был при Брежневе? Но Ципко вроде Брежнева любит не сильно. В любом случае, раз ГКЧП хотел «сохранить русский контроль», значит – в СССР «русский контроль» был? А с ним была и «империя»? Какой-нибудь простой человек скажет — а зачем ципковская «партия имперской реставрации»– («ренегаты с партбилетом в кармане») разваливали эту империю и «русский контроль»? Например, ополчаясь на марксизм, идеологию этой империи, или мешая Горбачеву спасти систему? Оставили бы все как есть — тогда и реставрировать ничего не надо было бы! Не хватало «белых ценностей»? Да не так уж не хватало — если «убежденные антикоммунисты» «сидели в ЦК»… Не клиника ли все писания нашего автора? Не сумасшедший ли дом под названием «национал-патриотическая Россия»?

А может логика есть – ципковские национал-сопротивленцы – вовсе и не представители «державного воплощения»? Может они суть реинкарнация попа Гапона и «провокаторской» и полицейской реинкарнации?

«Нигде, ни в одной из посткоммунистических стран,- горюет А. Ципко,- не разрушали так яростно и бездумно систему борьбы с преступниками (включая систему осведомителей, внутренней агентуры), как в новой России» (с. 271).

Ципко наверно известно, что «сеть осведомителей, внутренней агентуры» внутри страны до 1991 г. занималась не только и не столько борьбой с преступностью, сколько борьбой с «противниками режима» – и прежде всего – интеллигенцией. Основные силы бывшего КГБ были брошены на «разработку» интеллигенции, которые и считались главными «внутренними» преступниками. Тоталитарный сталинистский режим создал «страну сексотию» ( от известного «сексот — секретный сотрудник») необычайных масштабов. Она воевала с интеллигентами и прочими «отщепенцами» режима. Но что интересно: точно также отщепенцами называет «либеральных интеллигентов» и Ципко! Какое трогательное единство! Случайно ли сходство обозначения антитоталитарной интеллигенции у белогвардейского патриота и героев тоталитарных структур бывшего СССР?

Далее – если тоталитарный режим был плох, то следует ли оставлять во главе силовых структур те же фигуры, которые осуществляли карательные функции этого тоталитарного режима? Например, тех, кто доносил и сажал? Однако спросим — кто и когда в постсоветской России если не разоблачил, то хотя бы «реформировал» эту «сеть осведомителей, внутренней агентуры» и главное – ее руководителей? Почему «белогвардейский гэкачепист» Ципко, не жалеющий чернил на разоблачение «советского режима», «либеральной интеллигенции» как «советской», ни слова не сказал о необходимости радикального реформирования «сети осведомителей»? Или по его мнению «почвенная» российская государственность должна продолжать тоталитарную политическую практику – действуя против тех же общественных групп – то есть в первую очередь «либеральной интеллигенции»? Чтобы после новой встречи в постсоветской России, говоря словами А. Ахматовой, «той Россия, которая сидела, и той, которая сажала», «сажальщики» снова одержали бы верх?

Сторонникам реформы бывших тоталитарных структур заявят, что критикуя «страну сексотию» — ту которая сажала, она «подрывает основы государства». Но демократическое государственничество и тоталитарное – вещи разные. Никто не говорит, что в стране не должно быть системы безопасности и соответствующих организаций. Но неужели не должно быть разницы между системой безопасности тоталитарного государства и государства демократического? Кто реформировал тоталитарную советскую (фактически сталинистскую) систему безопасности? Горбачев, Ельцин? Почему у Ципко «совковая интеллигенция» — это плохо, а «совковая», никем не реформированная «страна сексотия» — хорошо?

Именно поэтому возникает мысль, что своими «национальными песнями» гэкачепист Ципко реально выражает интересы «страны сексотии».- консервативных аппаратчиков и тоталитарных, а не реформаторских – (вероятно, были и такие) элементов бывшего КГБ.

Теперь задумаемся — куда девалась тоталитарная «сеть внутренней агентуры» и ее руководители во время перестройки и в постсоветский период?

Практическим выражением активности крайне консервативных элементов бывшего КГБ стал ГКЧП (который столь любезен Ципко) с его путчем, а также последующими аналогичными акциями, в том числе и путчем номер два в октябре 1993 г., героев которого, подобных нацисту Мокашову, как и ГКЧПистов, Ципко готов считать едва ли не высшими патриотами государства. Заметим, что большинство этих фигур после выборов конца 2003 г. оказались ныне не где-нибудь, а на почетных местах в Госдуме.

Какую роль играли крайне консервативные группировки бывших тоталитарных структур в постсоветской России? Неужели «страна сексотия» была преобразована и переброшена на борьбу с преступностью? Ничего подобного: в России – 300 организованных преступных группировок. Сколько из них разоблачено? Сколько «авторитетов» посажено? Более того, есть все признаки того, что ряд слоев бывшей «сексотии» — «оборотни в погонах» — использовал эти преступные группировки в своих целях — для собственной наживы и сведения счетов с демократами. Есть подозрения, что демократическая часть «силовых» организаций оказалась крайне слабой и не смогла серьезно изменить ситуацию.

Есть весьма много фактов также о том, что «система осведомителей, внутренней агентуры» сыграла существенную роль в разворовывании и перераспределении госсобственности, организации мятежей, борьбе с демократическими институтами государства и интеллигенцией. Можно сказать даже больше: есть достаточно подтверждений тому, что после 1991 г. вся основная часть «страны сексотии» была переброшена на «разработку» и «активные акции» против либеральной интеллигенции. Результаты известны – национал-патриоты, ГКЧписты (Варенников), «октябристы» (Мокашов) и откровенные нацисты — тот же Мокашов и, например, Н. Кондратенко- сидят в Госдуме, при деле, деньгах, а благодаря Невзоровым и Ципко – и при почете.

Либеральные же интеллигенты частью скомпрометированы и отстранены от политической деятельности, счастью попросту физически перебиты (десятки убийств от убийства А.Меня до убийства Г. Старовойтовой и С. Юшенкова). Пусть Ципко не рассказывает о «внутренних разборках» у демократов. Эти убийства – целиком на совести нацистской закулисы, бывших тоталитарных советских структур — нацистских олигархов, страны сексотии.

Такова «национальная революция» на деле.

А какова идеология «страны сексотии», той России, которая «сажала», идеология наиболее консервативных представителей тоталитарных сталинистских структур? Уже в период перестройки было видно, что идеологией консервативной группировки советских аппаратчиков (в отличие от группировки аппаратчиков-«реформаторов»), как и консервативных группировок бывшего КГБ — (в отличие от имевшихся, вероятно, и в этом ведомстве сторонников реформ), стала специфическая форма идеологии – нацизм, в конкретных советских условиях – нацистский сталинизм.

Идеологией советских консерваторов еще при СССР стало вовсе не демократическое государственничество, но самый откровенный нацизм – хотя обычно и в сталинистской форме. Сталинистские сексоты рисовали «звезду Давида» на портретах Ельцина и на объявлениях о выступлениях Евтушенко, они выплескивали и продолжают выплескивать на россиян тонны откровенно-нацистской литературы, которую Ципко скромно называет «радикально патриотической». Нацизм – это религия сексотов, лишившихся (на время) работы и крыши, а затем снова рекрутированных новыми нацистскими олигархами.

Но пещерный, откровенно черносотенный нацизм в России 1990-х не прошел. Не прошел несмотря на печатавшееся до сих пор в Краснодаре, нацистском оазисе, лавины черносотенной литературы, несмотря на бунты Мокашовых и Баркашовых, несмотря на нацистский марш по Москве 1998 г. Поэтому пришло время нацизма более цивилизованного и интеллигентного — национал-патриотизма Рогозиных и Ципко. Нацистские олигархи уже практически получили власть, теперь им надо сформировать приемлемую идеологию режима. По многим причинам этот новый «более цивилизованный» национал-патриотизм показался шовинистической и тоталитарной бюрократии более сответствующим современной ситуации. Вот – корни «современного нацизма», вот корни построений Ципко.

Ципко – это закамуфлированный в «белогвардейские одежды» певец тоталитарной России и «черносотенных» номенклатурщиков. Чем тщательнее открещивается он от советского прошлого, тем больше видны амбиции и уши гэкачеписта. Двоемыслие Ципко, его параноидальность (например, критика советского – и гэкачепизм), — это не параноидальность личная – это параноидальность слоя, который всегда противостоял перестройщикам-демократом — это политическая паранойя партократии, сталинизма….Характерно и параноидальное соединение нацизма сталинистско-советского разлива. Ципко, как и ряд науистских олигархов — переряженный в национальные одежды номенклатурщик. Идеолог «страны сексотии».

Идеология этого сталинистского перегноя – нацизм, нацизм открытый. У Ципко – нацизм как бы интеллектуальный — нацизм для интеллигенции. Поэтому Ципко – не просто нацист, он нацист-интеллигент, отсюда его преимущества перед нацистами первого призыва, но и слабости его по сравнению с ними.

Защита ГКЧП — вещь характерная и понятная. Это и есть лакмусовая бумажка. Что бы не говорил Ципко о своем неприятии «коммунизма», о «сытой белой России», перед нами переряженный поборник системы сталинистского разлива,- практически идеолог партократии. А «белогвардейские» одежды – просто нацистский камуфляж.

«Конечно, — пишет Ципко,- стимулируют революционный психоз и атмосферу гражданской войны прежде всего бывшие красные, ставшие вдруг национали-стами и полюбившие Россию» (с. 125).

Отличная фраза! Разве все это – не о самом Ципко и таких же как он «ренегатами с партбилетом в кармане», «ставшими вдруг националистами и полюбившими Россию»? Разве не они в новом лозунге «национальной революции «стимулируют революционный психоз и атмосферу гражданской войны»?

Нацисты ципковского разлива – это советские номенклатурщики, на некоторое время «потерявшие себя» в период перестройки.

Иррационализм Ципко, который он хочет представить в виде иррационализма «патриота вообще» — это иррационализм потерявшей почву партократии. Паранойя Ципко – не его личная паранойя – это паранойя партократии, мечущейся между «белогвардейщиной» и ГКЧП.

Отсюда сетования на «совковость народа», который надо «втолкнуть» в национал-демократический рай – и тут же вопли о необходимости «прекращения топтания совка».

Ципко, пользуясь его выражениями, «пытается хитрить», лукавит, стремясь спрятать интересы шовинистической бюрократии под одеждами имперской национальной идеи – но почему-то отдельные лоскуты никак не соединяются воедино и национал-патриотический маскарадный костюм расползается по швам.

Ципко хочет представить сталинистскую советскую бюрократию, как и ее порождение – ГКЧП – «русской», а ее противников (в том числе и перестройщиков-шестидесятников, Горбачева) «нерусскими». Причина этого состоит в том, что наш «почвенник и консерватор» в «белогвардейском» смысле, на самом деле является консерватором в смысле самом советском, то есть идеологом советской сталинистской бюрократии.

6. «Отщепенство» и «пораженчество» национал-патриотов. Кто «подрывал государство» — демократы или национал-патриоты? Многонациональная Россия и «национальная революция». За что Ципко не любит Россию. Русофоб с национал-патриотическим лицом. «У русских нет государственного инстинкта», Русские «утратили российский идентитет». «Безродными русскими оказались в России все», «бесхребетность русского этноса». «Мыслящее национал-патриотическое меньшинство». Нас мало избранных, счастливцев праздных… Почему «безродные» русские умнее «родовитого» нациста Ципко?

«В России в последнее время,- пишет Ципко,- растет моральное и политическое сопротивление настроениям пораженчества, топтания русского наследства, настроениям разгосударствления, на волне которых пришла в 1991 г. к власти правящая либеральная элита. Еще пять лет назад можно было оттягиваться в своей ненависти к русским. Как… это делал А. Кох..» (с. 6). «Родовая травма нашей демократической революции, ее национальное и государственное отщепенство затянулась» (с. 413).

Таким образом один из важнейших упреков национал-патриота демократам – упрек в «пораженчестве» и отщепенстве . Ципко, истовый борец с либерализмом, пролил немало чернил по поводу пораженчества демократов, их синдрома «поражения своего правительства» в войне.

Итак – демократы — пораженцы, поэтому их следует гнать из российской политики. А национал-патриоты, которых представляет Ципко, никогда не были пораженцами?

Нетрудно привести многочисленные примеры национал-патриотического пораженчества.

Первый важный момент. Следует признать, что защита и поддержка устарелой (тем более гнилой) государственной и пр. системы есть также форма пораженчества своего государства. Возьмем российскую империю накануне 1917 г. Царизм проиграл японскую войну, бездарно вел войну 1914 г. (с неясностью, следовало ли вообще ввязываться в нее). Почему проиграл? Полуфеодальное государство не могло конкурировать с буржуазными. Было необходимо реформировать полуфеодальное государство, сделать его «хотя бы» буржуазным.

Значит, нужны были реформы. Кто препятствовал реформам в дореформенной России, кто выступал против конституционной реформы, реформы столыпинской? Национал-консервативные (в зародыше тоталитарные) и черносотенные элементы, фактические единомышленники Ципко в дореволюционной России.

Значит, именно эти национал-консервативные элементы в дореволюционной России были главным препятствием на пути ее модернизации, и тем самым действительными виновниками «поражения» России в тот момент. Они, эти консервативно-черносотенные элементы — прямые предшественники национал-революционера Ципко — были вовсе не «патриотами» России, а ее пораженцами.

Теперь спросим – разве не Ципко настойчиво предлагал перестроечной России не двигаться по пути «левых» реформ, но реставрировать нечто «дореволюционное» (что именно, мы увидим ниже), а точнее имперско-феодальные национал-тоталитарные элементы? Он самый.

Значит, патриот Ципко начиная с периода перестройки, тянет Россию в то самое национал-феодальное болото, в котором она увязла в начале 20 века?

А если национал-консервативные элементы играли «подрывную» (или «деструктивную», выражаясь языком советских охранителей) роль в дореволюционной России, то какую роль эти самые элементы могли играть на рубеже 21 века? Поддержка и реставрация национал-авторитарных (и тоталитарных) элементов в России была и остается фактической формой поддержки ее пораженчества – как дореволюционного, так и нынешнего. Россия в течение 20 века несколько раз натыкалась на имперские и шовинистические грабли. И при этом национал-революционеры, наследники российской «правой», шовинисты, «имперцы», а то и прямые продолжатели тенденций черносотенства – не пораженцы?

Это первый яркий пример «пораженчества», антигосударственничества и «отщепенства» российских национал-революционеров в данный конкретный момент.

Второй пример национал-патриотического пораженчества» Ципко и его единомышленников – его борьба с «большевизмом» в период перестройки и ельцинизма.

Разве не большевики создали в 20 веке государство, которое «собирало» Россию и даже сделало ее «сверхдержавой»? Но Ципко, по его собственному определению, «ренегат с партбилетом в кармане», до сих пор продолжает бороться с марксизмом и большевизмом как беспочвенными. Продолжает, кстати, толком не объясняя, чем он хочет заменить большевистское государство и его идеологию. Что такое «почвенная» «имперская реставрация», которой следует заменить «большевистскую» ? Уж не имперская ли в стиле 3-го рейха?

Нет, помилуйте — это – «реставрация дореволюционного российского типа гу-манитарного мышления с его особым пристрастием к морали и нравственным ценностям»! (356).

Программу СПС Ципко называет «клиникой». А у Ципко, белогвардейского гэкачеписта, в программе все ясно? Если за державу было обидно – зачем следовало подрывать «коммунизм»? В сталинистском ключе логичен был бы «национал-большевизм» — но и он не устраивает Ципко. Тут ему мешает весь тот вздор, который он писал по поводу марксизма – «беспочвенности» и «бесчеловечности» его. А почвенничество и полу- (а то и явное) черносотенство человечно?

В СССР,- вещает Ципко,- «в сущности, ничего не осталось ни от России, ни от российского населения, ни от так называемой российской души» (с. 193). И тут же заявляет о важности «понять опасность все еще продолжающегося… глумления над народом, топтания «совка» (с. 310).

Эта ли не очередной пример клиничности ципковских писаний? Против «топтания совка» выступает тот же самый Ципко, который только что занимался поношением «безродных» и «беспочвенных» советских русских!

В-третьих, следует сказать о пораженчестве национал-патриотов в период распада СССР и ельцинского периода в России.

Прежде всего, пораженчество национал-авторитарных сталинистских элементов СССР, а с ними и белогвардейского цековца Ципко, проявилось, как мы уже показывали, в путче 1991 г., нанесшем удар в спину реформам Горбачева и ставшего, как бы не пытались гэкачеписты уйти от ответственности и запудрить мозги «еврейскими происками», — главной причиной распада СССР. Путч (которым, по Ципко, «кроме Пуго руководили «все русские») сорвал новоогаревский процесс и попытки реформирования СССР. Партократия не смогла реформировать советскую систему и навязала всем советским народам ее развал. Призыв бывшего цековца и гэкачеписта Ципко к «суду над КПСС» — пример ренегатства партократии.

Кроме того, национал-патриоты, идеологи партократии, играли важную роль в отделении ряда республик от СССР, делая ставку на их консервативно-советскую ориентацию. Отделение ряда республик – во многом, Украины, среднеазиатских республик после августа 1991 г. от СССР стало результатом именно поражения путча. Это была суверенизация вовсе не антиимперских демократов, а испуганных номенклатурщиков, попытка их отмежеваться от несталинистской и нетоталитарной России, чтобы сохранить тоталитарные куски на своих территориях.

Разве это не «шовинистическое отщепенство» партократии?

Сыграв существенную роль в распаде СССР, национал-патриоты, идеологи консервативных слоев советской бюрократии, провоцировали распад РСФСР, выделяли из нее куски, пытаясь создать очаги «антиельцинского» сопротивления.

Сам Ципко признает, что конфедерация народов сев. Кавказа выступила фактически за ГКЧП (с. 216). Отделение Чечено-Ингушетии от послеавгустовского СССР совершалось т. о. национал-номенклатурщиками, единомышлен-никами Ципко. Именно в этом отделении шовинистических номенклатурщиков от правительства ДемРоссии и лежали первые основания чеченской войны.

Обвинения всех демократов по поводу пораженчества в Чечне – лицемерие. Часть демократов встала на позицию защиты целостности России – в том числе ненавидимый Ципко Ельцин, и ряд других фигур. Попытки представить Черкизова и иных авторов, выступивших против чеченской войны или за «отделение» Чечни, представителями всех демократов и либералов – обычное национал-патриотическое передергивание. Часто они трактовали попытки демократической журналистики ввести действия федералов в более цивилизованные рамки как «антиармейскую кампанию». Разве сам Ципко не был «антигосударственником», когда называл первую чеченскую войну «бессмысленной»?

Национал-тоталитарные группировки в России и соответствующие олигархи также сами вели разнообразную игру вокруг Чечни, похищения людей, оружия и проч., пытаясь извлечь антиельцинские политические результаты. Захватившие ВПК нацистские олигархи продавали в Чечню даже вертолеты…Вообще тоталитарные группы, навязывая сохранение консервативных армейских и проч. структур, вели как свою страну, так и ее армию к поражению.

Наконец, последнее. Национал-патриот Ципко считает, что его лозунг «национальной революции» есть как раз преодоление «пораженчества России, выход из «демократического тупика».

Но формула «национальной революции» – это формула национал-тоталитаризма, идеологема германского нацизма кануна второй мировой войны. А разве заимствовать формулу германского нацизма и конкретно–гитлеровского режима — не значит подражать ему? И разве мы не видим в основных положениях Ципко, как и целого ряда современных российских национал-патриотов, характерных признаков национал-социалистической доктрины? Тут и борьба с «еврейским засильем», и поношение либерализма, и оголтелая ненависть ко всей демократической традиции в России. Но создание в России тоталитарного (или хотя бы авторитарного) государства по гитлеровскому образцу есть если не прямой шаг к третьей мировой войне, то выбор по меньшей мере противоречивого и весьма болезненного пути развития России. Реставрация черносотенно-монархической России на рубеже 21 века есть не только реакционная утопия, но и прямая поддержка пораженчества России в весьма недалекой перспективе.

Ципковская программа национальной революции, ведущая к национальному поражению, есть не что иное, как яркий пример «отщепенства» почвенников. Отщепенства от собственной демократической истории, от современного мирового развития и современных демократических ценностей.

*

Одно из наиболее обычных обвинений национал-революционера демократам – обвинение в русофобии (без ссылок на другого известно национал-патриота – Шафаревича с его концепцией «малого народа»- интеллигенции и в первую очередь евреев — как главного источника «русофобии»)

«Нынешняя демократическая Россия, — пишет Ципко в январе 2003 г., ссылаясь якобы на Солженицына, — более враждебна русской нации, чем прежняя, большевистская» (с. 369).

Наш автор постоянно говорит о «русофобии» демократов. В особенности не жалеет красок по поводу «русофобии» Чубайса и Коха, который якобы «оттягивался в своей ненависти к русским» (с. 6).

Затем следуют и уже известные обобщения. «Нынешняя либеральная элита объединена не только еврейской кровью и еврейскими интересами, сколько коллективной бессознательной ненавистью к России и ко всему русскому. И самое трагичное состоит в том, что этот недобрый взгляд на Россию как чужую, дурную страну сильнее всего выражен у русских с еврейской кровью. И в этом глубинном синдроме отторжения от всего русского, даже от русской православной культуры, я нахожу признак глубокого духовного расстройства нынешней либеральной еврейской интеллигенции» (с. 538).

Начнем по порядку.

А. Чубайс, на которого партократия свалила приватизацию, от которой эта самая партократия фактически поживилась больше всех, помог Ельцину одолеть в 1996 г. «коммуниста» Зюганова. Но «белогвардейцу» Ципко такая помощь ни к чему. Для Ципко «традиционалист» (на самом же деле – сталинист) Зюганов ближе, чем все ельцинские демократы. Потому Чубайс у него – исчадье ада, «национальный аллерген».

Горы эмоций у Ципко и по поводу А. Коха. О подробностях происхождения последнего от Ципко мы многое узнаем — кто он по отцу, а кто, извинимся за выражение, по матери. Для Ципко, как и бывших советских сексотов эти подробности — вещь немаловажная. Понятно, что с точки зрения «демократа» Ципко, человек с фамилией Кох не может не быть русофобом. Другое дело — Шафаревич. Этот наш, нацист. Значит «русский», свой, хотя фамилия – еврейская. Ну как тут не запутаться?

По поводу «русофобии» Коха заметим: нацистская закулиса умело и ловко использовала того же Коха, когда ей это было нужно – в борьбе против НТВ и Гусинского. «Русофоб» Кох прекрасно справился с задачей нацистских кукловодов — стравить две группировки «демократов» — Гусинского и Чубайса — между собой. Поскольку справился хорошо, до времени никакой «русофобии» ему не шили. Но когда дело было сделано, Коху через Ципко припомнили его фамилию – и все прочее тоже. Хороший урок для Коха и ему подобных.

Итак – Ципко вопиет о русофобии демократов, в основном выводя ее из их паспортных данных. Безошибочно вычисляет русофобию путем дедукции, так сказать, «от пятого пункта». В этом вопросе Ципко весьма щепетилен и дотошен. (Наверняка располагает информацией «компетентных органов»). Он в точности знает, кто из демократов еврей наполовину, а кто и на четверть, и делает из этого правильные политические выводы – вполне в духе нацистских нюрнбергских законов. (Как мы уже замечали, по нацистским нюрнбергским законам Германии «полуевреи» и четверть- евреи «приравнивались к евреям»).

Кстати, сам Ципко признается, что он — вовсе не стопроцентный русский. У него есть украинские корни. Может, отсюда – если мыслить характерными для национал-патриотов чисто национальными категориями — все его беды? Может, он – агент украинского Руха, призванный «рухнуть» Россию? (Как нацисты 3-го рейха «рухнули» Германию).

Далее Ципко берется за СПС. Критикует «агрессивный, провокационный, экспансионистский стиль СПС». Его раздражает несоответствие между СПСовской «электоральной неполноценостью как партии абсолютного меньшинства, как партии либеральной, прозападной интеллигенции» и «претензиями на роль лидера нации» (с. 426).

Тут же — «вы уготавливаете всем тем, кто не голосует за вас, роль быдла, вы их зачисляете в разряд политически неполноценных людей» (с. 426).

Здесь перед нами характерное для национал-патриотов передергивание, провоцирование национал-патриотического т.н. «этнического протеста» ссылкой на «русофобию» демократов, и якобы определение ими значительной части россиян на «роль быдла», «политически неполноценных людей». Этот характерный пассаж национал-революционеров – обычный прием шовинистической пропаганды, проникшей даже на уровень главных российских телеканалов.

Этим как бы обосновывается ответное обвинение СПС в т. н. «электоральной неполноценности». «Хочу напомнить, — громогласно восклицает в связи с этим Ципко,- что в рамках европейской культуры противопоставление якобы мыслящего меньшинства якобы мыслящему большинству называется расизмом, интеллекту-альным расизмом. И его, кстати, очень трудно отличить от фашизма» (с. 427).

Но посмотрим, что пишет о России сам «полноценный» национал-патриот Ципко и как можно определить все его писания.

«У русских,- заявляет Ципко,- нет государственного инстинкта» (с. 90). Недостаток патриотизма для Ципко это — «внутренний органический недостаток русского народа» (с. 137).

Из каких русофобских книг эти цитаты ? Из книг Чубайса и Коха? Нет, это цитаты из писаний самого Ципко. Наверно, случайные, выдернутые из контекста – по тому же принципу, как Ципко описывает «русофобию СПС» и проч. демократов? Проверим еще раз. Нет, это не случайность. Именно так и написал Ципко, да и не в одном месте – а во многих. Больше того, данные «русофобские» обвинения – важная сторона ципковских «почвенных» рассуждений.

«Можно найти много объективных причин, — пишет Ципко,- почему русские ХХ века оказались народом антинациональным, антигосударственным, антипочвенным (с. 139).

Крестьянство старой дореволюционной России до 1917 года «никогда…не было государственным сословием», никогда не связывало себя с «отечеством», с российской империей» (с. 137). «Этот недостаток патриотизма как внутренний органический недостаток русского народа обнаружила уже первая мировая война» (с. 137).

Значит «недостаток патриотизма» — свойство не только российского крестьянства, но и «внутренний органический недостаток русского народа»! Кстати это соображение полностью опровергает попытку самого Ципко свалить «антинациональность» и «антигосударственничество» на большевиков, которым якобы «удалось уничтожить все классы России, обладающие национальным, государственным самосознанием» (с. 136). Ведь согласно «представителю большинства» Ципко уже до этого, до 1917 г., «недостаток патриотизма» был «органическим недостатком русского народа»!

«Русский народ так же не укоренен в своей истории, в своих традициях, как и его интеллигенция» (с. 140).

Это высказывание Ципко относится к России вообще и даже дореволюционной (которая у самого Ципко – недостижимый идеал для России постсоветской). Чего же хотеть от России советской?

Октябрь, а практически и вся советская история по Ципко, есть «следствие безволия, безхребетности, инфантильности русского этноса» (с. 450).

Это же, по Ципко фактически относится и к распаду СССР а также постсоветской истории.

Вот, например, ципковское объяснение распада СССР в 1991 г. «Союз,- пишет Ципко,- распался прежде всего потому, что русские Нечерноземья и Урала утратили старый российский идентитет» (с. 90). И далее. «Советскими, пишет Ципко, то есть безродными (слово «безродные» выделено у Ципко жирным шрифтом) русскими – оказались в России все» (с. 91). В другом месте читаем — «В посткоммунистической России подавляющее большинство населения было советскими людьми, лишенными государственного сознания» (с. 136). Именно Ципко характеризует русский народ как «народ-неудачник» (с. 197).

Теперь вдумаемся во все эти соображения. Попробуем представить, что все эти приведенные ниже ципковские фразы — «у «подавляющего большинства» русских нет государственного инстинкта», «государственного сознания»- написал бы кто-то из либералов? Как бы заревели нацисты! И с ними сам Ципко! Это был бы рев в десяток газет.

А Ципко может. Ему можно.

Тот самый национал-патриот и национал-сопротивленец Ципко, который только что от лица «большинства» русского народа поносил демократов как «жалкое меньшинство», обвиняет «всех русских» в потере российского идентитета, советскости, и посему — «безродности»! «Советскими, пишет Ципко, то есть безродными (слово «безродные» выделено у Ципко жирным шрифтом) русскими – оказались в России все» (с. 91).

Разумеется, все – кроме Ципко. Да еще – гэкачепистов. И тоталитарно-нацистской бюрократии. Безродным русскими казались в России все русские. Ципко же – родовитей всех прочих. У него есть идентитет, а у всех – нет.

По поводу ципковского сетования о «безродности русских» можно сказать многое. Например, вспомнить сталинскую формулу о «безродных космополитах». Значит, советские русские по Ципко — это, все равно что евреи у Сталина? И такие – «все». Значит опять-таки – русским в России оказывается – один Ципко, плюс гэкачеписты и все нацисты. А остальные – «безродные» — то есть, читай, евреи? Как тут не удивиться и не посетовать вместе с Ципко – «трудно быть русским»…

И это все писал тот самый Ципко, который обвинял СПС в том, что они уготавливают « всем тем, кто не голосует за вас, роль быдла, вы их зачисляете в разряд политически неполноценных людей» (с. 426). Который заявлял: «Хочу напомнить, что в рамках европейской культуры противопоставление якобы мыслящего меньшинства якобы мыслящему большинству называется расизмом, интеллектуальным расизмом. И его, кстати, очень трудно отличить от фашизма» (с. 427).

Так кто кого определяет в «быдло»? Кто является представителем «якобы мыслящего меньшинства»? Все вышеупомянутые заявления Ципко, на которые не отваживался ни один из лидеров правых партий, хорошо показывают, что его «патриотическая» группировка является меньшинством в современной России. «Национальная революция», к которой зовет Ципко 2003 г. издания – есть революция меньшинства пронацистских «интеллигентов». Весь пассаж по поводу расизма и проч. относится в первую очередь к «полноценным» национал-патриотам ципковского разлива. То, что это «трудно отличить от фашизма» и так видно невооруженным глазом.

«Еще раз спрашиваю,- вещает Ципко, — может ли что-нибудь полезное и доброе сделать для России элита, которая так презрительно судит о народе, которым она управляет?» (с. 515) Разве это – не о самом Ципко?

Но задумаемся над пассажами нашего писателя чуть глубже. У русских (у большинства русских) «государственного инстинкта», согласно Ципко, «нет», а у Ципко — есть. Значит Ципко – больше русский, чем все (нынешние) русские? Или страшно подумать – может он «нерусский какой-то?» — и потому так пыжится?

Здесь Ципко первый раз серьезно заставляет нас задуматься в своей русскости – и в русскости ципкистского нацизма вообще. Ципко наводит нас на мысль – а русское ли течение русский нацизм? Или это плохо скопированное с немецких образцов национальной революции «нерусское» явление?

Нацисты хотят научить «всех русских», у которых нет государственного инстинкта – такому инстинкту. Интересно как – путем Гулага? Или например, взрывами типа московских 1999 г.?

Это ли не мания превосходства нациста Ципко над своим собственным народом? И это – идеолог новой революции? Только вот интересно узнать — нужен ли России такой русский, как Ципко?

Но важен еще один момент. Мы помним деление Ципко евреев на «условных» и (получается) «безусловных». А может, все его рассуждения о «непочвенности» основной массы русских также имеют в виду то же деление? Похоже, «лишенные национального идентитета» русские – это по Ципко «русские условные», а те, кто разделяет его доктрину – русские «безусловные».

7. Нацистская историография. «Нерусская история России» 1. 200 лет «нерусской монархии». От «нерусского Февраля» к «нерусскому Октябрю».

«Нынешняя политика еврейской либеральной элиты,- пишет Ципко,-…является своего рода культурным расизмом, является культурной и идеоло-гической агрессией против духовного здоровья большинства страны. Вытравливание национального сознания и исторической памяти, внедрение стереоти-пов массовой культуры…по сути является преступлением. Такие формы и методы защиты национальных интересов русских евреев (!) не только не имеют ничего общего с ценностями гуманизма и демократии, но фактически являются политикой стерилизации человечности»…«попахивают расизмом и даже фашизмом» (с. 532).

Какие выражения употребляет национал-революционер Ципко! Тут и преступление, и расизм, и фашизм! Значит, либералы проводят «вытравливание национального сознания и исторической памяти»? Посмотрим, как «воссоздает» историческую память сам А. Ципко.

Главная мысль сборника статей А. Ципко: Россию «наконец» надо доверить русским – то есть управлять ею должны русские же – а не какие-нибудь инородцы.

Вроде «по-ихнему, почвенному» все правильно. Но интересно вот что. Согласно нашему автору, приход к власти «русских» должен стать невероятной победой. Почему? Да потому, что «до сих пор», то есть за последние несколько веков (!), по мнению Ципко, «русских у власти не было».

Кому-то такая мысль почвенника может показаться странной и даже оскорбительной. Но у национал-патриота в ее поддержку есть глубокие идейные и исторические соображения.

То, что власть в СССР была «нерусской», это по Ципко, понятно само собой – ведь в СССР национал-патриотизм ципковского образца не был официальной доктриной. Вот уже – 70 лет «нерусской власти». Кто-то может спросить – откуда же тогда ностальгия по ГКЧП? Получается, сталинисты хотели восстановить не просто тоталитарную систему, но «нерусскую власть»? Опять же странно.

Но пойдем дальше. Раз советская власть была «нерусской», то соответственно, «нерусской» была и Октябрьская революция. Ципко заявляет это откровенно и «со всей смелостью» бывшего цековца. По мнению национал-сопротивленца, «нет никаких свидетельств того, что этнические русские были субъектом и февральской, и октябрьской революции» (с. 450).

Для поддержки Ципко ссылается и на Солженицына. «Лично меня Александр Солженицын своей книгой «Двести лет вместе» убедил, что Октябрь – это не столько резонанс библейского и русского мессианизма, сколько следствие безволия, безхребетности, инфантильности русского этноса» (С. 450).

Странные вещи пишет о России и русском этносе почвенник-русофил, критик «либеральной русофобии» и «национальный сопротивленец»!

Итак, Октябрь – революция «нерусская». Но Февральская? Ведь революция февраля 1917 г.- еще не коммунистическая, а наоборот, «буржуазная» и демократическая, вроде была «хорошая» даже по Солженицыну, которого Ципко в некоторых случаях охотно цитирует?

Однако Ципко не так прост. Согласно его пристальному анализу и с февральской революцией тоже дело нечисто. Видимо, здесь наш автор намекает на пресловутых «масонов», обсуждение роли которых в отречения Николая II еще в 1970-х гг. сильно разочаровало национал-патриотов. Похоже, «белогвардеец» Ципко и не февралист тоже. Тогда что же – честный монархист?

Но возьмем ципковский анализ дореволюционной России и монархии. Казалось вроде, что всячески третируя Россию советскую и постсоветскую как «лишенную национального идентитета», всячески ратуя за национальную традицию, возвращение в историю, Ципко стремится реставрировать именно Россию дореволюционную, то есть монархически-имперскую?

Но и тут, если копнуть писания нашего автора поглубже, выясняются вещи довольно странные. Монархизм у Ципко тоже крайне своеобразный. Дело в том, что согласно его изысканиям, в дореволюционной России с «национальным идентитетом» тоже было далеко не все в порядке.

«Рюрики, — говорит Ципко,- почти мифология. Русские князья – славянская кровь. Но после Петра мы теряем контроль над своей страной, царствуют Романовы, а правят иноземцы. Безразличные, презирающие Россию» (с. 345).

Ципко «никогда не воспринимал ореол Петра». А «после реформ первой четверти XVIII века миру явилось уже не русское государство. Скорее своего рода доминион Германии» (с. 345, выделение наше).

Получается, за пределами «феодальной раздробленности» начинается нечто неприличное. Грозный не упоминается. Но Романовы по национальной и почвенной части тоже подкачали. Можно догадаться почему — видимо, слишком много немецкой крови. Причем никакое православие, о котором так радеет Ципко, бедным монархам не поможет. В «государстве крови» все должно быть этнически чистым. «Патриотизм, — учит Ципко,- от бога, от рождения» (с. 326) Таким образом согласно нашему почвеннику, уже с самого XVIII века, когда «миру явилось уже не русское государство», а «доминион Германии», никакого русского государства в России… вовсе и не было! Ну вот вам еще двести лет нерусской истории!

А вместе с советской и ельцинской – все триста. Но если постараться, может получиться и все пятьсот. Полтыщи лет «нерусской истории»! Вот она – та самая «пятисотлетняя война» в России, о которой пишут нацисты попроще (О.Платонов, Бунич)!

Поэтому следует категорический и печальный вывод: В России «основооб-разующий этнос никогда не правил». «В отличие от многих европейцев мы не создали национальное государство» (с. 345). «Трагедия России состоит…в том, что у великороссов как у государствообразующего этноса так и не сложилось государственное сознание, ощущение единства своего народа» (с. 331).

Вот это вывод! Экая находка!

И это та самая «национальная традиция», которую Ципко и иже с ним никак не давали реставрировать «еврейские» либералы! Значит, согласно нашему автору, за последние 300 лет в России не сложилось ни государственное сознание, ни национальное государство!?

То есть по Ципко — никакого национального государства в России вообще … никогда не было!

Зададим наивный вопрос: какую же Россию тогда хочет реставрировать реставратор и традиционалист Ципко? Вопрос повисает в воздухе.

Выходит, вся надежда.. на Ципко и его «национальную революцию» !?

Но Ципко еще не кончил свои рассуждения о дореволюционной России. Вот его анализ «национальной идентичности» разных слоев и сословий накануне рокового 1917 г.

Пристрастная ципковская проверка этих сословий на «вшивость» (то есть на патриотичность или непатриотичность) выявляет вещи опять-таки весьма странные.

В России накануне 1917 г., согласно национал-патриоту Ципко, «был только один класс, обладающий государственным мышлением и национальным самосознанием. Им было российское дворянство» (с. 137). Правда, «кроме дворянства было еще одно сословие в старой России, которое обладало национальным сознанием и национальной памятью. Этим подлинно национальным сословием было российское купечество, все российское мещанство, генетически восходящее к московской Руси. Но к несчастью, это сословие не имело ни вкуса к политике, ни своих героев. Оно, наверно, было готово стать на позиции славянофильского либерализма. Но вырождение старого славянофильства в черносотенство конца Х!Х века обескровило это направление» (с. 137-138). «Российское мещанство, породившее в начале 17 века Минина и Пожарского и спасшее государство, в начале 20 века никак не проявило себя, кроме позора «охотнорядцев» (с. 138).

Заметим, слова с критикой «вырождения в черносотенство» и позора охотнорядцев писал Ципко, но Ципко не нынешний. Это писал Ципко позавчерашний, Ципко-демократ. Для Ципко национал-сопротивленца, Ципко разлива 2003 г. черносотенство и охотнорядство, очевидно, считается идеалом патриотизма.

Значит, раз мещанство и купечество «подкачали», оплотом национального самосознания и патриотизма к 1917 году остается лишь одно дворянство. Ведь интеллигенция в России по Ципко была явно непатриотична.«Россия как была больна своей антигосударственной, антинациональной интеллигенцией, так и остается больной этой страшной болезнью» (с. 416).

А что же другие сословия? Ни о рабочих, ни даже о бюрократии Ципко не говорит вообще ничего. Остается крестьянство – самое многочисленное сословие предреволюционной России.

И вот здесь – самое главное. «Что же касается российского крестьянства, — пишет Ципко, — то оно никогда не связывало себя с «отечеством», с российской империей. Этот недостаток патриотизма как внутренний органический недостаток русского народа обнаружила уже первая мировая война» (с. 137).

В этом пассаже много интересного. Интересно, что «отечество» и российская империя по Ципко – одно и то же, тогда как несамодержавная и небюрократическая Россия, выходит, «отечеством» не является. Но еще более интересно другое — то, что говоря о крестьянстве, Ципко обвиняет в непатриотизме… «русский народ» как таковой!

Согласно почвеннику Ципко, в его собственных глазах русофилу и патриоту, «внутренний органический недостаток русского народа» (в том числе, получается, и до 1917 года)– «недостаток патриотизма». Отсюда и вывод — основная масса населения дореволюционной России– не годится в ципковскую национальную Россию! «Можно найти много объективных причин, почему русские ХХ века оказались народом антинациональным, антигосударственным, антипочвенным» (с. 139). Милюков «только обратил внимание на очевидное. Русский народ так же не укоренен своей истории, в своих традициях, как и его интеллигенция» (с. 140).

Выходит, патриотичны, «укоренены в своей истории, своих традициях» только избранные – с Ципко во главе? Встает вопрос — что же тогда хочет «реставрировать» национал-сопротивленец Ципко? Что именно злобно не давали ему восстановить либералы, евреи и прочие космополиты? Получается, только одно – в качестве «патриотичной он хочет воссоздать…черносотенную Россию, в которую его избранное национал-патриотическое меньшинство хочет «втолкнуть» (вероятно, насилием, «брутальными акциями») основную массу непатриотичного – еще с 1917 года — населения!

Вот вам и национальная история и национальные «вековые» традиции!

Ельцинская конституция по Ципко «была написана людьми, которые живут вне русской истории и не хотят о ней помнить» (с. 240). «Наши новые западники,- заявлял Ципко по поводу Клямкина – «враги русской или российской национальной традиции» (с. 480).

А в какой истории живет Ципко? В той, которую он считает «нерусской» с «нерусскими» же традициями? И в эту нерусскую историю он призывает вернуться всех «беспочвенных» русских, ее – реставрировать? Воистину – «вернись туда, не знаю куда», «реставрируй то, не знаю что»!

Вся эта беспомощная путаница обнажает полную беспочвенность и полнейшую мифологичность ципковской идеологии реставрации.

Если вспомнить ципковское деление представителей разных наций на почвенных и непочвенных, — то есть соответственно «условных» и «безусловных», то выходит, вся российская история – это, по Ципко, история «условных русских», «условная русская история. «Безусловную» же русскую историю может начать только ципковская «национальная революция»!

Это ли не национал-патриотический сумасшедший дом? И Ципко в нем – обитатель явно не последний.

Те, кто думает, что это конец рассуждений Ципко, сильно ошибается. Это еще не все.

Что с того, что русский народ, согласно национальному революционеру «не патриотичен», «не укоренен в своей истории».Что с того, что вся его история – это, по Ципко, нерусская история, а традиция – нерусская традиция. Дело национального сопротивления не потеряно: у России есть мыслящее патрио-тическое меньшинство во главе с Ципко. Именно оно «укоренено», способно на борьбу со «стерильными в национальном отношении» демократами, типа Сахарова, а главное – и вовсе с «еврейскими» по сути либералами. Это глубоко патриотическое, осененное «традициями» и расово проверенное меньшинство спасет ситуацию и внесет национальное сознание в непатриотичный народ – очевидно, путем «национальной революции». ( Вероятно, по известному принципу «хочешь – поможем, не хочешь – заставим»).

Но здесь Ципко подстерегает новая беда – с «меньшинством» тоже не все в порядке.

«В нынешней России крайне мало интеллектуалов, влюбленных в российскую гуманитарную классику и прежде всего в российскую религиозную философию и способных оживить ее своим умом и связать с нынешним политическим и социальным опытом. Среди интеллигенции, не боящихся причислить себя к патриотам, только несколько человек способно участвовать в этой работе. Сами же идеологи и пропагандисты почвенничества в силу своей глубинной советскости вряд ли смогут решить эту задачу» (с. 146).

Значит, ципковское избранное из всего российского населения национал-патриотическое меньшинство, «не боящееся причислить себя к патриотам» в ципковском смысле, идеологи и пропагандисты радикального сорта почвенничества, они же субъект и гегемон ципковской национал-патриотической революции, эти «несколько человек», оказывается, «вряд ли смогут решить эту задачу». Именно, по словам своего идейного вождя, «в силу своей глубинной советскости»!

«Более того, подавляющее большинство из них, в чем и состоит коренной порок нынешнего российского почвенничества, являются противниками всех названных авторитетов в силу их либерализма, открытости к западной культуре» (с. 146).

«Либерализм», «открытость западной культуре» — вот страшные грехи, разъедающие, по Ципко, даже весьма узкое сообщество «укорененного в традициях» национал-патриотического меньшинства. Тогда как хорошая и ценная национал-сопротивленцам во главе с Ципко «закрытость западной культуре» (а там и мировой), борьба с либерализмом (как «еврейской идеологией»?), по плечу не всем почвенникам. Но лишь – избранным среди избранных!

Тут еще более подтверждается уже закравшееся у читателя подозрение, что среди «избранных» и, что немаловажно, расово проверенных национал патриотов, «счастливцев праздных», тоже не все в порядке. Основная часть «избранных» не годится на роль гегемона национальной революции в силу их скрытой советскости, либерализма и открытости западной культуре!

Что же остается? Выходит, главным носителем национальной идеи в узкой когорте национал-сопротивленцев…остается лишь сам их вождь — Ципко собственной персоной! Лишь он, безусловный русский номер один, образумит всех «условных» русских и начнет писать с чистого листа «безусловную» русскую историю!

Но вернемся к истории России, за неуважение к которой Ципко клеймит либералов, а у самого Ципко оказавшейся полностью «нерусской».

В дореволюционной традиции России были не только Победоносцевы и «традиционные консерваторы». Были просветители, революционеры, много чего было помимо узколобого имперского консерватизма, который выпячивает на первый план национал-тоталитарист Ципко. В тех историях России, которые были написаны не национал-патриотами – ну, хотя бы начиная с Н. Карамзина, С. Соловьева или В. Ключевского об этом сказано достаточно и нет смысла разбирать здесь подробно.

Что касается Октябрьской революции, которая по Ципко явилась «следствием бесхребетности русского этноса», то ее ненациональность – чистый и беспочвенный вздор и явная мифология национал-патриота.

Разумеется, почвенник клевещет на Россию. Большие и глубокие революции не могут делаться без поддержки миллионных масс. Русские крестьяне не желали власти помещиков в 1917 г., как не желали нацистко-гэкачепистской власти в 1991 г. Большевики смогли выиграть гражданскую войну только потому, что их поддержало не только рабочее население, но и многомиллионное крестьянство России, надеявшееся получить землю. (И оно имело ее фактически до сталинской коллективизации). Одними декретами и насилием не могла быть создана пятимиллионная Красная Армия.

Сам Ципко отчасти понимает это, отсюда его обвинение крестьянства в «антипатриотизме». Он же приводит известное с 1920-х гг. по работам меньшевиков-эмигрантов сравнение большевиков с якобинцами Французской революции 1789-94 (кстати, получившей название «Великой»).

Разумеется, якобинцы нравились не всем французам, но ни один французский «патриот и почвенник», подобно почвеннику Ципко, не догадался объявить эту революцию «еврейской» и заявлять, что «нет никаких свидетельств, что французы не были субъектом событий от взятия Бастилии до термидора». Никто даже в связи с гильотиной не заявлял о «безхребетности французского этноса». В «плохих» и «непочвенных» европейских странах, не в пример национал-революционерам и «критикам национального нигилизма либералов» умеют уважать и историю своих революций тоже.

История Российских революций – это важная часть истории России. Но левая традиция в России для Ципко неприемлема. По его утверждению «Социал-демократия (то есть меньшевизм) еще более далека от нынешней российской почвы, чем советский коммунизм» (с. 234).

Ну правильно – вся левая традиция России – вздор. Социал-демократизм – это для западников, а для Ципко хорошо почвенное. Поэтому народничество лучше социал-демократии. Тут интересен ципковский анализ зюганизма.

Ципко отмечает «оригинальность воззрений Г. Зюганова», основание для чего ему дают во-первых обнаруженные у Зюганова… народнические корни (с. 234)! «Оригинальность» лидера КПРФ по Ципко состоит также в том, что Зюганов «сумел создать идеологию, которая, оставаясь по форме красной, коммунистической, является на самом деле белой, реставрационной» (с. 231).

Другими словами, причиной похвал сталинисту Зюганову от антикоммуниста Ципко оказывается реставрационная эклектика и параноидальность зюганизма – его «белогвардейский гэкачепизм» (кстати, вполне сходный с аналогичным ципковским)! Ципко, критикующий необольшевизм всегда и везде, готов сделать исключение для Зюганова, который ему ближе, чем «шестидесятники» и «необольшевики».

При этом, заметим — постоянно критикуя «левизну» (необольшевизм и проч.), Ципко постоянно занимается кражей левых идей.

Все, что Ципко пишет по поводу приватизации – это вовсе не элемент доктрины «антикоммунизма», в своей приверженности к которому национал-сопротивленец пытается убедить читателя. «Все призывы к углублению приватизации, которые рассылает в регионы наше министерство по гос. имуществу, пронизаны принижением, умалением возможностей так называемых государственных унитарных предприятий» (370-371).

Там же мы прочтем сетования Ципко о природной ренте. Мол, нефтяные монополии надо оставить государству. Правильно, а кто их когда-то национализи-ровал, как не «беспочвенные большевики»? И это не «левое»? Это не «необольшевизм»?

Разве детский «антикоммунизм» Ципко не то же самое, что критикуемая им «идеология недоверия ко всему государственному» (с. 371), не тот же «романтический либерализм» в котором наш автор обвинял ДемРоссию?

Но продолжим разбор советской истории по Ципко.

Октябрь был «нерусской революцией». Соответственно для нашего почвенника и патриота неприемлемы и 1920-годы в СССР – может быть, лучшие в советском большевизме и советской культуре. Шестидесятникам нравились эти годы, но никак не Ципко. Кто же руководил в двадцатые годы в СССР? Вероятно, опять беспочвенные евреи? По крайней мере – довоенный советский период фигурирует у нашего автора как «нерусский».

Ничего национального в советских 1920-х гг., согласно «почвенникам» не было. Как же может Ципко увидеть в этом времени какой-то вклад в русскую культуру, если в это время среди большевиков было много интеллигентов, а также евреев? Национал-патриот вычеркивает из «русской» всю советскую русскую историю, не пытаясь «спасти» оттуда вообще ничего — даже Шолохова, Пильняка, Леонова, не говоря уже о проч. Чем не национальный нигилизм «почвенника»?

Правда, Ципко делает оговорки. Ципко признает, что по сравнению с советскими либералами и «необольшевиками» «представители ленинской гвардии были более искренни в своих мировоззренческих притязаниях. На мой взгляд, в их поступках и их выборе этническая корысть заслонялась верой в марксистские, социалистические идеалы» (с. 504).

Большое спасибо Ципко за ленинскую гвардию!

А с 1930-х гг. при Сталине? Радикально-нацистское – «да и сам Сталин еврей» — Ципко не принимает. По его мнению, при Сталине, во всяком случае, с конца сороковых, у власти в СССР были определенно «не евреи».

Выкладки «красных патриотов» для Ципко не приемлемы. «Еще совсем недавно «патриот» и «почвенник» Александр Проханов доказывал, что сталинская мобилизационная экономика, требующая от народа неисчислимых жертв и лишений, соответствовала природе русского человека и является его призванием и судьбой» (с. 181).

Сталин как «большевик» — плохо, Сталин как тоталитарист — хорошо. Ципко Сталина хвалит – понятно, за государственничество и даже реставраторство.

«Сталин первым среди вождей большевизма легализировал преемственность между старой и революционной Россией, наметил некоторые линии этой преемственности, линии реставрации старой России» (с. 128).

У Ципко налицо некоторое сочувствие национал-большевизму (ввиду, понятно слову «национал»). Хотя, по его же мнению, «переход от коммунизма к национал-большевизму никак не проявлен теоретически» …(Цитат Устрялова у него нет). Но «произошедшие при Сталине изменения государственной идеологии, самой парадигмы восприятия советской истории сделали свое дело. Проделанная Сталиным переоценка ценностей дала свои плоды» (с. 128-129).

Были, конечно, у Сталина и «отдельные недостатки».

«С конца сороковых, пишет Ципко, до перестройки Горбачева, антисемитизм, становится, по сути кредо государственной идеологии» (с. 128).

Как ни странно, но иногда национал-патриот Ципко говорит правду. Как будто «вдруг» каким-то странным достоевским способом в нем берет верх не номенклатурщик, а «рефлектирующий интеллигент». В этом его отличие от его единомышленников – «радикальных патриотов», они же черносотенцы.

Значит, Ципко заявляет определенно, что у власти в СССР – по крайней мере, с 1940-х гг. по Ципко были «не евреи». Чем не прогресс? Не робкая победа интеллигентского подтекста над нацистской ориентацией. И в самом деле – могли ли евреи при «государственном антисемитизме» (по словам самого же Ципко) руководить сталинским государством? Вряд ли. Ципко подходит к этой же мысли и с другой стороны, сообщая, что ельциновские либералы (конечно же, «евреи») пытались компенсировать при Ельцине то, чего не имели при СССР — не были допущены из-за пятого пункта…. Но раз при СССР не были допущены – значит не были у власти. Выходит, сделает вывод читатель, согласно Ципко у власти с 1940-х и до Горбачева были «не евреи»? Значит – (мысля по этой же дележке) «русские»?

Но с сороковых до восьмидесятых в СССР власть была в руках сталинистской бюрократии. Значит «русские» по Ципко – это поздняя советская бюрократия?

(Вообще сам по себе забавен не сильно богатый нацистский набор – русские и нерусские, «то есть» (!?) евреи).

Теперь понятно, кому сторонник национальной идеи Ципко хочет доверить Россию. «Почвенник» Ципко, — является на деле консерватором именно в советском смысле – он сторонник власти советской сталинистской бюрократии. Разговоры о «нерусской» власти демократов — это классический пропагандистский ход советских национал-патриотов.

По Ципко, чем шовинистичней бюрократия – тем она национальней. А может, дело обстоит как раз наоборот — чем шовинистичней бюрократия, тем ближе она к загниванию? Шовинистичность бюрократии – есть верный спутник ее загнивания; конструктивная бюрократия может быть «государственна», но не шовинистична. Например, разве советская бюрократия времен подъема СССР была «не национальна»? Нет, она была национальна, хотя и менее шовинистична, чем сталинистская. А сталинистская шовинистическая бюрократия подготовила закат большевизма и падение СССР.

Советская бюрократия эпохи подъема СССР смогла привлечь на сторону нового государства представителей разный наций. Какие нации может привлечь нацистская бюрократия под лозунгом собственного национализма и украденной у партайгеноссе Адольфа идеи «национальной революции»?

Итак советская бюрократия, воодушевленная идеей интернационализма, была нешовинистична, и потому конструктивна. Сталинская бюрократия, уже шовинистическая была все менее конструктивной и привлекательной, она лишь эксплуатировала энергию революции, а брежневская и вовсе уже плодила эмигрантов и оппозиционеров. Разве бюрократия, партократия советского СССР одновременно со своим загниванием не становилась все более консервативной и вместе с тем шовинистической? «Демократическая» часть партийной бюрократии начала реформы, которые были вновь сорваны консервативной и прямо нацистской бюрократией – ГКЧП. Мы уже говорили о шестидесятниках, социализме с человеческим лицом.

Для Ципко шестидесятники – ругательное слово. «Нынешние либералы, а в прошлом шестидесятники, еще совсем недавно призывали Россию «читать социалистические книжки», а почвенники и националисты в лице Солженицына и Валентина Распутина призывали не жить по коммунистической лжи» (с. 488).

Насколько хороша была линия «почвенников и националистов», прекрасно видно на примере писаний самого Ципко. Если ципкизм есть прямое продолжение и кульминация линии «почвенников и националистов», то их можно поздравить – они являются предшественниками прямого нацизма, для введения интеллигенции в заблуждение едва прикрытого «национальной» фразеологией «традиционного консерватизма»! Если «жить не по лжи» — это то же, что «жить по Ципко», то тем хуже для «почвенников и националистов», потому что нацистская ложь, пожалуй, будет почище «коммунистической».

Как бы не ошибались шестидесятники, это течение было, несомненно, по всем статьям выше движения «почвенников и националистов». Шестидесятники-интернационалисты, с их верой в демократию, равенство наций, в реформы социализма (которые совсем не были невозможны) идейно подготовили важные шаги по реформированию советской системы. Но шовинистическая бюрократия, а с нею и «антикоммунист» Ципко отвергли эти реформы по причине несоответствия этих реформ их авторитарным интересам, на словах же ввиду «непатриотизма» шестидесятников.

«Даже если бы Горбачев и Яковлев были бы российскими патриотами, сторонниками реставрации дореволюционной России как государства, они, как лидеры коммунистической партии, должны были бы играть в эти коммунистические игры…То есть логика их политической лигитимности была прямо противоположна идее реставрации старой России» (с. 131).

По Ципко быть «патриотом», значит непременно соответствовать «идее реставрации старой России». Об этой «старой России», как мы видели, у самого «национал-сопротивленца» Ципко нет никакого сколько-нибудь внятного представления. В ципковском анализе дореволюционной России нет не только никакой «логики политической легитимности», но и вообще никакой логики. Идея «реставрации старой России» у Ципко — это мифология, единственно реальным содержанием которой остаются якобы «державные», а по сути черносотенно-тоталитарные проявления. И в жертву ципковской беспочвенной мифологии «реставрации» старой России следовало принести реальный анализ и реальные реформы СССР! Ципковская мифология сродни гэкачепистской, и могла вести лишь к тому же – краху СССР. При этом в крахе СССР и всех превратностях постсоветских реформ сам Ципко, как и его гэкачепистские единомышленники, вполне искренне обвиняет тех же «необольшевиков»-шестидесятников!

Ципковская мифология «реставрации» абсолютно беспочвенна. Дележка на «русских» и «нерусских» правителей СССР — это просто идеологическое прикрытие реальной борьбы консервативно-советских бюрократических группировок с силами, стремившимися реформировать СССР. Ципковская национал-тоталитарная мифология прикрывает полнейшую беспомощность национал-патриотизма как в идеологии, так и на практике.

8. Нерусская история России-2. Кто разрушил СССР? «Мы, ренегаты с партийным билетом в кармане…» Как Ципко готовил «еврейскую революцию». Национал-патриотическая эклектика и «бесчеловечный» марксизм.

Раз власть в СССР была «нерусской» и беспочвенной, то, по Ципко, немудрено, что она потерпела крах. Тут, правда, встает весьма важный для национал-патриотической мысли вопрос: «кто развалил СССР?»

Национал-патриоты попроще до сих пор уверены, что «все развалил Горбачев», или на худой конец — «демократы и перестройщики» (то есть опять-таки вездесущие евреи)». У нашего автора все сложнее. Заслугу «разрушения коммунизма» он кому попало не отдаст. Почетную, по его мнению, роль «духовного освобождения от коммунизма» Ципко, как мы уже видели, приписывает не кому-нибудь, а…самому себе и своим единоверцам — национал-патриотам и почвенникам.

«Нельзя в этой связи не вспомнить, — заявляет Ципко,- что заслуга разрушения коммунизма принадлежит не тем, кто сегодня называет себя «западником» и «либералом», на напротив, «почвенникам» и националистам. Нынешние либералы, а в прошлом шестидесятники, еще совсем недавно призывали Россию «читать социалистические книжки» а почвенники и националисты в лице Солженицына и Валентина Распутина призывали не жить по коммунистической лжи» » (с. 488) .«Освободили страну духовно от коммунизма и марксизма-ленинизма задолго до перестройки именно писатели почвенники»… (с. 488, курсив наш.) «Но о реальной истории освобождения России от коммунизма в текстах наших либералов-западников нет ни слова» (с. 488).

Аргументация здесь характерна. Разумеется, как обычно национал-патриот передергивает. Как мы уже замечали – Солженицын и национал-диссиденты («русская партия в диссидентстве») – одно, «легальный антимарксист» Ципко – другое. Но важно то, что Ципко громогласно и во всеулышанье берет на себя и своих единомышленников — националистов и почвенников (во второй части абзаца у автора – без кавычек) полную ответственность за «разрушение коммунизма» — его нациоал-патриотические предшественники де и творили «реальную историю» освобождения России от коммунизма».

Здесь, если разобраться, еще один явный пример ципковского двоемыслия. Наш автор надеется, что читатель уже забыл громы и молнии «националиста» и «почвенника» Ципко (по его собственному определению) по поводу распада СССР. Он обвинял в этом распаде западников и, конечно «евреев». Но тут же, едва просушив чернила с проклятиями в адрес «разрушителей СССР», свалив все на либеральных демократов, евреев…. что называется «не отходя от кассы» Ципко биет себя в грудь, с радостью похваляясь своей ответственностью за распад коммунизма!

«С каким сладострастным удовольствием,- вспоминает нынешний национал-революционер, — и плохо скрываемой радостью мы, будущие ведущие перестройщики, слушали ежегодные доклады…об углублении политического, экономического и социального кризиса…Мы обладали поразительным, почти животным нюхом на признаки увядания, смерти мирового социализма» (с. 316).

Значит – не либералы и вездесущие «евреи» разрушали коммунизм? Разрушали и разрушили коммунизм почвенники и националисты, и в первых рядах Ципко!

Вроде правильно, согласуется с «белогвардейской идеей» — этот «безнациональный и безпочвенный» СССР следовало сравнять с землей! Но позвольте, ведь Ципко – гэкачепист! Почему же Ципко поддержал ГКЧП, если до этого он, по его собственным словам, не покладая рук «разрушал коммунизм»? Далее – сам себя Ципко считает «имперцем», а СССР через раз называет «Русской империей». Но разрушал-то эту империю… тот же самый имперец Ципко!

Разве все это — не полная паранойя «белогвардейского гэкачеписта» ?! При этом в тезисе Ципко о прямой ответственности национал-патриотов за «разрушение коммунизма» есть еще один интересный момент. Посмотрим внимательно.

Поражение ГКЧП в августе 1991 г. Ципко определяет как «еврейскую революцию». Что же получается? Ведь сам Ципко изо всех сил доказывает нам, что готовили распад коммунизма не какие-то западники, шестидесятники и прочая беспочвенная публика, а напротив, «почвенники и националисты», «антикоммунисты, засидевшиеся в отделах ЦК»! Значит, со слов Ципко получается, что он и его одноклубники и были те, кто готовил августовкую «еврейскую революцию»! Здесь выкладки нациста Ципко опять достигают того высшего абсурда, который составляет главную основу и истинную «почву» его построений.

Правда, снова оказавшегося «на грани клиники» Ципко можно успокоить – СССР «развалил» не он. Точнее – «не только» он ( по известной цитате из фильма – «А скажите, часовню тоже я развалил? Нет, это случилось до вас — в 14-м веке…). Распад СССР – результат сложного стечения обстоятельств и исторических причин, анализ которых, конечно, напрасно искать в писаниях национал-революционеров. Их задача – не объяснять факты, а подтягивать их под национал-революционные идеи.

Но можно сказать определенно: национал-социалистический путч 1991 г., столь близкий сердцу бывшего горбачевца, а ныне национал-революционера Ципко, сыграл в этом развале роль самую непосредственную. Столь же важную роль в распаде СССР сыграла и «подрывная», выражаясь советским языком, роль национал-патриотов, «ренегатов марксизма», в развале советской идеологии (к которому Ципко, по его словам, имел самое прямое отношение). Неважное с СССР стало дело, если цэковцы стали антисоветчиками, а антисоветчики массово пошли в цековцы!

Понятно, что советская идеология ослабла и захирела не в одночасье. Когда Ципко был марксистом, его, наверно учили (хотя, видимо, плохо), что политические конструкции связаны с общественно-экономическими и что то советская политическая организация также имела свою определенную общественно-экономическую основу. Как ни устарел, по Ципко, марксизм, но прямых нестыковок, противоречий, да и откровенной туфты в его аргументации почему-то несколько меньше, чем у нашего национал-революционера с его «традиционным консерватизмом».

Кстати, как можно вообще отделить результаты советского развития – систему «реального социализма» — так называемую «империю» — от ее идеологии и социально-экономических основ? Ципко думал – можно убрать плохой марксизм и оставить «хорошую империю»? Или – убрать административно-командную систему вместе с марксизмом, а заодно и «плохих» советских русских», вкупе с ужасной и непатриотичной «совковой интеллигенцией», а хорошие «державные структуры» останутся? Ципко думал, что если в ходе «перестройки» дома снести все его четыре стены, то крыша при этом не рухнет ему на голову?

Насколько «ципковское» понимание истории лучше истматовского, пусть судит читатель. Герцен, как говорил классик, до диалектического материализма дотянул, но «остановился перед историческим материализмом». Что же до выдающегося критика марксизма Ципко, то он, похоже, «сошел» еще за две остановки до Герцена.

СССР погиб потому, что административно-командная система исчерпала свое развитие, и партократия (ставшая, кстати как и ее характерный представитель Ципко — «ренегатской», то есть «антикоммунистической» и одновременно «засидевшейся в ЦК») не могла не привести систему к краху. Тоталитаризм и загнившая под его сенью партократия погубили «рациональное зерно» большевизма и всю его систему. Реформаторы во главе с Горбачевым попытались спасти дело, но воспетые Ципко «державники-гэкачеписты» нанесли реформаторам удар в спину, и дело кончилось «как всегда», хотя хотелось – «как лучше».

Систему погубили не перестройщики, но реставраторы тоталитаризма. Через своих трубадуров типа Ципко они, понятно, теперь громогласно и велиречиво валят все на перестройщиков-демократов, на их противоречия, отсутствия плана реформ и проч., обвиняя их в «нерусскости». А у «русских» по определению Ципко национал-патриотов был хоть сколько-нибудь реальный план реформ? Все наивные и путаные ципковские попытки заменить современный социально-политический анализ заимствованной у «патриотов» нацистского образца дележкой на «русских» и «нерусских» ничего не объясняют, и лишь прикрывают крайнюю путаницу понятий.

Если пытаться определить участников этих событий в «глубоко научных» координатах — «русские – нерусские», «державники-недержавники», то скорее всего получатся выводы парадоксальные и прямо противоположные ципковским. Антидержавную (и отсюда «антирусскую») роль сыграли в развале СССР не «плохие шестидесятники», не перестройщики-горбачевцы, которые фактически пытались спасти и «державу», и роль России в ней. «Антидержавную» роль сыграли нанесшие удар в спину перестройке и «необольшевикам»-реформаторам гэкачепистские «псевдодержавники», нацистские «ренегаты марксизма» «с партбилетом в кармане»!

Кто из противоборцев в этом «споре славян между собой» «тянет» на «евреев» в ципковском смысле (то есть «беспочвенных антидержавников»), пусть решает читатель.

9. Нерусская история-3. Ельцинизм и «совковая интеллигенция». «Еврейская революция» и «старый аппарат», оставшийся при «своем интересе». Шовинистическая закулиса — реальный субъект власти в России.

После путча и в качестве его прямого результата к власти пришел Ельцин.

Ельцинский режим и идеология Демроссии – любимая мишень национал-патриота и почвенника Ципко. У его статьях – целый кладезь обличений «антирусского», а «следовательно» (!) «еврейского» правления. Наш автор исторгает громы и молнии по поводу поддержавшей «демократов» «совковой интеллигенции», которая «вознеслась в дни путча».

Что же это за «совковая интеллигенция» — «готовая прислуживать всякому очередному»? «Совковая» интеллигенция, — пишет Ципко — готовая прислуживать всякому очередному, лишь бы он был при власти, — такие как Эльдар Рязанов, Марк Захаров…» (с. 206). Для многих в современной России упомянутые деятели культуры остаются людьми значительно более достойными, чем сам Ципко.

Но у самого Ципко есть авторитеты иные. Это уже упоминавшиеся им писатели-почвенники.. Именно они – «чистые», в отличие от «нечистых», «совковых» и проч. демократов составляли по нашему автору главное идейное течение в советской и постсоветской России. Непочвенники же, демократы, социалистическая интеллигенция, как и «необольшевики» — это, как мы помним, у Ципко определения ругательные.

Доказывает «непочвенность» своих противников-демократов наш автор способами самыми разными. В том числе и привлекая даже факты из родословной поносимых им демократов – например, активно разоблачает перед народом «советских предков» демократических лидеров. «Отец Елены Боннэр,- ябедничает Ципко,- руководил красным Азербайджаном. Дед Егора Гайдара прославился во время гражданской войны как беспощадный к врагам революции красный командир» (с. 157).

Да, предки «так называемых демократов» «подкачали». А предки Ципко не были советскими? Может, по какой-то тайной линии он был столбовым дворянином, или, может, внучатым правнуком Победоносцева? Да куда уж! Из писаний Ципко мы узнаем, что его дедушка… служил в ГПУ. (с. )

Выходит, опять у Ципко – «двойные стандарты». Демократы имели «плохих советских предков». Но они по крайней мере боролись за политические перемены и свободы. А гэкачепист Ципко? Похоже, наш писатель явно пошел в дедушку!

Как мы видели, в ельцинскую эпоху главным «патриотическим» противником постылых демократов был Зюганов. И тут опять открытие (мы уже касались этого): коммунист Зюганов для «белогвардейца» и реставратора дооктябрьской России Ципко значительно ближе и «оригинальнее», чем «либералы» и «демократы».

«В отношении нации Зюганов выступает как правый консервативный политик» (с. 236). Это высшая похвала. Значит, по сути «коммунист», а по сути национал-социалист, национал-сталинист Зюганов – для «антикоммуниста» Ципко вполне свой. Вот тебе и дореволюционная Россия!

Громы и молнии Ципко по поводу ельцинской эпохи, а также его мифологи-ческие упражнения на темы российской истории достигают кульминации в главном открытии Ципко, которое он выносит в заключение, основательно обосновывая – определении провала августовского путча как «еврейской революции».

Мифология о «захвате власти» евреями после августа 1991 г. строится по принципу вроде логичному : если не дали нацистам – значит «победили евреи». Или мы – или они (по логике сталинской «классовой борьбы в деревне» — кто кого). Раз несколько евреев «просочилось», значит они -« везде», они «у власти». На такое определение ельцинского времени работает вся машина национал-патриотической пропаганды.

Что же все жители СССР, выступая против ГКЧП – были глупы, поддались «еврейскому влиянию»? Или может, они не хотели ципковского и гэкачеписткого национал-социализма? Верили в реформы, хотели демократии. Кто их обманул – Ельцин, или же номенклатура, манипулировавшая Ельциным, присвоившая приватизацию, и выставляющая теперь писателей вроде Ципко валить все «на евреев»?

«Еврейский» характер реформ заключается, по Ципко, в отрицательном отношении ельцинских демократов к национал-патриотизму.

«Августовская демократическая революция 1991 года была единственной из всех антикоммунистических революций в странах Восточной Европы, где патриотизм был под запретом» (503). Да ну?

«Этническая окрашенность нашей демократической революции, — пишет Ципко,- проявилась и в крайне негативном отношении к русскому патриотизму…Делалось все, чтобы оттеснить интеллигенцию с русским национальным сознанием на задворки политической жизни» (с. 503).

Мы уже видели, какое значение вкладывает Ципко в понятие «русский патриотизм». У него в это понятие входят и шовинизм «жириновского» разлива и «радикальный национализм» – синоним самого настоящего нацизма. Сторонники левой и демократической традиции в России для него не патриоты. Соответственно, нежелание «демократов» 1990-х принимать шовинистическую, а то и прямо нацистскую идеологию по Ципко означает их «антипатриотизм» и «еврейскую окрашенность» их идеологии, а с ними и самой «демократической революции».

Но самое интересное не посылка Ципко об «еврейской революции», а то, что он прекрасно знает, что «никаких демократов» (они же либералы, они же «евреи») у власти… вовсе не было!

Невероятно? И тем не менее — факт. Та часть личности нашего автора, которая оказалась ближе к «рефлектирующим интеллигентам» в период «демократической волны» начала 1990-х была вполне в курсе дела.

«Внешне,- писал Ципко в 1993 г.- демократы вроде бы занимают высшие посты, контроллируют прессу, радио и телевидение, издают указы и постановления – а на поверку? Все уходит как бы в песок…Достаточно припомнить, что в кадровом отношении весь старый аппарат остался «при своем интересе» и при своей власти в собственно политике, а старый директорский корпус по-прежнему контролирует промышленность» (с. 200-201).

Кто же писал такую крамолу в 1993 г.? Неужели наш национал-революционер? А как же «либералы», «демократы», «евреи»? Да в том-то и дело, говорит нам Ципко 1993 года, что это все выдумки. Основную силу при режиме Ельцина составляли вовсе не «либералы», евреи, а «старый аппарат», который «остался при своем интересе»! Какие прозрения были у Ципко в 1993 г.! Откуда же «еврейская революция»?

Выходит – вранье? Возможно, дело в том, что в 1993 г., Ципко был еще немного интеллигентом, и чуть-чуть демократом, не вполне еще солидарным с «радикальными патриотами» ( читай, чистыми нацистами). В это время он пытался отделить «экстремистский» патриотизм от «хорошего», призывал к примирению, демократии, говорил об «аппарате»…Но к 2003 г. «рефлектирующее начало» у нашего автора ослабло, и чтобы угодить своему новому начальству – нацистской закулисе,- он начисто забыл свои прежние писания и заголосил о «еврейской революции».

Подчеркнем главное. Ни в период перестройки, ни при Ельцине демократы реально не были у власти! Эту простую истину «полудемократ» Ципко знал в 1993 г., но начисто забыл к 2003-му г. и всячески пытается закамуфлировать. После 1991 г. сторонники Дем. России фактически имели далеко не полный и фактически лишь незначительный сегмент власти — «кусок» исполнительной власти и определенное (далеко не полное) влияние в средствах массовой информации. Законодательной власти у демократов не было никогда: Госдума была в руках зюганистов, проталкивание «проельцинских» правительств в думе стоило невероятных усилий.

На самом деле огромный сегмент власти в «демократической» ельцинской и послеельцинской России принадлежал шовинистической закулисе – верхушке бюрократии и силовых структур. Эта верхушка — шовинистические олигархи –– очевидно, не имела никакого отношения к «еврейским» демократам. «Наша армия и силовые структуры, — пишет Ципко,- более чем на 90 процентов состоят из великороссов» (447). Силовые структуры и при Ельцине продолжали фактически контролироваться гэкачепистки мыслящими офицерами, шовинистическая и тоталитарная закулиса через страну сексотию постепенно окутывала все Россию.

Формула, которая характеризовала перестройку, реально описывает и ельцинский режим. «За фиговым листочком гласности – огромный орган безопасности».

Эти же теневые шовинистические структуры фактически контроллировали и главные сектора экономики. Именно шовинистические гэкачепистские олигархи первыми начали разворовывать советскую собственность. Партийные счета, были перехвачены шовинистическими олигархами и верхушкой спецслужб у партийных бонз. (Характерна история вылетевшего из окна Кручины, при чем присутствовал нацист Веденкин). Никакой Ельцин об этих счетах и «золоте партии» ничего не слыхивал. В руки нацистских олигархов перешли львиные куски советской собственности – прежде всего бывшего ВПК. Оружие западной группы войск, граница., металл… все это оказались в руках бюрократических и прежде всего «силовых» олигархов.

Говоря о бизнесе, национал-патриоты делят его по национальному принципу, доказывая, что бизнес-представители шовинистической и нацистской закулисы – «патриоты», тогда как «иностранный» и «еврейский» бизнес является непатриотическим. Это — очевидная ложь, за которой стоит просто и понятное стремление «поделить» собственность, отобрать ее у «чужих» и передать «своим». Березовские и Абрамовичи — это те, кого «оставили» до поры, выставили напоказ (как кстати, и Чубайса), в качестве демонстрации для низших чинов силовых структур и одурачиваемого населения., чтобы кивать на них. В стране спокойно и тихо действовали и продолжают действовать десятки и сотни шовинистических олигархов, ставленников бывшего партаппарата, оставшегося «при своем интересе», о которых ничего не говорит и не скажет опутанная «компетентными органами» пресса. Кроме того, в стране продолжают действовать 300 преступных группировок, так или иначе находящихся под патронажем нацистской закулисы.

Уже осенью 1993 г., накануне октябрьского путча, Ципко надеялся, что «наш «директорский корпус уже скоро поставит во главе государства политиков именно «державного» толка (с. 207). Значит, понимал роль этой силы.

Откуда тогда берется «либеральная власть», если шовинистическая олигархия контролировала и при Ельцине львиную долю власти? Именно при Ельцине шовинистическая закулиса окрепла настолько, что к началу нового века легко захватила власть в стране полностью. Отступив на время из некоторых отраслей, она теперь легко возвращается туда после окончательного захвата власти (оттеснив и ограбив Ходорковских и проч.).

А дело в том, что речь идет о полной власти, о вытеснении демократов из тех секторов, где они еще продолжали оставаться в результате нетоталитарного развития.

В этой борьбе все средства хороши. Нацисты, прямые единомышленники Ципко 2003 г. издания не только шли в первых рядах «приватизации», но и активно использовали насилие для захвата власти и собственности. Они широко контактировали с криминалом, «разрабатывали» демократов, готовили провокации и убийства. Убийство Листьева, Маневича, Старовойтовой – были организованы нацистской закулисой, нацисткими олигархами. Генпрокуратора, руководимая ставленниками «закулисы», готовила акции против А. Собчака. Для ельцинской эпохи характерен феномен Коржакова – охранника, возведенного хозяином на вершину ФСБ-шного Олимпа и за это в порядке благодарности попытавшего предать своего патрона сначала в «разоблачительно-лакейской» книге, во вторых — в критический момент выборов 1996 г. (Помешал Чубайс – отсюда рьяная ненависть к нему нацистов всякого калибра). В свое время дозунг иные нгенералы уже выдвигали лозуег «русские идут» …

О каком «контроле демократов» над Россией можно говорить? Реально ельцинский режим был лишь декорацией, за которым шовинистический истэблишмент (нацистская олигархия) проворачивал свои дела. Но и этой части исполнительной власти было достаточно для рева «страны сексотии». Государство опутано нацистской паутиной в том числе и экономической.

Попытки переворота происходили в течение ряда лет до 2000 г. Шовинистическая бюрократия (а с нею и страна «сексотия») постоянно стремилась к полной власти, все более сужая «кольцо» вокруг демократов. устраивала бунты – 1993 г, 1996 и 1998 и террористические выходки в 1999 гг. События Октября 1993 г., которые Ципко называет «антиконституционным переворотом» (с. 224), на самом деле были неудавшейся попыткой нацистско-сталинистского переворота, когда боевики нациста Мокашова устремились к Останкино… Одним из замыслов переворота была замена Ельцина на Лукашенко.

В 1996 – попытка первыборов Ельцина. В 1998 г.планировался антиельцинский заговор, о котором «проговорился» по телевидению Полторанин в связи с историей Рохлина. Заговор 1998 г., о котором сообщил Полторанин, еще требует своего анализа. Есть основания считать, что и совпавший с «заговором» дефолт 1998 г.также проходил не без участия компетентных органов и нацисткой закулисы внутри этих органов. Наконец, — взрывы 1999 г., которые социально близкий Ципко «радикальный патриот» Проханов связывает с заговором «силовых» генералов («Господин Гексоген»).

Разговоры о «полной власти СПС» даже в самый разгар ельцинизма – ложь нацисткой закулисы. Напомним еще раз заявления самого Ципко, писавшего о «внешней» стороне режима и напоминавшего, что «в кадровом отношении весь старый аппарат остался «при своем интересе» и при своей власти в собственно политике, а старый директорский корпус по-прежнему контролирует промышленность».

Так что, из ципковских рассуждений выходит совсем не то, что он утверждает. Получается, что «совковые» и насквозь пропитанные «марксизмом, большевизмом» и проч. демократы по Ципко забыли марксистские учебники, и известный тезис о «невозможности просто овладеть государственной машиной, не разрушив ее?»

Ничего подобного, на других страницах, забыв об этой, он будет продолжать все валить на «отщепенцев-демократов».

Разговор о власти демократов при Ельцине – не просто наивность – это идеология. Именно идеология тех, кто «остался при своем интересе». «Еврейская революция» — это нацистская идеологическая конструкция для сокрытия подлинной реальности, компрометации демократов и полного захвата власти. Ведь именно на основе демагогической «еврейской революции», тут же опровергаемой писаниями самого Ципко об аппарате, который «остался при своем интересе», Ципко доказывает необходимость своей «национальной революции». Если «еврейская революция» – нацистское идеологическая утка (что следует из писаний самого Ципко), идеологическая провокация, то национальная революция – чистая правда. Это обозначение все более очевидного захвата власти в России тоталитарно-шовинистическими группировками.

Недостаточное присутствие национал-патриотов у власти вплоть до 2003 г. трактуется Ципко как «национальный перекос» (с. 465) Постоянные разговоры о нерусскости демократов, униженности России и проч. (Кстати, если вспомнить исторический анализ национал-патриота Ципко, то получится, что «национальный перекос» в России длится…уже лет триста!). Тут возникает тема «силовых структур».

«Наша армия и силовые структуры более чем на 90 процентов состоят из великороссов, которые в душе сочувствуют своим «неадаптированным» соплеменникам (с. 442).

«Либералам», которые не понимают национальных интересов России, Ципко грозит «этническим протестом».

«Каковы гарантии, спрашивал Ципко,- что завтра непримиримая патриотическая оппозиция, получив поддержку у парламента и, само главное, у генералов КГБ и армии, не отстранит от власти Ельцина?» (с. 122).

В том то и дело, что никаких.

Интересно и определение поддержки «генералов КГБ и армии» как «самого главного». (Для чего – для реальностей российской жизни или для самого Ципко?) Где же «перекос», если власть и так в руках у «самого главного» субъекта «либерального» государства?

«Это чудо, — пишет Ципко,- что власть прозрела и стала искать опору в среде военных, «силовиков». Это дало России шанс на спасение» (с. 352).

«Среди тех, кто в России держит в руках ружье, нет ни одного человека, который бы питал добрые чувства к нашей либеральной элите» (с. 465).

Об НТВ: «разве можно было победить в России, ведя одновременно борьбу с силовиками, с работниками правоохранительных органов» (с. 298).

Кстати, насчет последних.

«Представители правоохранительных органов, представители прокуратуры, судов, которые в подавляющем большинстве являются этническими русскими, очень сочувственно относятся ко всем акциям русского национального протеста, даже если они приобретают брутальный характер» ( с. 466, выделение наше).

Обратим внимание на слова бывшего примиренца о «брутальности» акций так называемого «русского национального протеста». Эти слова идут от обвинителя «либеральной элиты» в стремлении «сделать больно» своей стране.

«Со всех точек зрения было бы важно доверить основную ответственность за Россию русским, тем, кто считает себя русским, кому жаль свою страну и кто не хочет ей делать больно» (с. 535).

Если вспомнить о вероятной «брутальности» акций ципковских одноклубников, можно сказать, что страну, в которой ципкисты придут к власти, действительно жаль.

10. «Нерусская история» 4. От Ельцина к Путину. За что Ципко не любит Путина. Когда «русские» будут у власти? «Хук справа» Путину. Как Ципко приближал национальную революцию и доносил на демократов. Если бы Черкизова не было, его следовало бы выдумать. «Пора кончать с этим сумасшедшим домом, который называется ДемРоссия». «Кануны» и «начало» национальной революции. «Радикализация оцерковленных русских».

Но вот накануне 2000 г. Ельцин передал власть Путину.

Казалось бы, свершилось — после «нерусской» власти Ельцина наконец была установлена «русская» власть. Казалось бы именно при Путине сбылась мечта национал-патриота о «сценарии Коржакова» — «объединении национально ориентированных и национально озабоченных силовиков с левыми русскими националистами» (с. 465).

Вроде с государственничеством у Путина «все хорошо». Но не тут-то было. Для Ципко и его единомышленников при Путине тоже – «русские» еще не у власти.

Оказывается, Путин у Ципко тоже «не вполне русский»…

Несмотря на «государственничество» Путина, его действия в Чечне и явное подыгрывание национал-патриотам в целом ряде вопросов – от НТВ до истории с Юкосом, — он, по Ципко еще не является подлинным представителем «русской власти».

В чем же дело? А в том, что в политике Путина есть «либеральная составляющая», либеральные министры и вообще определенная связь с демократами (Собчаком и пр.). Путин принял закон об экстремизме – вызвав вой нацистской прессы. Ответом было нападение национал-патриотов на «либеральных министров» при Путине, от которых президента национал-патриотическая пресса всеми силами пытается «отделить».

«Оказывается, наше министерство культуры ведет целенаправленную политику по вытеснению РПЦ из исторических центров России» (с. 440). Новоязовская аббревиатура «РПЦ» у Ципко означает – русская православная церковь.

Кстати, рассуждая о церкви и «оцерковленных русских», Ципко нарушает классический нацистский этикет. В варианте немецкого нацизма христианство также является элементом «либерализма» и «еврейства», тогда как «национальная религия» – это язычество.

«Вся реальная культурная и информационная политика нынешнего правительства направлена на сдерживание русского национального сознания» (с. 366).

Как мы знаем, «русским национальным сознанием» национал-революционер Ципко называет по сути идеологию нацизма. В этом смысле «сдерживание» — это нежелание кого-то принять нацизм. Национал-патриотизм не полностью нацистского типа и есть «сдерживание русского национального сознания».

«Русская власть» по Ципко остается недостижимым идеалом, пока где-то на краю власти «в области экономики» еще находятся какие-то, пусть худосочные либералы, пока «так называемые демократы» еще подают какой-то голос… Пока власть национал-патриотов не тотальна.

Наверно, по Ципко «русские» будут у власти — когда вместо Путина посадят…самого Ципко. А может Кондратенко или Баркашова? Правда, на роль главаря «радикальных патриотов» (т. е. чистых и откровенных нацистов). Ципко сгодится вряд ли. Слишком интеллигент (для данной публики) и не верит в жидо-масонский заговор, краеугольный камень «русской идеологии» в нацистском варианте, хотя во всем остальном – похож на данных «экстремистских» авторов почти как две капли воды. Тут потребуется более «свой», более проверенный – например, борец с «жидо-масонами» Кондратенко. Он то и ликвидирует «национальный перекос», то есть поставит этот «перекос» в «правильном» направлении.

Национал-патриоты критикуют Путина справа несмотря на то, что при Путине власть сделала ряд резких шагов против «демократов» ельцинского призыва. (История с НТВ, Ходорковским и проч., отставка Волошина) Видя все это, национал-патриоты воспряли духом. И принялись за свое привычное дело – доносы власти на «отщепенцев». Ряд статей Ципко – это доносы властям на либералов.

Например в статье «НТВ и раскол советской интеллигенции» Ципко доносит, что критика прокурора Устинова и проч. «направлена как и в прошлом на подрыв доверия к правоохранительным органам, к государству в целом» (с. 294). По его мнению «Корпорация Гусинского на сегодняшний день – это действительно орган влияния неолиберального Запада…на политические процессы в России», это «боевой отряд нового либерального интернационала» (с. 299). «Они полагают, что их почти инстинктивное отторжение от государства и государственности, от российской почвы и национальных традиций – это и есть высшее проявление либерализма и демократии» (с. 295).

«Смотрят и поддерживают НТВ в России те, кто боролся с СССР не только как с оплотом тоталитаризма, но и как с наследником Российской империи» (с. 291).

Как показали события, доносы национал-патриотов имели самый прямой результат.

Авторы типа Ципко как и в советские тоталитарные годы были «наводчиками» репрессий против интеллигенции и «безродных космополитов». Теперь, к их удовольствию, ситуация возвращается. Можно опять начинать доносить.

Свою коронную фразу «пора кончать с этим сумасшедшим домом под названием демократическая Россия» Ципко высказал по поводу выступления А. Черкизова против войны в Чечне. А.Черкизов выступил против политики России в Чечне даже не по телевидению, а по радио «Эхо Москвы». (После «ликвидации» по «сигналам» национал-патриотов ряда «либеральных» телеканалов, пора приниматься и за радио.

Ну, выступил. А в Англии противники войны с Ираком выступили против Блэра., у американцев ряд политиков и немалое число народа выступали против войны во Вьетнаме…Значит, с соответствующими партиями «надо кончать»? Кстати, сам Ципко при Ельцине почему-то называл чеченскую войну «бессмысленной» и «преступной» (с. 222, 224). Значит, был в это время злостным антигосударственником?

Ципко – по «высшим» соображениям, конечно, — умалчивает о том, что ряд демократов-государственников четко выступил по вопросу о чеченской войне на стороне федералов. Демократы-государственники (по Ципко таких не бывает. «Государственники» – это только национал-патриоты) считали, что отделение Чечни от России – ошибочно….Но об этом у Ципко – ни слова. Ему нужен именно мальчик для битья, нужен именно Черкизов. Надо уцепиться за его слова, чтобы найти повод донести на демократов и дать еще одно основание для национал-номенклатурщиков расправиться с ними. Уже закрыто НТВ, уже закрыто еще несколько каналов… Надо донести и на Черкизова и радиостанцию «Эхо Москвы», где «окопались» едва ли не последние «неблизкие» национал-патриотам журналисты….

Черкизов неправ? Допустим. А национал-патриоты мало говорили вздора? Проханов, например, за десять лет много чего напечатал, но никто у него ничего не закрыл. А если почитать, что за десять лет наговорил Жириновский (Распылять ядерные отходы на Прибалтику и т.п.), у которого Ципко, кстати, украл лозунг «Россия для русских»…. тут вообще хватит на десяток уголовных дел. А нацист Кондратенко, перебравшийся в думу из совета федерации? Почему Ципко ни разу не сообщил, что «пора кончать с Жириновским», Прохановым или Кондратенко? А потому что Ципко не воюет с отъявленными нацистами, то есть извините – «радикальными патриотами»… — это свои. Нацисты годами говорят много чего. И вполне спокойно – никто их не думает трогать. Его же задание другое – обличать «либеральных интеллигентов» (не либерал-демократов). Чем не двойные стандарты национал-патриота?

И вот теперь самое главное – в начале 2003 г. Ципко, наконец, созревает до лозунга «национальной революции». По Ципко «назрел переход от необольшевистской демократии к национальной» (с. 195).

С лозунгом «национальной революции» и борьбы с «революцией еврейской» Ципко выступает в момент самый правильный. После прихода Путина к власти нацистская закулиса постоянно усиливалась, пока наконец к 2004 г. не поставила точку, до предела ограничив «демократические» средства массовой информации и полностью вытеснив «либералов» из думы. Теперь самое время призвать к революции. По Ципко произошедшее – следствие закономерного «этнического протеста» и – только «начало».

«Русские, — пишет Ципко в марте 2003 г., — пытаются работать локтями, завоевывать себе место под солнцем. И на мой взгляд, это начало. Поэтому не стоит удивляться, что Зюганов начинает говорить о национальном перекосе в средствах массовой информации» (с. 456).

Итак, «это начало». В действительности тем, кто хоть немного в курсе российской политики, стоит удивляться не этим словам Зюганова, а тому, что Зюганов якобы «начинает» говорить о национальном перекосе. Зюганов, вещавший на эту тему по меньшей мере лет десять, к моменту упоминания об этом Ципко, как раз по этому вопросу уже несколько утих. Ципковское «начинает» — обычная для этого автора тенденциозная ложь.

Или по мере продвижения к национальному государству «национальная борьба» обостряется? Хорошенькое начало!

При этом у национальной революции есть и «культурная» сторона. В национальной революции важную роль играет не просто православие и церковь, но «радикализация оцерковленных русских» (377).

«Наша новая, на этот раз национальная революция,- пишет Ципко в феврале 2003 г.,- на мой взгляд начинается с утверждения действительно либерального владыки Кирилла, что Россия…является прежде всего православной страной» (с. 375). «Россия не может быть светской страной в точном смысле этого слова, ибо ее культура является православной культурой» (376). «Отсюда и очень широко распространенное среди верующих оцерковленных русских мнение, что культура и идеология «светских кругов» враждебна не только РПЦ, но и самой русской нации» (377). Ципко лелеет надежды на окончательное искоренение «коммунистической идеологии, атеистического, и в этом смысле антирусского миросозерцания» (435).

Такая вот «радикализация оцерковленных русских»: атеизм – «антирусское миросозерцание», светская культура России «враждебна русской нации». Тут уже зарождается важный элемент национал-революционного творчества – донос власти на «недостаточно патриотичных» (а то и прямо «национально враждебных») оппонентов.

Нынешняя эпоха в России по Ципко – явно эпоха кануна национальной революции (или может, она уже в разгаре?)

Нужна ли имперцу и тоталитаристу Ципко культурная и гуманная сторона православия? Или ему нужна «радикализация оцерковленных русских» (в смысле «радикального национал-париотизма»), возвращение авторитарно-шовинистических сторон церковного бюрократизма, то есть та православная Россия, которая отлучила от церкви Льва Толстого? А может и вовсе того, что большевики называли «черносотенным духовенством»?

Тем, кто сомневается, началась ли ципковская национальная революция или она еще только предстоит, можно сказать – все в порядке: раз пошли доносы, а также началась «радикализация оцерковленных», и тех кто под них косит, — значит, национальная революция началась.

«Теперь, в условиях актуализации русской проблемы, судорожных поисков русского национального идентитета, конечно, все преимущества у тех, кто выбрасывает лозунг «Россия для русских» (с. 166). В нынешних условиях почти все партии, участвующие в предвыборной борьбе, играют на национал-популизме».

Кто автор этих антипатриотических речей, почему-то снова актуально звучащих на рубеже 2004 года? Небось, какой-то жалкий либерал? Да нет – это Ципко 1993 года выпуска!

Как говорилось, «чем дальше в лес, тем толще партизаны».

11. Шаги «национальной революции». Близость «окончательной победы» национал-революционеров и «обострение национальной борьбы». «Вспышки этнического протеста». Нацистская брутальность. Цель оправдывает средства. От идеологических провокаций до гексогена. Нужны ли нацисты России? Нацисты и русские – вещь разная. Антирусскость нацизма.

Итак, в начале 2003 г. противник революций, необольшевизма и гражданской войны Ципко заговорил о «национальной революции». В этом призыве новый Ципко, как и во много другом, сильно ушел вперед от Ципко раннего. Вспомним о прошлом «национальном миролюбии Ципко, о его пресловутом «консенсусе». О том, что «революций в России больше не будет» (с. 207) — за исключением, понятно, национальных.

В самом деле – разве не национал-патриоты на демократической волне говорили о примиренчестве? В 1993 г., при демократах, Ципко был примиренцем, думал о том как «сблизить либералов и национал-патриотов» (с. 92) Теперь иное. Лозунг «давайте жить дружно» — в прошлом. Теперь Ципко, недавний нацистский «кот Леопольд», сбрасывает свою «мирную» шкуру. Объединяться уже не с кем – демократы потеряли и те крохи власти, которые имели. Поэтому — «пора кончать с этим сумасшедшим домом под названием ДемРоссия».

Терминология говорит сама за себя – «национальная революция» ( термин немецкого нацизма) она национальная революция и есть. Национал-патриоты перепечатали работу нациста 1930-х гг Дмитриевского о Сталине как «предтече национальной революции» (М., Эксмо, 2003).

В марте 2003 г., с постановкой лозунга «национальной революции» (ставшей вполне очевидной в конце 2003 г.), Ципко формулирует дилемму: «или радикальная реформа государственности, или русский этнический бунт» (с. 464). «Русские сейчас не требуют многого. Просто хотят окрасить свое русское государство в свои русские цвета» (с. 380).

Призывая к национальной революции, Ципко одновременно доказывает, что «русская нация еще не сложилась» как нация.

Интересное открытие! (Которое, впрочем, вполне согласуется с тезисом национал-революционера о трех сотнях лет «нерусской истории»). Может Ципко еще и русский литературный язык решится создавать?

А русская идея? «Русский мессианизм – миф. Во-первых, русская нация так и не сложилась как нация, как осознанное этническое единство…У русских в силу дефицита консолидации и национальных чувств не мог появиться мессианизм как сверхидея» (с. 449).

Что ж если мифов нет – их надо создавать. Разве не этим и занимается А. Ципко?

Отсюда все его совершенно мифологические конструкции о «реставрации старой России», в которой, по его же собственным словам, не было ни национального государства, ни национального самосознания. Не отсюда ли миф о «национальной революции» как «локомотиве» национальной истории?

Итак, ни русской нации, ни государства по Ципко нет и никогда не существовало. Из этого становится ясной задача «национальной революции». Это и есть способ создания русской нации! Переплавка «лишенных национального идентитета» совковых русских в нацию, скроенную по образу и подобию национал-патриотов ципковского образца.

Но каким способами? Разумеется, любыми, в том числе и «брутальными».

Вспомним фразу о том, что силовики и «представители правоохранительных органов, представители прокуратуры, судов, которые в подавляющем большинстве являются этническими русскими, очень сочувственно относятся ко всем акциям русского национального протеста, даже если они приобретают брутальный характер» ( с. 466).

Итак, вот и способ национальной революции — вспышки «русского национального» или «этнического протеста». «Развязывание» этих вспышек – задача, видимо, теневых структур, типа партии Русское национальное единство (РНЕ), скинхедов и проч. Сгодятся и прямые провокации – как идеологические, типа писаний Ципко, так и «физические» — пожоги, взрывы…

На «этнический бунт» и «подталкивание» национал-патриотической революции работают постоянные ципковские утверждения об «этнической униженности» великороссов. «Никогда не может состояться Россия как национальное государство, как суверенное государство при таком мизерабельном состоянии русского народа» (с. 446). Он много говорит о «протесте русской провинции».

Ципко забывает сказать о социальных основах «этнического протеста».

ГКЧПисты, и Ципкисты с ними, сорвав перестройку, навязали постсоветскому пространству примитивный капитализм (точнее, капитализм номенклатурный) и соответствующие ему социальные проблемы. Но никакой ответственности за это они не несут – всю ответственность Ципко пытается переложить на шестидесятников, которые хотели реформировать СССР, и горстку демократов. Разрушение коммунизма, ответственность за которое Ципко громогласно берет на себя, а также «националистов и почвенников», к этническому протесту никако-го отношения не имеют.

В русло «этнического протеста» нацист Ципко пытается направить протест социальный, результат номенклатурного капитализма и «национал-олигархической» приватизации, ответственность за которые лежат на тех, кто «остался при своем интересе» и самом Ципко, постоянно камуфлировавшего интересы шовинистической бюрократии в благопристойные национальные одежды.

По Ципко пока это только «начало» национальной революции. Если же только начало, то что будет дальше?

Ципко часто упрекает своих противников в действии по принципу «цель оправдывает средства». «Все наши события последних пятнадцати лет – это классическая иллюстрация к иезуитскому, марксистскому и большевистскому «цель оправдывает средства» (с. 510). Также «этнический эгоизм действует по принципу «цель оправдывает средства» (с. 505). Последнее Ципко говорит о якобы «еврейских» либералах. А эгоизм нацистский, эгоизм ципковского национал-патриотического меньшинства, направленный против большинства «условных русских»?

Приписываемый Ципко большевизму лозунг «цель оправдывает средства» есть не только лозунг псевдореволюционеров нечаевского склада, но в первую очередь лозунг целой плеяды черносотенных имперцев, подражать которым зовет реставратор нацистской почвы Ципко, в советское время – лозунг сталинизма. Именно этот сталинизм отстаивал «наряду с черносотенным» «широкий спектр патриотизма», в том числе ГКЧписты и сам Ципко.

Это лозунг «страны сексотии», уже в ельцинский период проводившей десятки тайных операций, убийства демократов, целый ряд провокаций, в том числе, вероятно, и взрывы в Москве и Рязани 1999 г.

Нацисты 1930-х мыслили примерно так же, как и Ципко. Классовая ненависть – плохо, зато национальная (а фактически псевдонациональная) – хорошо.

Если переиначить некоторые лозунги вождя народов на современный лад, можно было бы ципковские выкладки выразить так – «по мере продвижения к национальному государству и национальной демократии национальная борьба не уменьшается, а обостряется».

Ципковские доносы — призыв к «окончательному решению либерального и демократического вопроса», искоренению «демократической России» как «сумасшедшего дома».

Только вот замена этого все же пока «демократического» «сумасшедшего дома» на что? На мифическую дореволюционную Россию? Или фактически на ципкообразный сумасшедший дом под названием «национал-патриотическая Россия»?

Пытаясь доказать «клиничность» демократической России, Ципко камуфлирует факт, что Россия ельцинская — с «демократами» наверху и мощной нацистской закулисой на заднем плане, — эта ельцинская Россия была «сумасшедшим домом» не в силу власти демократов, а в силу чрезмерной власти «полунацистских» элементов, нацистской закулисы с их манипуляциями, заговорами и открытым террором (убийствами демократов). Осуществление золотой мечты Ципко и идеальный результат его «национальной революции», (которая происходит и так) — «полная» власть национал-патриотов и нацистов, власть Жириновских, Мокашовых, Баркашовых – на худой конец Прохановых. Таковая сделала бы из России одновременно и «полный» сумасшедший дом, сумасшедший дом в квадрате. Это была бы «жириновщина», дополненная параноидальностью Мокашовых и Ципко.

«Надо понять, что новая Россия, построенная на обмане, глупости, этнической корысти нескольких тысяч людей, непрочна, недолговечна» (с. 505). Разве это – не о ципковском национал-патриотическом меньшинстве?

Национал-патриотический уклон в путинском правлении Ципко хочет довести до логического конца, до полной «имперской реставрации». Ципковский лозунг «отдайте власть в России русским» по сути означает «отдайте власть в России нацистам».

Только вот вопрос – насколько нацисты – «русские», то есть насколько нацизм в России, как и нацизм внутри каждой нации отражает национальную идею?

Этот вопрос – главный для разговора с авторами типа Ципко. В начале 21 века пора понять, что нацизм и патриотизм – разные вещи. Только наивные люди, провокаторы типа Жириновского и откровенные демагоги типа Ципко считают нацизм национальной силой. Нацизм есть сила антинациональная – это видно на примере многих стран 20 века – от Италии Муссолини и 3 рейха Гитлера до латиноамерканских диктатур.

Антинациональный характер нацизма хорошо виден и в России – хотя бы на протяжении 20 века. Черносотенная бюрократия в начале 20 века подорвала российскую монархию и погубила российскую империю, справоцировав глубокую и кровопролитную революцию. Монархисты-черносотенцы провалили белое движение. «Белогвардейская» оппозиция светскому режиму была погублена монархистами и зарубежными нацистами, пошедшими на соглашение с Гитлером. Шовинистическая бюрократия прикрывала загнивание советского режма, она же провалила перестройку Горбачева и привела к распаду СССР. Главную роль в распаде СССР сыграл нацистский ГКЧпистский путч.

Нацисты в ельцинский период совершили ряд антинациональных заговоров, ряд террористических актов, ряд политических убийств, включая убийства А. Меня, Г. Старовойтовой, В. Листьева – вплоть до недавнего убийства С. Юшенкова, а также не расследованной до конца «гексогеновой истории» — истории со взрывами домов в Москве и Рязани. Изъятый в начале текущего года тираж книги Литвиненко и Фельштинского «ФСБ взрывает Россию» есть попытка введения цензуры в России, которую, кстати, никто и никогда не пытался применить против книг нацистского направления. Это «несоответствие» понятно — нацистская закулиса считает нацистскую литературу своей и не собирается ограничивать ее распространение.

Примеры антинациональности нацистов можно умножать еще и еще.

Говоря о «заграничном манипулировании», любимом обвинении «патриотами» «демократов», можно заметить, что национал-патриотами можно весьма легко манипулировать с целью нанесения ущерба России – и значительно более легко, чем манипулировать демократами. Кстати – для тех, кто хотел развалить СССР, надо было всего лишь подыграть ГКЧП…

Но важен вывод: нацисты в России – с их ложью, провокациями и террором есть явление глубоко антирусское. Это политическое течение, ведущее Россию к национальному поражению.

Сетование Ципко о «недостаточной русскости», то есть «недостаточном нацизме» русского народа, из которого следуют обвинения Ципко большинства россиян в «отсутствии национальной идентификации, бесхребетности и проч. русского этноса» показывает отщепенство нацизма в современной России.

Пора доверить как саму Россию, так и силовые структуры – русским, что означает ненацистским элементам. Нацистские элементы – нацистскую олигархию, с ее воровством, ложью и прямым террором — следует передать в руки закона.

13. Заключение. Ципкизм и крах почвенничества. В какую историю возвращается Ципко? Если нацисты победят. Миражи национальной революции. Имперская реставрация и «сумасшедший дом под названием национал-патриотическая Россия».

Ципко говорил нам о необходимости «возвращения» России в историю. С чем наш автор «возвращается в историю», в какую именно историю он возвращается?

Лозунг Ципко «Пора доверить Россию русским» надо читать так: в России не было еще нацистского государства, в том числе и до революции, где были лишь отдельные черносотенно-тоталитарные элементы, но не было полной национал-тоталитарной системы. Полностью нацизм еще не был в России у власти. Попытка ГКЧП не удалась изза «недостаточной национальности» русского населения. Надо, чтобы к власти пришел, наконец, полный нацизм, последовательная национал-тоталитарная система, тогда все будет хорошо. Это означает создание тоталитарно-черносотенного государства, во главе с «элитой силовиков» и идеологами ципковского типа во главе «пропагандистского аппарата».

Нацизм, подобранный Ципко на мусорной свалке истории, теперь становится чуть ли не главной национальной идеей. Ципковское возвращение в историю — это возвращение в имперски-тоталитарную Россию, Россию черносотенную. Вместо возвращения России в мировую историю и реальную историю России, Ципко хочет вернуть ее в нацистскую историю, историю Муссолини, Гитлера, Франко и Пиночета.

Ципко не думает о том, что он предложит другим народам – во-первых, уже живущим в современной России. А во-вторых, другим, которые живут за пределами России. Большевизм был мировой идеологией, поэтому наднациональной. Демократия, либерализм также наднациональны. Это и не нравится Ципко. Но что предлагает Ципко взамен? Патриархальную и по сути высосанную из пальца Русь — едва ли не допетровскую (ведь по нашему автору начиная с 18 века в России «не было русского государства»)? Представляющаяся Ципко национальным идеалом «власть силовиков» уже имела место – она попыталась реализоваться в варианте ГКЧП на основе еще советской идеологии. Теперь ципковские писания показывают нам попытку построения этой власти якобы на «новых», но фактически на вполне известных нацистских основаниях.

Ципкизм как очевидный аналог европейского нацизма 1930-х годов, в частности, нацизма Третьего Рейха, показывает полный крах так называемого почвенного и патриотического течения как «интеллигентского» идеологического течения. Крах именно в момент его, казалось бы, полной и окончательной победы. Ципко окончательно развенчивает почвенничество как «патриотическое течение», поскольку обнажает его изнанку, его «предельный вариант».

Ципковская эволюция ставит под сомнение, а фактически и опровергает существование «цивилизованных видов» патриотизма, показывает цену разговоров о «цивилизованном почвенничестве». Главный смысл Ципковского типа патриотизма есть черносотенство. Платоновы, Климовы, Кондратенки – политинформаторы для сексотов. Их идеология – это идеология сексотов откровенных. Ципко пытается строить идеологию для как бы интеллигентов, но фактически — провокаторов закамуфлированных.

Если «националисты и почвенники» готовили поражение коммунизма в ципковском варианте, то они готовили почву для российского нацизма.

В своих ранних статьях Ципко выступал как нацист «стыдливый», закамуфлированный, доказывал нам «цивилизованность» почвенничества, ностальгировал о «нормальном» виде патриотизм в отличие от плхого «черносотенного». Теперь, с полной победой национал-патриотов необходимость в камуфляже отпала. Перед нами нацизм однозначный и легко узнаваемый. Сегодня, в начале ХХI века, ципковский «цивилизованный» «вид патриотизма» существует не «наряду» с черносотенным, а все более явно «в виде» черносотенного. В нем нет ничего, кроме «позора охотнорядцев» (с. 138).

Ципко ставит под сомнение интеллигентность почвенничества вообще.Не любое ли почвенничество в его логическом развитии ведет к «черносотенному виду патриотизма»? Упомянутый Ципко Астафьев был одним из немногих «почвенников», которые смогли остановиться, не пойдя по пути нацизма.

Характерны и ципковские операции с высказываниями Солженицына, с которыми Ципко оперирует крайне тенденциозно. Солженицын-демократ и антитоталитарист Ципко не интересует. Он откровенно перевирает Солженицына, вычеркивая демократические стороны писателя и выставляя на первый план наивно-шовинистические.

В СССР почвенничество начиналось как интеллигентское течение. Течение путаников – но славных и даже интеллигентных. «Почвенный оттенок» у демократов казался «нормальной национальной особенностью». Сегодня всю интеллигентность у Ципко и ему подобных как рукой сняло. Перед публикой появился прямой, определенный и явный нацизм. За интеллигентскими поисками проявляется черносотенство обычное и откровенное. Правы те, кто видят прямую связь почвенничества с черносотенством. Почвенничество есть прямая дорога к «черносотенному типу патриотизма».

Нацистам пора прекратить отождествлять себя с русскими. Нацисты и русские — разные вещи. Это следует из писаний самого Ципко, по которому в разряд ненацистов – и следовательно «нерусских» — попадает основная часть российского населения. Российский нацизм с одной стороны и россиийская культура, российская интеллигенция с другой всегда были разными вещами. Точно так же, как совершенно различны были нацизм в Германии и немецкая культура и немецкая интеллигенция. Ципко, очевидно, «любит русский народ» именно так, как любили свой немецкий народ немецкие нацисты. Они любили его, как известно «странною любовью». Результаты такой любви общеизвестны.

Свой призыв к новой национальной революции как «всесветному оздоровлению» один из лидеров харбинского нацизма К. Радзаевский посвятил «нашей русской молодежи», которая «идет в авангарде» этого оздоровления.( К. Радзаевский, Завещание русского фашиста. М., 2001, с. 22). Похоже, призыв откровенно называвшего себя «русским фашистом» Радзаевского начала 1940-х гг дошел по назначению. Эта молодежь – и есть «цивилизованный» некогда патриот А. Ципко, который теперь – встав под знамя нацизма и национальной революции — тоже «в авангарде».

Что означает ципковская «национальная революция» в свете реалий путинской власти начала 2004 г.? Что это – призыв передачи «всей власти» Путину?

Но у него этой власти, похоже, больше чем достаточно.

Власть Путина есть компромисс между «демократами» и национал-патриотами, шовинистической закулисой. Влияние последней на Путина после выборов в Госдуму и в канун президентских выборов и так возросло до крайней степени. Путин сделал слишком много шагов в сторону национал-патриотов. Но, как хорошо показывают писания Ципко, он никогда не будет у нацистов своим. «Демократическое» и «либеральное» у Путина делает его предметом нападок национал-революционеров. До времени они маскируют эти нападки в виде «наездов» на «либеральных министров».

Что означает для путинской власти ципкистский лозунг национальной революции – лозунг «окончательного добивания» демократов, окончательного искоренения всяких воспоминаний о «демократической России»? Ципковский лозунг «национальной революции» есть лозунг если не отстранения от власти Путина и замены его полной марионеткой нацистской закулисы, то, по крайней мере, «удушения» Путина в национал-патриотических объятиях.

Путин без «демократов» вообще (пусть и в четырехлетней перспективе) может уже и не понадобиться «национальным революционерам», открытым поборникам нацистской закулисы. Он может стать препятствием для дальнейшего углубления «национальной революции» и «полного и окончательного решения либерального вопроса».

На примере Ципко Путин, возможно, сможет понять, с кем он имеет дело. Как показывают писания белогвардейского гэкачеписта Ципко, нацистские аппетиты возрастают по мере продвижения национал-патриотов ко все более полной власти. Большая власть нацисткой закулисы может угрожать и самому Путину. Слишком большие уступки национал-патриотам, подобные Думе без «демократов» и правых, фактически ослабляют путинские структуры и путинский «центризм».

Национал-патриоты в России и марксизм